Акитада представил, чем обернется для ронина подобный поступок.

— Перестань! Я не допущу этого. По-моему, я должен извиниться перед тобой. За то, что так нехорошо обошелся с тобой. А как ты поступил с телами?

— Мне пришлось оставить их там, чтобы отнести домой вас.

— Если это известные преступники, то скорее всего мы о них больше никогда не услышим. Но перед тобой я в большом долгу; я помню, что ты пытался предостеречь меня. Ты настоящий храбрец, если не побоялся сразиться в одиночку с двумя профессиональными убийцами-ниндзя.

Хитомаро улыбнулся:

— Ничего особенного, господин. Не такие уж они профессионалы, а у меня с собой был меч.

— Ты, кажется, неплохо разбираешься в людях, Хитомаро, — заметил Акитада. — Ты был прав, когда предостерегал меня, а я проявил беспечность. Скорее всего Окура не оставил бы меня в живых, не говоря уже о том, чтобы так щедро расплатиться. Я обязан тебе жизнью и теперь должен отблагодарить тебя. У моей семьи мало денег, но, быть может, я окажу тебе какую-то другую услугу. Не стесняйся, проси. — Хитомаро покачал головой, но переглянулся с Гэнбой. — Выкладывай, — сказал Акитада. — Я же вижу, ты чего-то хочешь. Что же это?

— Вы ничего не должны мне, господин, — робко начал Хитомаро. — Ведь в этот момент я находился у вас на службе. И мы с Гэнбой с радостью продолжили бы ее у вас. Мы были бы благодарны, если бы вы позволили нам остаться.

Вспомнив о более чем скромных доходах семьи, Акитада решил обязательно найти какой-нибудь выход.

— Конечно, вы останетесь, только я не смогу платить вам в полной мере того, что вы заслуживаете.

— Нам не нужно платы! — воскликнул Гэнба. — Где уж нам диктовать свои условия, если оба вляпались по уши! У каждого из нас за спиной есть преступление.

Акитада поморщился и закрыл глаза.

— Надеюсь, не убийство?

— Убийство, — ответили они хором.

— Но у них не было выбора! — вмешался Тора.

— Это правда, хозяин, — поддакнул Сэймэй. — Выслушав их истории, вы бы все поняли. Вы же знаете: человек может ходить в лохмотьях, а сердце иметь из парчи. И даже у учителя Конфуция жизнь складывалась не просто.

Акитада усмехнулся:

— Э-э… да я вижу, у вас настоящий заговор. Ладно, рассказывайте.

Низко поклонившись, Гэнба начал свою историю:

— Зовут меня, господин, Исида Гэнба. Я мастер боевых искусств и унаследовал свое ремесло от отца. У нас была своя школа в провинции Нагато. И вот однажды местный правитель, посетив наши показательные выступления, вдруг решил отправить ко мне на учебу своего старшего сына. Парень оказался заносчивым слабаком, постоянно затевал со мной ссоры и всячески старался очернить мое доброе имя, а однажды пригрозил донести до ушей своего отца одну особенно грязную клевету на меня. На ближайшем же уроке во время учебной схватки он случайно сломал себе шею. — Гэнба тяжко вздохнул и покачал головой.

Акитада посмотрел на него с сочувствием.

— Несчастные случаи не редкость в твоем ремесле. Если ты даешь честное слово, что не имел намерения убивать парня, для меня этого достаточно.

— Ну конечно, я не хотел убивать его. Таким бесчестным поступком я лишил бы себя права заниматься этой профессией. Просто он был зол и требовал, чтобы я проработал с ним один опасный прием. Я только сделал захват, как его шея хрустнула и сломалась. Но я вовсе не хотел убивать его. Меня схватили и бросили в тюрьму, где я убил двух человек.

— Что-о?

— В ночь перед самым судом отец парня подослал двух подкупленных стражников, чтобы они задушили меня. Я убил их и удрал.

Потрясенный Акитада онемел. Он не сомневался, что правитель хотел отомстить за смерть сына, ведь на суде с Гэнбы наверняка сняли бы обвинение в убийстве.

— Жаль, что у тебя так вышло, — наконец сказал он. — Ты уже с лихвой расплатился за то, что заслуженно получил из-за своей беспечности, испорченный мальчишка. И теперь я хотел бы дать тебе возможность доказать свою невиновность. Доказать поступками, работой. Только вот как быть, если кто-нибудь узнает тебя?

