— Давайте начнем с нас самих. — Нисиока размахивал перед собой палочками для еды. — Нет-нет, только не качайте головой! Мы должны использовать системный подход. Система — основа всех научных изысканий. Что касается меня, то я недолюбливал Оэ. Он несколько раз нагрубил мне. Мне также не нравилось, что он не проявлял уважения к нашему почтенному профессору Танабэ. Но неприязнь — это еще не повод для убийства. А у вас, если вы были со мной искренни и ничего не утаили, даже и неприязни к нему быть не могло — вы ведь едва ли знали Оэ. Я прав?

Акитада задумчиво посмотрел на Нисиоку и отодвинул миску и палочки.

— У вас мог быть гораздо более веский мотив, чем личная неприязнь. Полицейский капитан, похоже, считает, что Оэ распекал вас за пристрастие к играм.

Нисиока побелел как полотно.

— К… Кобэ так и сказал вам? Да как он мог?! Что именно он сказал вам?

— Ничего особенного. Он услышал это среди факультетских сплетен.

Нисиока вздохнул с некоторым облегчением:

— Дурацкая это история, к тому же сильно преувеличенная. Раздули на пустом месте. Пара наших чиновников из хозяйственной части делали в прошлом году ставки на результаты экзаменов и попросили у меня разрешения поставить свои деньги от моего имени. Никто не придал бы этому такого значения, если бы мы не столкнулись с неожиданным проигрышем. Видите ли, на первом месте оказался не тот, на кого ставили.

— Это мне известно. — Акитада заметил, что Нисиока поменял местоимения, незаметно съехав с «они» на «мы». Оставалось только гадать, насколько глубоко он замешан в этой истории. Акитада понимал, что все нуждаются в деньгах, а помощники профессоров, как известно, получают ничтожное жалованье.

— И сколько же денег было поставлено на кон в общей сложности? — полюбопытствовал он.

— Около пятисот серебряных монет.

— Так много?! — поразился Акитада. — И кто же выиграл?

— Победитель был один. Исикава.

— Исикава?! Вот это да! Но если он огреб такую сумму, зачем же тогда подрабатывал у Оэ, читая за него студенческие сочинения?

Нагнав на себя до противного таинственный вид, Нисиока только многозначительно крякнул.

Акитада снова придвинул к себе миску.

— Хорошо. Продолжайте ваш анализ, — предложил он, проглотив несколько подсушенных рисинок.

Хозяин этого «пышного» застолья, смущенный тоном Акитады, запинаясь, продолжил:

— Ах, ну да, мы говорили о мотивах. Так вот… что касается вашего друга Хираты, то он, похоже, ладит со всеми. И о каком-то мотиве я тут и говорить бы не стал. Профессор Танабэ тоже всегда был очень терпим к покойному. Думаю, их обоих можно исключить из списка. А вот Фудзивара — человек более сложный. Он тоже легко сходится с людьми, но Оэ ненавидел его и никогда не упускал случая наговорить ему гадостей при людях или наедине. То, что произошло на поэтическом конкурсе, могло послужить последней каплей для Фудзивары. Явный повод для мести, я бы определил это так.

Акитада просунул палец под воротник, из-за пота липнувший к разгоряченной шее.

— Все это только ваши домыслы, — сказал он. — Если уж на то пошло, мы с Хиратой могли иметь мотивы, не известные вам. А Фудзивара слишком терпим и уживчив, чтобы пойти на насилие из-за чего бы там ни было.

— Не забывайте, что я знаю своих коллег гораздо лучше, чем вы, — возразил Нисиока. Торопливо проглотив немного овощей, он продолжил: — Полагаю, теперь вы станете защищать Такахаси. Человека, который ненавидит всех и каждого и старается доставить всем как можно больше неприятностей! Даже вы, наверное, помните, как он кипел от злости, когда Оэ развенчал его драгоценное сочинение. Я склонен усматривать здесь очень веский повод для мести. Одним словом, мотив налицо.

— А я считаю, что в подобных суждениях следует быть осторожнее, чтобы не приписать убийства тому, кого недолюбливаешь, — заметил Акитада.

Нисиока поставил свою миску. Он едва сдерживал свои чувства.

