Акитада надеялся на скорое разрешение проблем Хираты — тогда он освободился бы от ставших тягостными уз с этой семьей, — но его оптимистическим ожиданиям не было суждено сбыться. Войдя через ворота на территорию храма Конфуция, он сразу понял: что-то случилось.

Акитада сразу заметил полицейских в красном — они охраняли вход в святилище от толпы зевак.

В тягостном предчувствии новых неприятностей Акитада присоединился к кучке ротозеев, когда на веранду вышел сердитый капитан Кобэ. Заметив Акитаду, он помрачнел еще больше.

— Я знал, что вы рано или поздно явитесь, — бросил он. — Идите-ка сюда!

Акитада отметил, что манеры Кобэ сегодня грубее обычного, однако промолчал. Поднявшись по ступенькам, он поинтересовался:

— Что здесь произошло?

Кобэ не ответил. Направившись к входной двери в храм, он уже на пороге обернулся и сказал:

— Мне доложили, что вы приходили в тюрьму и разговаривали со студентом, который убил беременную девушку.

Акитада начинал выходить из себя.

— Вы снова схватили не того, — с трудом сдерживаясь, отрезал он. — Нагаи не виноват, так же как старик нищий.

— Уж конечно! — огрызнулся Кобэ. — Еще скажите, как новорожденный младенец! Следуйте за мной!

В прихожей храма было темно, только покрытые красным лаком колонны выступали из мрака. И без того затхлый воздух был пропитан каким-то странным запахом. Акитада поморщился, подумав, уж не нагадила ли где-нибудь здесь забежавшая случайно собака. На помосте у дальней стены высились статуи мудрецов, казавшиеся еще более массивными и грозными в этой непроглядной тьме.

В самом центре, перед статуей Конфуция, стояли два человека. Акитада узнал щуплую фигурку Танабэ, опиравшегося на руку Нисиоки.

— Что происходит? — спросил он у Кобэ, когда они подошли.

Запах здесь был еще сильнее и отвратительнее. В нем улавливалось что-то страшное и знакомое.

Нисиока обернулся и сдавленным голосом проговорил:

— Это Оэ! Какое чудовищное деяние!

— Оэ?!

Акитада проследил за взглядом Нисиоки, устремленным на статую мудреца, и только сейчас заметил на ней просторное синее кимоно, из-под которого торчали еще одна голова, безвольно свисавшая на грудь, и еще одни руки, повисшие плетьми. Потом Акитада увидел кровь. Ну конечно! Это был ее запах. А еще запах испражнений. Кровь, сочившаяся из-под повисшей головы, пропитывала нарядное кимоно Оэ. На полу под ногами Оэ, смешавшись с испражнениями, она образовала огромную лужу, стекала с помоста и капала вниз, выливаясь в лужицу поменьше. Внезапно платье Оэ распахнулось. На обнаженном профессоре были лишь белые шелковые носки и черные тапочки.

Резкий голос Кобэ вывел Акитаду из шока:

— Два убийства за два дня! Два убийства подряд! Это произошло прошлой ночью. Не сомневаюсь, что убийца уже сидит у нас под арестом. И даже вы, Сугавара, вряд ли станете утверждать, что мы имеем дело с двумя разными кровожадными маньяками, орудующими на территории университета.

Акитада не ответил. Мысли беспорядочно теснились в его голове. Приблизившись к страшной фигуре, он приподнял повисшую голову за волосы, стянутые в седой пучок. Налитые кровью глаза Оэ смотрели на него невидящим взглядом, лицо было искажено предсмертной мукой. Кровь текла из глубокой раны на горле, почти отсекшей голову от тела. Теперь также стало ясно, почему тело сохраняло вертикальное положение. Поясом жертвы убийца подвязал его за подмышки к шее деревянной статуи мудреца. Мертвое тело обмякло и провисло вперед, колени согнулись, но в темноте, не разглядывая статуи, его не сразу можно было заметить.

Поразило Акитаду и нелепое сочетание роскошного платья и опрятной обуви с выпирающим животом, обвислыми складками кожи и испачканными в крови ногами, покрытыми сетью выпуклых вен и старческой пигментацией. Эта дряблая нагота полностью уничтожала былой образ власти и могущества. За внешней помпезностью и позой скрывались слабость человеческого тела и его несовершенство. Кто-то усердно постарался, желая показать миру настоящего Оэ.

