Акитада едва не расхохотался. Ему предлагали взятку чудовищных размеров, особенно чудовищных при его более чем скромном достатке. А между тем он ожидал совсем другого, чего-то более драматичного — например, покушения на его жизнь. Так что предложение принять деньги в обмен на молчание разочаровало его, поскольку совсем не походило на уместную для такой истории развязку.

— Разумеется, нет. — Акитада поднялся. — Вы не в том положении, чтобы диктовать условия сделок, потому что сейчас я отведу вас в полицию и предъявлю вам обвинения в убийствах. А теперь верните-ка мне дневник. — Он протянул руку.

Окура смотрел на него.

— Не думал, что вы так глупы. Конечно же, я не пойду с вами ни в какую полицию и дневник тоже не отдам. И пожалуйста, не забывайте, с кем вы разговариваете!

Акитада схватил Окуру за рукав, но тот ловко вывернулся и вскочил.

— Да как вы смеете?! — взвизгнул он.

— Послушайте, Окура, вы уйдете отсюда только прямиком в полицию. Не заставляйте меня вязать вас по рукам и ногам! — И он сделал шаг к своему гостю.

— Не прикасайтесь ко мне! — заорал Окура, пятясь. — Вы еще заплатите мне за это! Говорю вам, не прикасайтесь ко мне! Я нахожусь под защитой самого императора, и завтра вы серьезно пожалеете.

— Чушь собачья! Вы никто, пустое место. Можете сколько угодно пыжиться и раздувать щеки, но как только всем станет известно, что вы купили себе первое место на экзаменах, ваша песенка спета. Поэтому вам и пришлось убить Оэ и Хирату. Но на этот раз для вас все кончено! — И Акитада снова попытался приблизиться к Окуре, но тот с воплями о помощи отскочил назад. Акитада едва не расхохотался. — Прекратите орать. Вы же сами проверили здание и знаете, что здесь вас никто не услышит.

Метнув на него обезумевший взгляд, Окура бросился к двери на веранду. Она была закрыта, и он терял драгоценное время, теребя ручку. Акитада настиг его и положил руку ему на плечо. Но он опять недооценил своего противника. Окура резко развернулся, ощерившись, как загнанная в угол крыса, достал из пояса нож и полоснул Акитаду по лицу. Акитада отпрянул назад и попятился.

Окура дрожал то ли от ярости, то ли от страха. В какой-то момент Акитаде показалось, что он сейчас набросится на него. Но Окура начал пробираться вдоль стены. Акитада попытался нагнать его, чтобы выбить из рук нож, но это никак не удавалось ему, так как мерзавец был проворен, метался из угла в угол и наконец выскочил в темный коридор. Акитада преследовал его.

Слаборазличимая фигура Окуры исчезла в темноте. Акитада устремился в том направлении, совершив ошибку, которая едва не стоила ему жизни. Он не видел Окуру во мраке, зато тот прекрасно видел Акитаду на фоне света из двери у него за спиной. Акитада двигался по коридору, нащупывая стену, как вдруг что-то просвистело у него мимо уха и ударило по плечу. Он метнулся вперед, намереваясь схватить Окуру, но уцепился только за шелковую ткань, которая с треском разорвалась под его тяжестью, когда он покачнулся и упал. Акитада ударился об пол подбородком так сильно, что на мгновение потерял сознание, а когда очнулся, то, пытаясь откатиться в сторону, очень удивился, что до сих пор не получил ножа в спину. Ползая в темноте, Акитада прислушался — тишина, потом какое-то тихое шуршание в стороне. Он поднялся и пошел на звук, стараясь ступать как можно тише. Минуты тянулись медленно, пока они оба на ощупь двигались в темноте, останавливались, прислушивались и снова двигались. Вдруг раздался громкий удар и крик боли — Окура натолкнулся на столб. Перепугавшись, он, к великому облегчению Акитады, помчался в его освещенный кабинет.

Акитада последовал за ним, и тогда Окура окончательно потерял контроль над собой. Размахивая ножом, он истошно орал:

— Убирайся от меня прочь, или я убью тебя!

Акитада метнулся вперед, намереваясь обогнуть его и преградить ему доступ к веранде. Он не сводил глаз с ножа, жалея, что у него нет оружия, и все надеясь, что Окура снова потеряет самообладание и тогда он выбьет у него нож. Но на этот раз Окура осмелился напасть: глаза его выражали убийственную решимость. Акитада поднял руку, прикрыв ею лицо, и, согнувшись, хотел ударить противника головой в живот.

