— Жена моя! Супруга! Я сделал это ради вас! Ради нас с вами! Эта девушка могла доставить нам неприятности! Она могла встать между нами! А я не хотел этого! И этот старый побирушка видел меня, когда я закрывал лавку, и начал болтать про Дзидзо и про парк! Поэтому мне пришлось заткнуть ему глотку! Вы ведь понимаете, почему я это сделал? Понимаете?… — Он умоляюще простирал к ней руки.

Госпожа Курата выслушала его с каменным лицом, потом обратилась к Кобэ:

— Капитан, вы получили признание, так что, пожалуйста, уберите отсюда этого человека. Я хотела бы поскорее вернуться к работе. На улице меня ждут клиенты. Я женщина одинокая и не могу позволить себе пренебрегать ими. Магазин Курата имеет прекрасную репутацию, и ее нужно поддерживать.

Даже Кобэ был потрясен этими словами. Кивнув, он хлопнул в ладоши. Полицейские окружили Курату и подняли его с пола.

— Заковать в цепи и увести! — приказал Кобэ.

Курата начал кричать, но его связали и уволокли, по-прежнему орущего так, что его вопли доносились снаружи.

Несколько мгновений все молчали, потом Кобэ обратился к Акитаде.

— Зрелище малоприятное, — сказал он, — но я счел, что вам следует увидеть, как мы работаем. Ну так что, пойдем?

По пути домой Акитада и Тора заглянули в университет. В спешке Акитада оставил там студенческие сочинения.

Уже смеркалось, но прохладнее не становилось. Глянув на небо, Тора заметил:

— Дождичка бы! Такой сухой погоды я уж много лет не видел. Удивительно, как еще не начались пожары.

Акитада кивнул. В университетских дворах не было ни души — лишь пустые пожухшие лужайки. Студенты либо сидели в своих комнатах, либо разбежались кто куда — в гости к друзьям или к городским родственникам. С чувством вины Акитада вспомнил о маленьком князе.

Когда они забрали из кабинета сочинения, он сказал Торе:

— Давай навестим юного Минамото и пригласим его к нам в гости на завтра, если он не занят.

Они застали мальчика за чтением. Маленький, одинокий, всеми забытый, он очень обрадовался их приходу. С учтивым поклоном мальчик сказал Акитаде:

— Рад видеть вас, господин. Вы пришли сообщить мне какие-то новости?

Акитада улыбнулся и сел.

— Что-то вроде того. Мы расследовали дело об убийстве девушки. В основном благодаря стараниям Торы. Убийцей оказался торговец шелком по имени Курата.

Захлопав в ладоши, князь Минамото вскричал:

— Ай да Тора! Ну и молодец! — Потом обратился к Акитаде: — Значит, это не бедный Кролик! Я рад, что вы приняли участие, господин. А как насчет моего дела? Есть новости?

— Пока нет. — Акитада оглядел крохотную комнатушку. Ему снова вспомнился двоюродный дедушка мальчика. Неужели он ничего не может сделать для ребенка? Вслух же он сказал: — А вы? У вас есть планы на завтра?

Лицо мальчика омрачилось.

— Нет, господин.

— Тогда, может быть, вы не откажетесь зайти к нам в гости?

Детское личико осветилось радостью.

— О-о! А можно? Благодарю вас. И ты там будешь, Тора?

За Тору ответил Акитада:

— Возможно. А еще моя матушка, две мои сестры и я.

Смутившись и покраснев, князь Минамото извинился за неучтивость.

— Пожалуйста, простите мне эту грубость, господин. Мне не терпится познакомиться с вашей семьей и пообщаться с вами.

Акитада поднялся.

— Вот и хорошо. Тора придет за вами сразу после завтрака.

Мальчик тоже встал.

— Я рад возможности выбраться отсюда хоть куда-то, — признался он. — Кстати, здесь слонялись какие-то незнакомые люди. Они заглядывали в мою комнату, и я, признаться, даже испугался. Они были больше похожи на разбойников, чем на слуг. Один из них подметал веранду, только сразу видно, что он не знает, как держать метлу.

Акитада и Тора переглянулись.

— И давно они здесь? — поинтересовался Акитада.

— Со вчерашнего дня.

