Он мгновение колебался, что ясно отразилось на лице, но затем сказал:

— Что ж, посмотрим, как все пойдет.

Я согласилась, и мы продолжили игру в «рабство глубокой глотки», для которой не нужны веревки и цепи, а просто, чтобы кого-то насильно держали и не давали вырваться.

Такого в нашей игре было предостаточно.

Мы закончили тогда, когда мое горло больше не могло, даже с ardeur-ом. Никки сказал:

— Я снова хочу тебя трахнуть. И мне льстит, что я нахожусь в списке избранных, с которыми ты не настаиваешь на презервативе.

Вообще-то это было не сознательным решением. Он просто был со мной, когда я занималась любовью с Микой, Натаниэлем и Сином, а они находились в моем списке тех, к кому я сильно привязана, поэтому… Никки стал последним, кому разрешалось не предохраняться. Я принимала таблетки, и являлась носителем ликантропии, поэтому со мной ничего бы не случилось, даже при неосторожном сексе, когда кончали в меня, но по-прежнему, просто на всякий случай, я заставляла остальных мужчин надевать презервативы. Я вспомнила момент, когда не заставила это сделать Никки. Тогда были Натаниэль и Син, а Мики не было в городе. Это просто казалось естественным, но упоминание об этом заставило меня над этим задуматься. Я не всегда думала так же, как сейчас. Раньше бы я начала разрывать отношения, словно пытаясь вырваться из опутавших меня сетей на свободу. Неужели я все еще вижу в любви ловушку? Что-то нездоровое в том, что мужчина напоминает мне, как много он для меня значит, чтобы я начала бороться за свободу, пока все не разрушу? Не это ли я делала с Сином?

Не собиралась ли я сделать тоже и с Никки?

— Я не могу читать твои мысли, только эмоции, но этот взгляд мне не нравится. Не к добру он. Я что-то не так сказал?

Я посмотрела на него. Его волосы все еще были влажными и блестели, прилипнув к голове, делая лицо открытым и прекрасным. Его тело обнажено и покрыто такой манящей и зовущей слизать ее водой. Я все еще ощущала приятную боль от его члена у себя в горле. Вот уже два года как мы вместе. Что ему надо сделать, чтобы доказать мне свою преданность? Что кому-то вообще надо было сделать для этого? Некоторые мужчины в моей жизни сказали бы — чертовски много.

Я поняла, что ardeurснова ушел.

Раньше я всецело была в его власти, но не сейчас. Я контролировала его настолько хорошо, что иногда приходилось напоминать себе покормиться. Если я этого не делала, моя способность исцеляться снижалась, и, в конце концов, я начинала тянуть энергию сначала от Натаниэля с Дамианом, а потом и от Жан-Клода с Ричардом, но только после того, как Натаниэль и Дамиан были бы уже мертвы.

Жан-Клод объяснил мне эту метафизическую математику, когда улучшился мой контроль, потому что я решила, что умение контролировать означало победу. И забыла, что ardeurкак желудок. Ты можешь приучить себя не хотеть есть, но это не означает, что тело не нуждается в подпитке.

Мне все еще надо было покормиться, но это чувство уже не было переполняющим и лишающим контроля, как раньше. Я могла выбирать. Я не могла винить ardeurза весь секс, который у меня был. Он привел в мою жизнь нескольких самых дорогих мне мужчин, но все происходящее после, зависело уже только от меня одной. Я попыталась решить, что чувствовала по этому поводу.

— Анита? — позвал Никки. Его лицо закрывалось, ускользало от меня в тень, ставя на место прежнюю защиту. Он не по собственной прихоти превратился в социопата, что означало, что какие-то эмоции все же остались. Я не хотела, чтобы он снова закрывался. Мне нравилось то, что я увидела.

—Трахни меня, — тихо попросила я.

— Что? — спросил он, как будто плохо расслышал мою просьбу из-за шумевшей воды.

—Трахни меня, — повторила я громче.

В уголках его рта зародилась улыбка, переполняющая его лицо почти шокирующим счастьем. У меня всегда возникало такое ощущение, что благодаря мне из Никки выходила живущая внутри него тьма, по-прежнему все еще остающаяся где-то в нем, только и поджидающая вырваться наружу. Ее можно контролировать, даже использовать, но, в конце концов, она просто прорвется наружу и будет играть в свои темные игры.

