Акитада изогнул брови.

— Этот человек — грубиян. Забудь о нем. — Он открыл чехольчик и вытряхнул из него ярко-красные карточки. — Весьма и весьма красивый почерк, — пробормотал Акитада.

— Сам-то я прочесть не смог. — Тора пожирал хозяина нетерпеливым взглядом. — Подумал, что ей дал их любовник. Имя-то там можно прочесть?

Акитада улыбнулся, передал добычу Торы Сэймэю.

— Вынужден тебя расстроить, Тора. Ты, конечно, полагал, что нашел карточки убийцы, а на самом деле Омаки, играя на лютне, использовала их для привлечения клиентов. Здесь она представляется как «Певчая птичка в ивовой листве» и сообщает, в каком питейном заведении ее можно найти под этим именем.

Вернув карточки, Сэймэй презрительно поморщился:

— Весьма неприлично для женщины, особенно такого сословия. Только мужчины, занимающие высокое положение в обществе, могут использовать такие карточки.

Тора взял в руки одну и начал разглядывать ее, потом удивленно спросил:

— Она что, сама это писала?

Акитада покачал головой:

— Вряд ли. Тут чувствуется рука каллиграфа, и притом написано по-китайски. Но признаю, это было очень предприимчиво с ее стороны. Вероятно, она надеялась выступать только в лучших заведениях. Подозреваю, что это писал юный Нагаи. Странно только, что карточки не принесли пользы. Работу Омаки потеряла, а с Нагаи рассталась. Насколько я понимаю, про свадьбу ты ничего не слыхал?

Тора покачал головой:

— Нет. Девочка-служанка говорит, что мачеха называла Омаки шлюхой.

Акитада задумчиво подергал мочку уха.

— Как, интересно, она могла пренебречь будущим, работой, предложением бедного Нагаи выйти за него, нимало не беспокоясь о том, что вскоре ждет ее?

Тора кивнул:

— Мы с тетушкой тоже удивлялись этому. Мичико говорила, что Омаки чему-то очень радовалась перед смертью.

— Думаю, нам следует искать отца нерожденного ребенка Омаки, — сказал Акитада. — В этом смысле веселый квартал — самое многообещающее место. И я должен извиниться за то, что отругал тебя. Ты сделал все правильно. В следующий раз, когда пойдешь туда, постарайся выяснить, не проявлял ли кто-то из клиентов особого интереса к этой девушке.

Тора устремился к выходу.

— Подожди! — остановил его Акитада. — Есть еще одно дело. Более срочное. Помнишь старика нищего, которого капитан Кобэ арестовал за убийство? — Тора кивнул, и Акитада продолжил: — Старика выпустили, и теперь я боюсь за его жизнь. Надо бы разыскать его и привести сюда. В восточном отделении полиции могут знать, где он. Он часто заглядывает туда.

Когда Тора ушел, Акитада сказал Сэймэю:

— Теперь я жалею, что сокрушался из-за отсутствия острых ощущений. Кто бы подумал, что на мою голову свалится целых три убийства, при том что я понятия не имею, как подступиться хотя бы к одному из них.

Сэймэй протянул хозяину разглаженное платье.

— Три убийства? Их вроде бы только два — девушка и профессор Оэ.

Акитада скинул домашнее платье и просунул руки в рукава выходного кимоно.

— Ты забыл про принца Ёакиру. — Он завязал пояс.

— Лучше бы вы забыли про принца Ёакиру. Опасное это дело. Да и два других случая я бы на вашем месте оставил полиции.

— Пусть я сейчас похож на кое-кого из моих нудных коллег, но все уперлось в поиски убийцы. Кобэ, похоже, просто не до конца осознает это. Уверен, ему еще не ясна ситуация, приведшая к убийству Оэ. Но в любом случае меня попросил о помощи Нагаи. Ему больше не к кому обратиться, поэтому я постараюсь сделать все от меня зависящее.

Сэймэй протянул хозяину шапку и мрачно напутствовал его:

— Помните только о поговорке: за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.

В университете, несмотря на убийство, жизнь шла своим чередом. Хирата явился на занятия и выглядел почти как обычно. Проводить утренние уроки оказалось задачей нелегкой, так как взбудораженные студенты то и дело перешептывались. Акитада наконец не выдержал и отменил последнее занятие первой смены, решив размять ноги и пойти домой пообедать. Он уже откладывал в сторону книги, когда вдруг заметил, что один из учеников сидит на месте.

