Услышав, что колокол возвестил об окончании занятий, Акитада обрадовался не меньше мальчишек. Повскакав с мест, они торопливо раскланялись и бросились врассыпную из класса.

Акитада поправил столики, собрал в стопку свои бумаги и собирался уходить, когда явился Тора.

— Я уже начал волноваться. — Акитада с тревогой посмотрел на него. — У тебя все в порядке? И что там с именами торговцев? Ты выяснил?

Тора устало плюхнулся на циновку.

— Все выполнил. Я вручил ваше послание часовому в участке и дал оттуда деру — смекнул, что задержат меня, расскажи я капитану о том, что произошло в воротах Расёмон. Не верю я этим чертям. Им только слово скажи, и они начнут тебя пытать, кто такой Хитомаро, монах и двое других. А я ведь, как вы знаете, дал слово не выдавать их.

Акитада нахмурился.

— А ты не боишься, что эти головорезы намнут тебе бока или, хуже того, отправят на тот свет?

— Они?! — удивился Тора. — Да никогда! С ними как раз все в порядке. Вот ваши хваленые блюстители законности, эти точно готовы вышибить из человека мозги. Не ответишь им как положено, так они с тебя шкуру сдерут.

Вспомнив, как пороли старого Юмакаи, Акитада внутренне содрогнулся.

— Ну за себя можешь не бояться. Я бы такого не допустил, — сказал он.

Тора загоготал.

— А чем вы поможете, если меня уже разделают как тушу? Кобэ извинился бы перед вами и сказал, что его люди маленько ошиблись и чуточку перестарались. И вам пришлось бы тащить меня домой, где Сэймэй обложил бы мою кровавую спинушку своими салфетками и примочками. Нет уж, спасибо, лучше мне держаться от них на расстоянии.

Короткая тишина воцарилась в комнате. Акитада слишком хорошо знал, что закон обязывает полицейских применять силу на допросах. Кобэ был даже менее жестоким, чем большинство его коллег, но и он гордился эффективностью своей работы. Кобэ распорядился использовать бамбуковые палки при допросе дряхлого старика и уж вряд ли стал бы колебаться, если б захотел сделать то же самое с молодым здоровым парнем вроде Торы.

Между тем Тора продолжал свой рассказ:

— В общем, из участка я поскорее унес ноги и пошел прямиком в харчевню, о которой говорил Хитомаро. Хитомаро с монахом сидели там под дверью, похоже, голодные как собаки. Я заказал для всех еды и выпивки, и мы душевно поболтали. Эти ребята мне и впрямь понравились. Особенно Хитомаро. Сдается мне, он, как и я, раньше был воином. Может, даже не простым солдатом, а самураем, потому как книжки читает да и держится степенно. — Тора нахмурился. — Зачем вот только самураю бросать свое военное ремесло? Я задал ему этот вопрос, так он сразу нахохлился, стал суровым и не велел мне совать нос куда не следует. Не мое это, дескать, дело, как они поступают и зачем.

— Не очень-то любезно с его стороны, поскольку ты кормил и поил их на свои деньги. Я думал, у тебя все-таки есть голова на плечах. Они же явные разбойники и покрывают всякие нечистые дела. Впредь держись от них подальше.

Тора упрямо покачал головой:

— Нет, господин, вы ошибаетесь. Это люди моего пошиба. Хитомаро хороший парень, а монах… монах… он очень добрый. Признаюсь, слова Хитомаро заставили меня усомниться в том, что монах настоящий, но, честно говоря, пусть бы лучше он и впрямь оказался не монахом. Вы бы только видели его, господин! Такие мышцы! Старухе, хозяйке заведения, понадобилось перетащить кучу мешков с рисом, так монах брал их по четыре штуки зараз и нес под мышкой, как щенков. Старуха на него не нарадуется, говорит, он частенько помогает ей носить тяжести.

— Подозреваю, что оба они беглые. Но довольно об этом. Что там у нас насчет торговцев, проживающих вблизи канала?

Тора достал из рукава смятый листок бумаги, разгладил его и положил перед Акитадой:

— Вот за этим я ходил к городовому. К тому самому, что выудил из канала тело Юмакаи и установил смерть от несчастного случая. Поначалу этот ленивый ублюдок не захотел оказать мне помощь, но я сказал ему, что занимаюсь официальным расследованием и прислан проверить его работу, в частности, случай с утопленником. Тут он весь сложился в гармошку, как мокрый бумажный веер. Так перетрухал, что долго не мог ничего накорябать на бумаге.

