Синода посмотрел на воду.

— Поиски велись, но мы сразу поняли, что он мертв. — То есть вы хотите сказать, что нашли его тело? — Акитада продолжал сверлить его взглядом.

Синода оторвался от воды и сухо отрезал:

— Разумеется, нет. О каком чуде могла бы идти речь, если бы принц просто умер за чтением сутры?

— Как же вы это поняли?

Синода начал терять терпение.

— Поверьте мне, молодой человек, у нас имелись достаточные доказательства как его смерти, так и самого чуда. Не думаете же вы в самом деле, что мы стали бы морочить голову его императорскому величеству!

— Конечно, нет. Только… — Акитада запоздало сообразил, что императорское одобрение истории с чудом могло бы стать непреодолимым препятствием для его расследования. Синода неспроста упомянул высочайшее имя — он напомнил Акитаде, на какой опасный путь тот вознамерился встать. И все же Синода и другие обнаружили нечто, убедившее их в кончине Ёакиры. Поэтому Акитада решил попытать счастья. — Господин Синода, я не намерен оспаривать само чудо, а только хотел бы спросить, что убедило вас в смерти принца Ёакиры?

Синода не ответил. Вытащив из воды тощие ноги, он начал вытирать их подолом кимоно.

Акитада доверительно коснулся его плеча.

— Пожалуйста, господин Синода, скажите! Я ведь интересуюсь не из праздного любопытства. Речь идет о вопросе более чем важном — о безопасности ребенка. Так что же вам удалось обнаружить?

Синода встал и, глядя на сидящего Акитаду сверху вниз, сурово сказал:

— Молодой человек, если бы я хоть на мгновение поверил в то, на что вы намекаете, я не сидел бы сейчас спокойно в саду, охлаждая ноги. Поскольку вы, судя по всему, относитесь к числу людей, не способных ни на минуту остаться в бездействии, то, несомненно, продолжите рыскать повсюду. Так вот желаю вам удачи!

— Любезнейший! — вскричал Акитада, краснея от гнева и обиды. — Неужели вы не понимаете, что помогаете убийце избежать справедливого возмездия и тем самым развязываете ему руки для нового убийства?! Подумайте о своем долге перед вашим другом! Мальчик теперь единственная преграда на пути Сакануоэ к чужим богатствам.

— Да как вы смеете?! Вы обвиняете нас в том, что мы покрываем убийцу? Позвольте напомнить вам, что князь Сакануоэ ни разу не входил в храм, пока там молился мой друг. Мы сидели снаружи, а когда молитва оборвалась, вошли все вместе и увидели… что Ёакира исчез. Кроме того, потом Сакануоэ больше всех настаивал на самых тщательных поисках. Он проявил исключительное участие и хлопотал неустанно! Что же касается вас, то, на мой взгляд, вам следует поменьше прислушиваться к праздным и бессовестным сплетням. Сначала были какие-то демоны, а теперь вот и вовсе убийство. Постыдитесь, молодой человек! Постыдитесь!

Произнеся эти гневные слова, Синода удалился, сердито шлепая босыми ногами по острым камешкам дорожки.

Акитада встал, злясь на себя — ведь только что он загубил свой последний шанс. Он стряхнул пыль с нарядного платья и обулся. Прохладная вода освежила его тело, но морально Акитада был подавлен и угнетен, как никогда. По дороге домой он ни на минуту не переставал размышлять над словами Синоды.

Полное нежелание всех троих оказать содействие, пусть и по разным причинам, тревожило своим единодушием. Только Синода дал ему своего рода конкретный ответ. Он видел в храме что-то еще, помимо валявшейся там одежды Ёакиры, и это «что-то» убедило его и других, что принц Ёакира нашел свою смерть именно там. Так что же видел Синода? Акитада вдруг живо вспомнил мудрые назидания, начертанные на каллиграфическом свитке во дворце принца: «Истину ты должен искать внутри, ибо вовне не обретешь ее». До сих пор он понапрасну тратил время, беседуя со столичными вельможами, тогда как ему следовало бы наведаться туда, где все произошло. Теперь у Акитады закралось подозрение, что Абэ и Янагида морочили ему голову тщательно продуманной игрой. Друзья Ёакиры знали что-то и боялись, как бы это «что-то» не раскрылось, опасались, как бы оно не стало пищей для новых «праздных сплетен».