— Садаму? — Акитада назвал мальчика по имени, ибо в сложившейся ситуации официальный тон казался ему не совсем уместным.

Мальчик поклонился.

— Ты хотел что-то мне сказать?

— Да, господин. Я хотел поблагодарить вас за то, что вы послали ко мне своего слугу. За это я весьма признателен вам. Он оказался очень умелым по части запускания змеев и устроил мне настоящее увеселение.

Акитада постарался скрыть улыбку, вызванную этим степенным тоном.

— Рад это слышать. Тора столь же высоко отзывался о вас.

Мальчик просиял.

— Правда? Я хотел бы нанять его к себе в услужение, если вы сможете обойтись без него. Скоро я начну получать содержание и буду ему хорошо платить.

— Ваши слова удивляют меня. Вам придется поговорить об этом с самим Торой. Он человек свободный, пусть сам выбирает хозяина.

— Понимаю. Просто он признался, что поступил к вам на службу совсем недавно, иначе я не позволил бы себе сделать такое предложение. Тора рассказал мне, как вы познакомились. — Мальчик искоса глянул на Акитаду и добавил: — Кажется, он человек очень преданный.

— У Торы много прекрасных качеств.

— Но преданность — наиболее важное качество для слуги. Вы согласны?

— Да. И еще привязанность.

Эта мысль, судя по всему, была новой для маленького князя. Он задумался, потом кивнул.

— Такие чувства, как привязанность вассалов, ко многому обязывают господина, — сказал он. — Обязывают его защищать их. — Акитаду смущало, что беседа приняла такой оборот. Уж не намекает ли мальчик на его бедность, на то, что ему не по карману такой слуга, как Тора? Но молодой князь Минамото продолжал с неожиданной страстью: — Когда мой дедушка умер, этот долг — заботиться о вассалах — он передал мне. Но как мне выполнить свой долг перед моими людьми, если меня держат здесь как пленника и я не имею в своем распоряжении ни одного самурая и даже просто слуги?! Никто не приготовит мне ни пищу, ни одежду! — И, беспомощно сжав кулачки, он заплакал. — Как же я буду защищать своих людей?!

Акитаду поразил такой взрыв чувств. Глядя в глаза мальчика, выражающие страдание, он нерешительно сказал:

— Уверен, ваши подданные ждут, что вы возьмете на себя эту ношу, но только когда повзрослеете. А пока другие позаботятся о вашем семейном долге. К тому же здесь, в университете, никому не разрешено держать при себе самураев и личных слуг.

Мальчик рассердился:

— Вы не понимаете! Мое законное место занял Сакануоэ. Это он заточил меня здесь. Это сделано вовсе не по дедушкиному завещанию. Дома у меня были личные наставники. А теперь одному только небу известно, что этот злодей творит с моими людьми… и с моей сестрой. — Метнувшись к стене, Минамото заколотил по ней кулачками в беспомощной ярости.

Акитада подождал, пока мальчик успокоится. Когда тот затих, голова его поникла и он безвольно опустил руки, Акитада невозмутимо спросил:

— У вас есть доказательства того, что князь Сакануоэ не выполняет условий дедушкиного завещания?

Мальчик обернулся. Его полные слез глаза сердито сверкнули.

— Мне не нужно доказательств. Мне достаточно дедушкиного слова! Дедушка ненавидел его, называл выскочкой и подозревал, что он обкрадывает нас. Он предостерегал меня от этого человека и просил не давать ему никакой власти.

Акитада вздохнул.

— Князь Сакануоэ назначен вашим опекуном, — напомнил он ребенку. — Чтобы избавиться от его опекунства, вам придется выступить против него в суде и там доказать его неправомочность. А поскольку вашего дедушки нет и он не может свидетельствовать в суде, ваше слово будет против слова Сакануоэ.

После этого они долго молчали. Мальчик наконец сказал:

— Тора говорит, что вы распутываете самые сложные преступления, которые не под силу никому другому. Я хочу, чтобы вы расследовали убийство моего дедушки. Возьметесь за это?