В голове у Акитады промелькнула мысль о том, что Сакануоэ прислал своих головорезов следить за мальчиком или того хуже. Сэссин мог рассказать Сакануоэ о визите Акитады. Еще раз Акитада напомнил себе, что только этот ребенок препятствует тому, чтобы Сакануоэ получил полный контроль над огромным состоянием Минамото. Какую чудовищную ошибку он совершил, рассказав о своих подозрениях этому старому мерзавцу, прикидывающемуся святошей!

— А ну-ка, Тора, выгляни наружу, — сказал Акитада.

Тора исчез и вскоре вернулся.

— Во дворе ошивается какой-то прощелыга со скверной рожей, а за домом никого, — доложил он.

Понизив голос, Акитада обратился к мальчику:

— Садаму, что-то мне не хочется оставлять вас здесь одного. Думаю, мы возьмем вас сегодня на ночь к себе.

Просияв, мальчик вскочил. Поспешно собрав в узелок несколько свитков и кое-какую одежду, он вручил его Торе, взял свой меч и объявил:

— Я готов, господин.

Акитада тихо проговорил:

— Наверное, вам лучше выйти через заднюю дверь. Мы с Торой выйдем через переднюю, Тора быстро обогнет дом и встретит вас на заднем дворе.

Глаза мальчика заблестели: он предвкушал опасность. Подтянув за перевязь висевший на плече меч, князь проверил его готовность, взял у Торы свой узелок и прошептал:

— Я буду ждать.

Их тщательно продуманный маневр удался. Акитада и мальчик быстро покинули двор общежития, миновали ворота и пошли по пустынной улице, между тем как Тора держался сзади на расстоянии, дабы удостовериться, что за ними нет слежки.

Дома Акитада разместил мальчика в своей комнате и отправился сообщить матери о госте. Он не знал, как она отнесется к этому неожиданному визиту, поэтому волновался. Что, если матушка откажется принять князя Минамото?

Но видимо, Акитада плохо знал мать. Стоило ему упомянуть имя мальчика, как в ее глазах вспыхнул интерес.

— Маленький внук принца Ёакиры? Как это мило! Наконец-то ты налаживаешь нужные связи. А ты никогда не говорил мне, что этот бедный сиротка учится у тебя. Как все это кстати! Я попрошу его считать отныне этот дом своим. Для меня непостижимо, как семья Минамото допускает, чтобы ребенок с таким положением находился в общежитии в совершенно неподходящей для него компании. — Эти слова прозвучали так, словно юный Садаму жил в загородных трущобах среди самого последнего отребья.

— Но это лишь временное явление, — заметил Акитада. — Как и визит к нам. Я пригласил его только потому, что завтра выходной.

— Не будь дураком! — оборвала его мать. — Это же твой шанс стать личным наставником мальчика. Потом, когда он встанет на ноги и поднимется высоко, поднимешься и ты. — Она хлопнула в ладоши.

На ее зов явилась пожилая служанка и опустилась на колени. Низко склонив голову, она ждала распоряжений госпожи. Акитада поморщился. Эта женщина по имени Кумой вынянчила его, а еще раньше — выпестовала его мать. Теперь она состарилась, стала слаба, и Акитада считал, что со стороны матери жестоко до сих пор требовать от этой женщины изъявлений почтения.

Между тем госпожа Сугавара распорядилась:

— Кумой, быстро приготовь большую комнату рядом со спальней моего сына для нашего знатного гостя. Пусть девушка вымоет полы, а потом принесите туда самые лучшие циновки из других комнат. Потом сходи в кладовую и выбери все, что необходимо для обстановки. Не забудь, все самое лучшее — ширмы, настенные свитки, жаровни, платяные сундуки, подставки для ламп — ну, ты знаешь, что нужно. А еще поищи там какие-нибудь игры для одиннадцатилетнего мальчика. Постель должна быть только из стеганого шелка. Расставь, разложи все со вкусом и возвращайся. Давай же, пошевеливайся! Я сама проверю эту комнату!

Бессловесная Кумой коснулась лбом пола и зашаркала из комнаты.

— Зачем так нагружать бедную старушку? — сказал Акитада. — Она уже совсем дряхлая, и, кроме того, юный князь Минамото всего лишь ребенок.

Мать смерила его холодным взглядом.

— Ты, видно, не знаешь, как следует встречать людей столь высокого положения. Окажешь ему должный прием, и когда-нибудь он, возможно, вознаградит тебя. Окажешь недостойный прием, и наживешь врага на всю жизнь. Для этих людей нет ничего важнее, чем выказанное им почтение.