— Ты мокрая, — произнес он хриплым рычащим голосом.

— Знаю, — отозвалась я, и мой голос тоже стал хриплым.

Уже два его пальца проскользнули внутрь и начали двигаться вперед-назад, как бы предваряя его основные планы. Он двигал ими все быстрее и быстрее, и как же это было приятно, чертовски приятно, но до завершения было еще далеко.

— Похоже, угол неверный, — заметил он, похожим на рычание голосом.

— Да, — выдохнула я.

— Ляг на спину на скамейку.

Я глянула на него через плечо:

— Она слишком узкая, чтобы заняться на ней сексом.

— Просто сделай это, — сказал он, и именно в такие моменты я наслаждалась Никки, который выражался более прямо, чем большинство мужчин, и задавалась вопросом, насколько бы медлительным он был, если бы я раньше не трахнула его мозги.

Я ответила ему взглядом, ясно говорившим, что думаю об этой идее, и встала:

— С джинсами на моих бедрах ничего не получится.

— Прекрасно, — прорычал он. Затем встал на колени и у меня была всего секунда, прежде чем сообразить, что он собирается сделать. Его руки смяли мои джинсы и резко дернули их вниз. Ухватиться мне было не за что, и от этого рывка я чуть не упала. Поймав меня одной рукой, второй, Никки, окончательно разорвал мои джинсы. На мне осталась рубашка, лифчик под ней и ботинки с высоким голенищем, которые я одевала на рабочие выезды. Это не было клубной обувью — обычные, совершенно не сексуальные армейские ботинки.

— Я бы сказала, что у тебя не получится снять эти джинсы через ботинки, — проговорила я со смешком.

Он лизнул одну ягодицу, таким длинным, медленным движением языка, и мой смех резко оборвался. Потом он вонзил зубы в ягодицу, и я возмутилась:

— Ай, слишком много зубов, пока не надо.

Он облизал укушенное место:

— Позже тебе это понравится.

— Возможно, но пока нет.

— Ляг на спину, на скамейку.

— Это слишком узкая скамейка, — ответила я и повернулась, чтобы посмотреть на него сверху вниз. Он глянул на меня — светлые волосы рассыпались по лицу, и на меня уставился один голубой глаз. На его лице уже читалась та особая темнота, та уверенность, которую начинают излучать многие мужчины в определенный момент, когда одежда летит в сторону и вот-вот уже начнется секс. Взгляд не то чтобы собственнический, хотя и это тоже, но взгляд хищника, и не только потому, что Никки верлев. Это не был взгляд вампира или оборотня, а просто взгляд мужчины. Может, аналогичное наблюдается и у женщин, но я нечасто смотрела на себя в зеркало во время секса, а сравнить могла лишь с одной женщиной, но у нее точно не было похожего взгляда.

Я уставилась на Никки, а он на меня. Он позволил рассмотреть в своем взгляде то, что он хотел со мной сделать:

— Ложись на скамейку, Анита.

Больше я не возражала.

Переводчики: Anjelika9, lorielle, Stinky, bkyche, SamG2

Вычитка: StavroS985, Kinnetic

Скамейка была узкой, но Никки скомандовал:

— Ляг так, будто собираешься качать пресс, только держись крепче. Я завела руки за голову и вцепилась в скамейку. Наша одежда уже опала грудой на пол. Он ласкал меня пальцами, ища то сладкое местечко, до которого можно дотянуться лишь приняв лишенную всякого стыда позу — я лежала, согнув ноги в коленях, а он держал одну мою ногу так, чтобы можно было удерживать колено на скамье, добиваясь тем самым оптимального угла, позволяющего снова и снова, быстрее и быстрее ласкать заветную точку. Он заставил меня кричать. Мне пришлось бороться со своим телом, чтобы продолжать держаться за скамейку и не забывать, что если расслаблю руки, то тут же свалюсь.

Пальцы выскользнули из меня и нашли другое сладкое местечко, то, что снаружи. Я только и смогла, что выдохнуть:

—Трахни меня.

— Еще рано, — сказал он, его голос стал глубоким и рычащим опять.

— Почему? — выдохнула я.

Он снова и снова ласкал меня, вглядываясь в мое лицо во время процесса:

— Потому что видел, что с тобой вытворяют другие мужчины, Анита. Я хочу, чтобы ты хотела меня, значит, игра должна быть экстра-класса, иначе ты не захочешь со мной больше трахаться. Если я не приложу достаточно усилий, ты будешь с тем, кто приложит.

Трудно думать, когда пальцы играют с тобой там, но я постаралась:

— Мне нравится быть с тобой. Ты… великолепен.

— У тебя как минимум двое любовников, которые лучше меня в оральном сексе. И еще двое, у которых больше, чем у меня.

Я начала было успокаивать его, но он сказал:

— Все нормально, мне не обязательно быть самым крупным парнем в твоей постели.

И еще быстрее, немного жестче задвигал пальцами. Между ног начала зарождаться теплая волна удовольствия и мое лицо, должно быть, выразило это, поскольку он усмехнулся:

— Да, вот так. Мне нравится это выражение на твоем лице.

Еще мгновение, и меня с головой накрыла обрушившаяся волна оргазма, танцуя по моей коже, в моем теле, словно каждый мускул, каждая клеточка меня растворилась, и не осталось ничего, кроме удовольствия. Я закричала, откинув голову и изогнув спину.

— Анита! — воскликнул Никки.

Его рука надавила мне на грудь, придавливая обратно к скамье, в то время пока во мне бушевал оргазм, а его пальцы все еще двигались, не давая ему угаснуть, я лежала обмякшая с трепещущими веками на ослепших от удовольствия глазах.

Он засмеялся тем особенным глубоким смехом, присущим мужчинам, когда они особенно довольны собой, как правило, после секса.

Я попробовала взглянуть на себя, заставить свои глаза сфокусироваться, а мир — перестать быть таким расплывчатым и смазанным, как накатившая еще одна волна удовольствия выгнула меня дугой на скамейке, и приобнявшие меня руки Никки подняли вверх.

У меня хватило времени попытаться заставить свои руки ухватиться за него. Он провел ладонями вниз, к моим бедрам, и слегка их приподняв, насадил на себя, скользнув внутрь головкой. У меня перехватило дыхание, слишком скоро после последнего оргазма, поэтому ощущение его, скользящего во мне, его рук, контролирующих настолько медленное вхождение — было почти ошеломляющим. Настолько…, что мои глаза, затрепетав, снова закатились, руки конвульсивно сжались на его плечах, пытаясь удержать меня в том положении, которое желал Никки, управляя нашими телами.

Оказавшись во мне так глубоко, как только мог, он прохрипел:

— Боже, это так потрясающе.

— Да, о да, — сумела я простонать.

Затем он нагнулся вперед, прижимая меня обратно к скамье, с его телом, все еще погруженным в меня настолько глубоко, насколько было возможно.

— Мы упадем, — сказала я. Эта мысль немного протрезвила меня.

— Просто держись за мои руки, и доверься мне.

Я сделала, как он сказал, но блаженная истома начала ускользать, под напором вполне реального страха свалиться с узкой скамьи.

Он слегка приподнял меня за бедра, выше задрав мои ноги, и шире развел их в стороны.

Никки придерживал меня так, пока я искала угол, под которым хотела бы, чтобы он входил, затем положил руки по обе стороны от меня, вцепившись в края скамьи той же хваткой, что и я ранее. Он оставался в сидячем положении, ноги по обе стороны скамьи, мои — по обе стороны его бедер и талии. Никки начал двигаться внутрь меня и наружу.

— На скамье, — пропыхтела я, со слегка ошалевшими, но не только из-за оргазма глазами.

— На скамье, — согласился он, слегка приподняв свои бедра и нависнув надо мной, будто крыша из мускулов и плоти. Его руки двигались в том же ритме, что и тело, и я снова одной рукой ухватилась за скамью. Как только я перестала за него хвататься, он изменил угол проникновения и начал искать основательный, быстрый, глубокий ритм. Я наблюдала за тем, как его тело трудится над моим — лишь бедра и его длинный, твердый член касались меня.

Технически, эта позиция была миссионерской, но ты и близко не добьешься такого в стандартной позе.