Проходя с этими мыслями мимо университета, Акитада вдруг вспомнил о том, что здоровье Хираты сильно пошатнулось. Если бы только ему удалось расследовать убийство Оэ! Это наверняка восстановило бы силы его старого друга.

Повинуясь внезапному порыву, Акитада пересек улицу Ниньо. В окутанных знойным маревом университетских дворах было пустынно. Ни единая веточка не колыхалась на верхушках сосен.

Акитада направился прямиком к храму Конфуция и вошел в него. Здесь, в полумраке прохладного зала, дышалось легче, чем на улице. Стоя перед статуями китайских мудрецов, Акитада попытался проникнуться царившей здесь атмосферой. Если во время посещения жилища Ёакиры он ощутил присутствие принца вполне явственно, то здесь все: и стены, и потолки, и дощатый пол под ногами — было связано с тайной убийства Оэ и словно пронизано духом насильственной смерти. И все же Акитада не чувствовал незримого присутствия Оэ. Что же видели эти статуи? Сколько человек побывало здесь в ночь убийства Оэ? Убийца и его жертва — это, конечно, понятно. А еще Исикава. В этом Акитада не сомневался. Но он не верил, что Исикава убил Оэ. И соучастником убийства Исикава не был. Может, он стал невольным свидетелем? Или уже позже нашел тело своего учителя и, поддавшись внезапному порыву, подвесил его к статуе? Это вполне сочеталось бы с его характером. Только вряд ли Исикава стал бы так рисковать, возясь с трупом. Не говоря уже обо всем прочем, он перепачкался бы в крови Оэ.

Акитада разглядывал полированный дощатый пол под ногами. Почему на нем не осталось пятен крови, если тело лежало тут? К тому же в таком случае кровью должны были быть перепачканы только шея и плечи жертвы. Акитада перевел взгляд на статую Конфуция. На платье Оэ, помнится, была спереди широкая полоса запекшейся крови, стекавшей на пол помоста.

Посмотрев на лицо статуи, Акитада только сейчас заметил, что полные губы мудреца, наполовину спрятанные за усами и бородой, хранят улыбку. Издав сердитое восклицание, он повернулся и вышел.

Кобэ встретил Акитаду почти радостно. По-видимому, поимка Кураты заставила его взглянуть на Акитаду другими глазами, более дружески.

— Вам, наверное, будет приятно услышать, — примирительно сказал он, — что мы получили признание в обоих убийствах. Только представьте: Курата заявил, что страдает бесплодием, и девица пыталась охомутать его, приписав ему отцовство. Это привело Курату в такую ярость, что он отобрал у нее дорогой пояс, который сам и подарил. Тогда она начала угрожать ему, и Курата задушил ее этим поясом, бросил тело в заросли тростника, а пояс отдал первому попавшемуся нищему.

— Юмакаи.

— Точно. Позже старик узнал его в магазине и устроил дурацкую сцену, начав молоть всякую чушь про Дзидзо и про потерянный пояс. Тогда Курата велел ему прийти после наступления темноты и пообещал подарить ему другой пояс. Но вместо этого он задушил старика, оттащил тело к каналу и сбросил в воду. Вот и все, дело завершено.

— Ну что ж, поздравляю вас. Вы превосходно справились с задачей. Однако я пришел по поводу Оэ. Если у вас осталась его одежда, я хотел бы взглянуть на нее.

— Разумеется, мы сохранили эту одежду — ведь расследование продолжается.

Кобэ хлопнул в ладоши и отдал распоряжение молодому полицейскому, который, вскоре вернувшись, бросил на стол Кобэ ворох одежды.

Акитада взял в руки расшитый пояс и разложил его на столе. Глубокие складки остались на нем в тех местах, где он перетягивал тело Оэ и где узлом был привязан к статуе. В середине пояс был смят меньше, но сильно пропитан кровью. Изнутри он был подбит другой тканью. Перевернув его изнаночной стороной, Акитада заметил, что совсем мало крови просочилось туда снаружи. Рассмотрев пояс, он разложил на столе платье.

— Так я и думал. — Акитада указал Кобэ на чистую ткань в верхней передней части кимоно, почти рядом с вырезом. Он приложил к этому месту испачканный кровью пояс. — Смотрите! Вы понимаете, что это означает?