Он позволил мне увидеть довольного монстра внутри себя. И это не его зверь. То, что я увидела на его лице, было полностью человеческим, просто большинство людей не хотят этого признать. Никки признавал. Натаниэль тоже. И Дев. Потому и я тоже.

—Трахни меня, — снова повторила я.

Больше просить не пришлось.

Перевод: lorielle

Вычитка: StavroS985, Kinnetic

Никки снова поднял меня, и я как обезьянка повисла на нем — ноги на талии, руки на широченных плечах. Он прижал меня к стене, подальше от потока теплой, клубящейся позади нас воды, которая разлеталась брызгами от задней части его тела, только в те моменты, когда он подавался назад, чтобы как можно глубже и жестче вернуться обратно.

Не каждому хорошо удается секс у стены. Ты должен быть достаточно высоким, сильным и выносливым — руки, ноги, бедра здесь работают гораздо больше, чем при обычном сексе в стандартных позициях. Он двигался в быстром, жестком ритме, входя и выходя из меня, так, что у меня даже не было времени, насладиться первой волной удовольствия. Он вонзался снова и снова, и очередная вспышка так быстро переходила в следующую, что я почти в них терялась, оставив только толчки его бедер, всего его тела. Он так быстро и мощно двигался, что мое тело ударялось и терлось о стену. Плитка была гладкая, но этот ритм будет стоить мне синяков. И мне это нравилось. Глаза начали закатываться, и мне пришлось бороться с удовольствием, чтобы продолжать удерживать руки и ноги плотно обернутыми вокруг него. Его руки придерживали меня за бедра, но этого было недостаточно, мне тоже приходилось прикладывать массу усилий. Я старалась удержаться на нем, но с нараставшим удовольствием делать это становилось все труднее и труднее. Мне хотелось всецело отдаться ощущениям его тела в моем, чувствовать силу его рук, прижимающих меня к стене, ощущать, как мое тело трется о стену, подчиняясь давлению его плоти.

Его голос стал тоньше от напряжения, когда он прорычал с усилием:

— Кормись, Анита, пока я не кончил. Второй раз может и не получиться.

То, что Никки в этом признался, показало, каких усилий ему стоил этот энергичный секс.

— Хорошо, — выдохнула я, и мой голос казался еще более хриплым, чем у него.

— Хорошо — в смысле ох как хорошо от классного секса, или хорошо — ты меня слышишь? — спросил он глубоким, умудренным опытом голосом.

— Хорошо, я тебя слышу, — ответила я, задыхаясь.

Его бедра ненадолго замедлились, и затем снова вернулись к прежнему быстрому, бьющему ритму. Я разрывалась между удивительными ощущениями от того, как он трахал меня, и усилиями удержаться на нем, помогая ему трахать себя, прижимаясь к скользкому прохладно-теплому кафелю.

Его тело содрогнулось, задрожало, и он выдохнул:

— Скоро, очень скоро.

— Слышу тебя, — прошептала я, а может, выкрикнула, и мой вопль перекрыл шум горячей воды, пока моя спина вверх и вниз скользила по прохладному кафелю. Больше я ничего не могла сказать, все мои силы уходили на то, чтобы цепляться за его плечи и талию.

Я поняла, что опять забыла про ardeur, и сейчас были только мы с Никки. Я должна была снова пробудить ardeur, позвать его, и внезапно ощутила жар с голодом, когда Никки выкрикнул:

— О, Боже, это ощущается…

Что бы он там ни собирался сказать — слова были потеряны в промежутке между одним и следующим очень размашистым и сильным толчком. Его тело содрогнулось рядом со мной, внутри меня, когда он припечатал меня к стене, и я начала питаться.

Я кормилась, чувствуя его изливающимся глубоко внутри меня. Я питалась силой его рук на моих бедрах. Я поглощала ощущения от его тела в моих объятиях, ощущения от моих ног вокруг его талии. Я кормилась от его закрытых глаз, от слегка откинутой назад головы, от возможности видеть открытым его лицо, пока не поняла — я ела его всего, ощущая разлившийся по моей коже опаляющей волной жара прилив энергии — ничего подобного я в жизни никогда не испытывала.