— Так, может, вы окажете мне честь и поделитесь теперь со мной своим мнением относительно других?

«Так мне и надо, грешному, — подумал Акитада. — Нечего было связываться. Не лучше ли было промолчать?» Ему ничего не оставалось, как согласиться, в надежде, что Нисиока постепенно угомонится.

— Вот, например, Сато. Интересная особа, на мой взгляд. — Акитада сделал вид, что ничего не произошло. — Держится спокойно, но ему есть что скрывать. Университетские правила запрещают давать частные уроки. А еще ходят слухи о его скандальных интрижках с женщинами, которых он принимает у себя в рабочем кабинете. Уверен, вам об этом известно гораздо больше, чем мне.

Нисиока колебался, но соблазн был слишком велик.

— Что верно, то верно, — согласился он. — И Сато не мог бы позволить себе лишиться места — ведь он беден, и у него при этом большая семья. А Оэ, кажется, хотел разобраться с ним.

— Инстинкт самосохранения, — кивнул Акитада.

— Вот именно! Но не забывайте про Оно. Помощник Оэ, Оно всегда лелеял надежду занять со временем место главы факультета китайской литературы. Ради этого он годами терпел унижения и работал сверхурочно.

— Да. И это дает ему два повода для убийства — месть и корыстный интерес, — заключил Акитада. Успокоившись и смягчившись, Нисиока вскочил, чтобы принести саке. Он наполнил чарки, и Акитада жадно выпил, совсем забыв, что учебный день еще не закончился. — Хорошо, — сказал он. — Это и было обещанное угощение?

Нисиока рассмеялся:

— Нет. Но будет, потерпите. Так что же вы все-таки думаете о моих последних рассуждениях?

Акитада подождал, когда Нисиока снова наполнит чарки, потом сказал:

— Они касаются только преподавательского состава, а ведь убийство мог совершить кто угодно. Студенты, служебный персонал, посетители, друзья, даже члены семьи.

Нисиока небрежно отмахнулся:

— У Оэ не было друзей, а семья такая, что и говорить о ней не приходится. Что до служащих, то им не было никакого дела до Оэ, а ему до них. То же самое можно сказать о студентах, с одним существенным исключением — Исикава. Исикава беден и умен в равной степени, и этой весной они с Оэ вдруг необычайно сблизились. Исикава начал проверять сочинения вместо Оэ. Очень любопытный факт.

— Да, — согласился Акитада. — Особенно учитывая другой факт — то, что Исикава выиграл всю сумму ваших ставок. Он явно не нуждался в скудном жалованье, которое выплачивал ему Оэ.

Нисиока уронил ломтик редьки, уже поднесенный ко рту, и, покраснев от возмущения, воскликнул:

— Что значит «ваши ставки»?! Моих ставок там не было! И я вообще попросил бы вас больше не касаться этого вопроса!

— Простите, — пробормотал Акитада. — Насколько я понял, вы подозреваете Оэ в подтасовке экзаменационных результатов, о чем было известно Исикаве.

— Конечно, он это делал. Они разработали хитроумный план, чтобы никто не догадался об участии Оэ. Исикава сгреб выигрыш. Только думаю, большую его часть он отдал Оэ. Все видели, как изменился Исикава после тех экзаменов. Он начал проявлять к Оэ откровенное непочтение, и Оэ мирился с этим. Поговаривают даже, что Исикава навешал Оэ тумаков. Складывается впечатление, будто заговорщики перессорились между собой. — Нисиока брезгливо поводил длинным носом над своей миской, как если бы от лежавших в ней овощей вдруг дурно запахло.

— А доказательства этому у вас есть?

— Какие доказательства? Все, что нужно, это просто наблюдать за поступками людей. Полагаю, Исикава шантажировал Оэ. Что вы на это скажете?

К такому выводу Акитада пришел уже давно. Жаль только, что это никак не объясняло убийства.

— Но убили-то Оэ, а не Исикаву. Зачем Исикаве лишать себя источника доходов?

— А что, если Оэ устал от вымогательств Исикавы и пригрозил выгнать его из университета?

— В таком случае он должен был опасаться, что Исикава раскроет весь их план. Тогда его собственная университетская карьера закончилась бы в два счета.

— Оэ нечего было терять. Он уже собирался уйти на покой.