— Нагато далеко отсюда, господин. К тому же тот правитель уже умер. Да и я с тех пор порядком изменился.

— Ну что ж, тогда, пожалуй, и вопросов нет.

Обрадованные, Тора и Сэймэй дружно расхохотались, хлопая Гэнбу по плечу. Борец низко поклонился Акитаде; в глазах его стояли слезы.

Акитада перевел взгляд на Хитомаро, и тот сразу же открыто заявил:

— Я, господин, не стану утверждать, что это был несчастный случай или самозащита. Я имел вполне четкое намерение убить этого человека и преследовал его, хотя знал, что он не стоит моего клинка.

— Так что же это было? Пьяная ссора? — удивился Акитада.

— Нет. Я был совершенно трезв. И я сделал бы это снова. — Он смело встретил изумленный взгляд Акитады.

— Ты чертовски честен, — заметил тот. — Должно быть, у тебя имелись смягчающие обстоятельства? Может, ты был тогда очень молод?

Хитомаро покачал головой, и Тора посоветовал ему:

— Да ты расскажи, в чем было дело!

Хитомаро тяжко вздохнул:

— Мне не хотелось бы кичиться этим, но мое клановое имя — Такахаси. Моя семья родом из провинции Идзумо.

Акитада удивился. О клане Такахаси он много слышал. Этот старинный прославленный самурайский род ныне переживал упадок. Хитомаро продолжал:

— Десять лет назад во время эпидемии оспы умерла моя семья — отец, дед с бабкой и все мои братья и сестры. Мы с матерью остались одни, и я взял в дом жену. — Хитомаро теперь говорил очень тихо, глядя на свои сжатые кулаки. — Моя жена Мичико была совсем юной и очень красивой, и я… — Он замолчал, кусая губы. — Сын нашего соседа, могущественного и богатого землевладельца, на службе у которого состояли сотни самураев, однажды увидел Мичико и решил переманить ее, сделав ей предложение. Она все рассказала мне, и я пошел предостеречь его от этого поступка. Он встретил меня спесивыми, надменными речами. Нет, тогда я его и пальцем не тронул. Все случилось позже. — Хитомаро снова начал разглядывать свои руки. Лишь заметным усилием воли он заставил себя продолжить рассказ: — Однажды мне пришлось на несколько дней отлучиться из дома по делам. Вернувшись, я узнал от матери, что моя жена повесилась. Ей было всего семнадцать, и она ждала нашего первенца. Мичико оставила мне письмо; из него я узнал, что сосед изнасиловал ее и что она не вынесла позора, павшего на нашу семью. — Собравшиеся в комнате затихли, а Хитомаро уставился в потолок. — Вот тогда-то я пошел и убил его. После этого нам с матерью пришлось бежать в горы. Ближайшей зимой она умерла от голода и тягот. — Посмотрев на Акитаду, Хитомаро с горечью прибавил: — У меня не осталось ничего, мне не за что больше цепляться в жизни. Все, что я умею, — это хорошо владеть мечом, и мой удел — быть орудием в достижении чужих жестоких целей. Поэтому я и хотел бы служить вам, а не продавать свое боевое умение тем, кто больше заплатит. — Потрясенный до глубины души, Акитада не сразу ответил. А Хитомаро, вконец расстроившись из-за его молчания, сказал: — Ну что ж, давайте забудем об этом разговоре. Я ведь понимаю, что был бы вам только в тягость.

— Ничего подобного! — уверил его Акитада. — Ты оказал мне честь своим откровенным рассказом, и прости, что я так мешкал с ответом. Твоя история глубоко тронула меня. У меня ведь тоже теперь есть жена. — Хитомаро понимающе кивнул и улыбнулся. — Мне не в чем укорить тебя, — продолжил Акитада. — Но как быть с твоим званием? Ведь ты не можешь поступить ко мне вассалом [15]. Что ж, раз так, я почту для себя честью, если ты останешься в моем доме на правах гостя.

Хитомаро поднялся.

— Нет у меня больше ни звания, ни родового имени. Я буду служить вам вместе с Гэнбой и Торой; никак иначе я не согласен.

Встретив его решительный взгляд, Акитада кивнул:

— Как знаешь. Будь по-твоему.

Тора радостно завопил:

— Ну что, братцы, видели? Говорил же я вам, что мой хозяин благородный человек!