В этот момент дверь у него за спиной открылась, и он упал на четвереньки, почувствовал какой-то толчок, потом услышал топот бегущих ног, звук удара и вопли Окуры.

Когда, шатаясь, Акитада поднялся на ноги, он увидел Тору. Тот, схватив Окуру за шиворот, тряс его, как котенка, пока мерзавец не выронил нож, после чего Тора швырнул его с такой силой, что он бухнулся обмякшей грудой на пол. Подобрав нож и сунув его лезвие под нос Окуре, Тора рявкнул:

— А ну не дрыгайся и заткни пасть! Если будешь ныть, я точно не выдержу и прикончу тебя!

Жалкий щеголь лишь что-то пискнул в ответ, потом, в ужасе тараща глаза, выплюнул выбитый зуб вместе с кровью и разразился рыданиями.

— А вы что здесь делаете? — спросил Акитада, переводя взгляд с Торы на Хитомаро и Гэнбу, которые все это время топтались за порогом, а теперь тоже вошли. Вид у них был явно довольный.

Тора улыбнулся:

— Ваша дама послала нас сюда. Она очень волновалась за вас. Увидев, что вы не один, мы спрятались под верандой, просто так, на всякий случай.

Тора, Хитомаро и Гэнба подслушивают признание убийцы

— Вас послала Тамако? — Акитада не верил своим ушам.

Тора кивнул.

Акитада задумался. Его вдруг посетила хорошая мысль.

— Вы слышали, о чем мы здесь говорили?

— Да, — сказал Тора. — Вот гаденыш, правда? — Он в сердцах пнул Окуру ногой, отчего тот снова захныкал. — Мы считали, что вы сами управитесь с ним, пока не услышали возню и крики.

Акитада покраснел. Мало того, что Тамако сочла необходимым послать ему помощников, так они еще и стали свидетелями того, как Окура одержал над ним верх. Но зато они слышали разговор, и это, возможно, убедит Кобэ взять Окуру под арест. А уж тогда-то жестокое обращение с заключенными вынудит Окуру сделать признание.

Денек выдался на редкость длинным и тяжелым, и Акитада вдруг почувствовал разбитость.

— Отведи его в полицию, — сказал он Торе. — Объясни Кобэ, что случилось, и передай ему: я надеюсь, что он предъявит Окуре обвинения в убийствах Оэ и Хираты.

— Правильно! — Тора усмехнулся, с удовлетворением оглядывая всхлипывающего Окуру.

— Не-ет! — Окура с мольбой воздел руки к Торе. — Если ты отпустишь меня, я дам тебе золота, много золота, так много, сколько ты никогда даже и не мечтал.

Он начал рыться у себя в поясе, но подбежавший Гэнба заломил ему руки за спину, после чего Хитомаро связал их веревкой. Окура обмяк и залился слезами.

Хитомаро о чем-то пошептался с Торой, потом тот спросил у Акитады:

— А что, если нам пойти вместе и раздавить на радостях бутылочку саке после того, как избавимся от него?

Акитада потянулся. Напряженное тело ныло от усталости. Предложение казалось заманчивым, но у него были другие дела. С улыбкой он покачал головой:

— Спасибо, но я, пожалуй, откажусь. Сейчас я мечтаю только о постели.

Тора усмехнулся, Гэнба и Хитомаро, отвернувшись, разглядывали небо. И тут яркая вспышка молнии прорезала кромешную тьму, осветив верхушки деревьев, крыши домов вдалеке и всю комнату. Вслед за ней послышался оглушительный раскат грома.

Тора покачал головой:

— Гроза, того и гляди, начнется. Я управлюсь с этим гаденышем сам, а Гэнба и Хитомаро пусть пойдут вместе с вами, хозяин.

— Нет. Я не доверяю Окуре, — возразил Акитада. — Вы поведете его втроем. И главное, Тора, не забудь передать мои слова Кобэ.

Они переглянулись, и Хитомаро сказал:

— Нам с Гэнбой нельзя в полицию.

Акитада смотрел на него, не понимая. За окном первые тяжелые капли застучали по доскам веранды. Наконец Акитада все понял.

— Вижу, польза, которую вы приносите, не выходит за пределы, доступные острому глазу полиции. Идите с Торой, пока сочтете для себя возможным, и убедитесь, чтобы он завел задержанного в стены полицейского участка. Обязательно дождитесь его и возвращайтесь домой вместе.