Загадочная смерть одного из старейших профессоров

Повернувшись к коллегам, Акитада спросил:

— Кто его нашел?

Бледный Танабэ дрожал всем телом. Губы его беззвучно шевелились. Нисиока неестественно тихим голосом ответил:

— Его нашел я. Это был настоящий удар. Поскольку сегодня не учебный день, мы с профессором Танабэ договорились провести утро за составлением нового словаря для поэтического сборника. Я проходил через этот зал дважды, ничего не заметив. Потом, в третий раз — я нес документ в библиотеку — и заметил, как что-то блеснуло на полу. — Он посмотрел в сторону темного помоста. — Тогда был полдень, и сюда падало солнце через открытую дверь. В общем, я заметил, как что-то блеснуло, а подойдя ближе, уловил запах и увидел на помосте кровь. А потом… потом я поднял голову и… — Он умолк, и его передернуло. Танабэ сжал его руку, хотя у него самого дрожали пальцы.

Акитада пощупал руки мертвеца. Они были холодные, смертное окоченение уже коснулось их. Кровь на полу загустела и уже не блестела, на одежде она тоже уже засохла. Кобэ был прав — Оэ убили прошлой ночью. Акитада обратился к капитану:

— Насколько я понимаю, вы еще не опрашивали людей? Нам нужно выяснить, кто последний видел Оэ живым.

Скрестив руки на груди, Кобэ съязвил:

— Ну да, куда уж мне, бестолковому полицейскому, без вашей-то помощи! Кто же, как не вы, укажет мне, что делать и как действовать.

Акитада покраснел и смущенно сказал:

— Простите. Я понимаю, что это не мое дело, но есть некоторые вещи… — Он замолчал, решив, что сейчас не следует упоминать об участии Оэ в экзаменационном подлоге и в истории с шантажом, поэтому перевел разговор в другое русло: — Меня интересует студент Нагаи, которого вы, судя по всему, считаете виновным и в этом убийстве. Вчера на поэтическом состязании Оэ порядком набрался и проявлял агрессивность. Пришлось даже увести его оттуда. Это сделали его помощник Оно и студент по имени Исикава. Мой коллега, профессор Хирата, проводил их до выхода из павильона.

Кобэ сверлил его придирчивым взглядом.

— Ваши двое коллег уже сообщили мне об этих фактах. Если вы продолжаете упорно утверждать, что Нагаи невиновен, то назовите тогда мотив, которым руководствовался убийца этого человека.

Акитада невозмутимо встретил враждебный взгляд Кобэ:

— Сейчас я ничего не могу предположить, но ваша версия о том, что Нагаи, по какой-то причине потеряв рассудок, убил сначала девушку, а на следующий день своего преподавателя, кажется мне абсурдной. Во-первых, этот юноша был в совершенно здравом уме, когда я разговаривал с ним сегодня утром. Во-вторых, девушку задушили, а у Оэ перерезана глотка. Это наводит на мысль о двух разных убийцах, особенно если учесть, что во втором случае пояс тоже имелся под рукой. Вот, посмотрите. — Акитада указал на полоску парчовой ткани, поддерживавшую тело в вертикальном положении. — Этот пояс использовали, чтобы устроить мрачный и позорный спектакль. В другом же случае пояс вообще не нашли на месте убийства, а мертвую девушку, если помните, спрятали в зарослях тростника. То есть мы явно имеем дело с двумя разными почерками.

Доводы Акитады не произвели впечатления на Кобэ.

— Вовсе не обязательно. Первое убийство могло вселить в преступника дерзость и уверенность, и он решил во втором случае устроить маленькое представление. Что же касается перерезанной глотки, то Оэ значительно крупнее и сильнее девушки, так что кинжал или меч оказались более надежным средством убийства, чем удушение.

Акитада согласился с тем, что этот аргумент разумен. Задумчиво подергав себя за мочку уха, он медленно кивнул.

— Я по-прежнему не представляю себе Нагаи в этой роли, но в том, что касается габаритов Оэ, вы абсолютно правы, — нехотя признал он. — Даже в пьяном виде он вряд ли дал бы удушить себя. Но зачем убийце понадобилось снимать с него штаны и подвязывать в этой позе? — Акитада обошел статую сзади, чтобы посмотреть, как завязан пояс.