— Надеюсь, ты не говорил ему, что работаешь в полиции?

— Конечно, нет! В министерстве юстиции.

Акитада, захохотав до упаду, взял в руки листок. Городовой набросал грубую схему улиц, канала и прилегающих к нему частных владений. Все они имели на схеме квадратные очертания и были отмечены именами владельцев. К счастью, почерк городового оказался лучше, чем у Торы. Указав пальцем на один из наиболее крупных квадратов, Акитада сказал:

— Смотри!

Тора, моргая, тупо смотрел на листок — его навыки к чтению находились в зачаточном состоянии.

— Что-то не разберу, что здесь написано.

— Курата.

— Курата? Святая Каннон [11]! Неужели? — Тора распрямился и постучал кулаком по лбу. — Ну и ну! Какой же я дурак! Я же сам был в его лавке! А со стороны канала совсем не узнал это место. Думаете, это он?

Акитада кивнул.

— То есть это он задушил Омаки ее же собственным поясом?

Акитада снова кивнул.

— Вот ублюдок! Значит, он унес пояс с собой, чтобы его по нему не вычислили?

— Думаю, да.

— Но он отдал его Юмакаи. Зачем? Ведь Курата явно не из тех, кто подает нуждающимся.

— Он спешил избавиться от пояса, но допустил роковую ошибку, решив, что лучше всего отдать пояс нищему.

Тора улыбнулся во весь рот.

— Хвала Будде! Так и надо этому гаду! — Глаза его вдруг округлились. — Э-э, а ведь это я первым сообщил вам об этом подонке!

Акитада рассмеялся:

— Да, Тора. Что верно, то верно. Ну что бы я без тебя делал? Давай-ка покажи место, где городовой выудил из канала тело, а потом мы передадим твои сведения Кобэ.

Тора взял в руки хозяйскую кисточку, лизнул ее и окунул в уже подсыхающую тушь. Старательно начертил на карте крестик на задворках лавки Кураты, и они с Акитадой удовлетворенно заулыбались.

Кобэ нервно расхаживал по кабинету, когда вошли Акитада и Тора. Завидев Тору, он рявкнул:

— Это ты оставил записку о местонахождении тела нищего? Где ты, к чертям, шляешься?

Тора перевел взгляд на Акитаду, а тот удивленно приподнял брови:

— Он выполнял мое поручение.

— Вот как? А вы, как я понял, пришли позлорадствовать?

— Вовсе нет. Я просто хотел поинтересоваться, нет ли каких новостей.

— Мы откопали тело. Тюремный лекарь сказал, что это убийство. Его задушили, как и девушку. В воду его бросили уже мертвым. Вы это хотели услышать?

— Я ожидал это услышать, — уточнил Акитада. — Мне очень жаль, что так получилось, но по крайней мере это помогло Торе разгадать оба убийства.

Кобэ изумленно уставился на Тору, потом перевел взгляд на Акитаду:

— Вы шутите? Он раскрыл эти убийства?!

— А почему бы нет? — Акитада смело встретил его взгляд. Кобэ отвел глаза первым, и Акитада продолжил: — Я был занят в университете, и Тора вел расследование сам. Он побеседовал с родителями Омаки и с ее подружками из веселого квартала. Вчера он отправился в город искать Юмакаи. Тора нашел его слишком поздно, но смерть старика оказалась не напрасной. Она указала на того, кто убил Омаки.

Кобэ яростно сжал кулаки.

— Хотел бы я знать, почему ваш слуга не явился сюда, чтобы отчитаться? Выяснив хоть что-то о знакомствах девушки, он должен был рассказать нам о них. Мы потеряли сегодня несколько часов, разыскивая его, чтобы узнать, как он нашел тело.

Акитада невозмутимо объяснил:

— Я уже сказал, что посылал Тору раздобыть побольше сведений, и он только что вернулся. Мы явились сюда, как только у нас появилась полезная информация. Так вы выслушаете нас, или мы так и будем понапрасну тратить время?

Глаза Кобэ свирепо сверкнули.

— Какая еще новая информация?

Акитада разложил на столе карту городового и указал на поставленный Торой крестик: