Сделаем промежуточный вывод. При сопоставлении сведений, приводимых Л. Н. Гумилевым и В. П. Васильевым, и сведений из источников разных времен и народов, становится ясно, что смешение этносов древних татар, отмеченных китайцами на Иньшане и в Маньчжурии, а также тюрок-шато и части уйгуров послужило толчком для рождения нового народа – средневековых татар. Или, как был вынужден называть этот народ в своих работах Л. Н. Гумилев, «новый этнос – монгол, возникший в IX в., название которого до Чынгыз-хана было – татары»[30] (30, 270), (34, 41), (там же, 59).
Это и было возникновение этноса «монголо-татар» – средневекового татарского народа Чынгыз-хана, «одного из многочисленных тюркских степных племен» (87, 103), «большого тюркского племени, царем которого был Чынгыз-хан» (101, 4). И сам Чынгыз-хан происходил из этого же самого «тюркского племени» (15), этническое название и самоназвание которого было «не иное, как татар» (17, 159). В. П. Васильев, выражая свое несогласие с мнением о том, что древние татары были предками современных халха-монголов, замечает: «И не к чему искать их (нынешних монгол) имени в татанях, выходцах из Маньчжурии и поселившихся у Инь-Шаня» (17, 38).
Из всего изложенного выше также видно, что есть серьезные основания сомневаться в разделение «татар до Чынгыз-хана» и «татар Чынгыз-хана» («древних монголов») и считать их разными народами.
Более того, будут приведены далее сведения, что татары и до эпохи Чынгыз-хана, и татары Чынгыз-хана, получившие «официальное наименование монгол» уже после начала правления Чынгыз-хана, сохранив также и свое этническое название «татар» – это один и тот же этнос. И народ этот сохранил свое этническое название и самоназвание и после распада державы Монгол, и сохранили множество потомков этого этноса вплоть до современного времени свое название и самоназвание – «татар». И вряд ли эти татары – «до Чынгыз-хана» или «в период Чынгыз-хана» были «монголоязычными». Имеется в виду соответствующий рассматриваемому времени язык современного народа халха – монголы.[31]
Относительно этнической принадлежности древних татар С. Г. Кляшторный приводит замечание П. Пеллио (западный историк XIX в.): «Допустимо, что они уже тогда были монголоязычны» (там же); но – «впрочем, титулатура и номенклатура татар в XII в. сохраняли следы тюркского влияния» (53, 133). Что примечательно: в отличие от П. Пеллио, русский историк начала XIX в. Н. М. Карамзин был уверен, что «моголы» (монголо-татары Чынгыз-хана и сам он) были «единоплеменны с восточными турками» (46, 455). То есть, «монголо-татары» были именно тюрками-татарами, так же как и уйгуры, издревле (примерно с VII–VIII вв.) близкие их союзники и родственники, которые «любили науки, художества и сообщили грамоту всем другим народам татарским» (там же, 456).[32]
Вопросу происхождения Чынгыз-хана и его этнической принадлежности также уделил немалое внимание и Ахмет-заки Валиди Туган, историк-тюрколог международного значения. Этот ученый XX в. также, после многих лет научной деятельности, придерживался единого с Н. М. Карамзиным мнения о том, что Чынгыз-хан был тюрком (15). То есть, был представителем одного из тюркоязычных этносов, народа татар.
В заключение отметим, что самоназвание этноса, скорей всего, будет сохраняться, пока существует данный этнос, так как самоназвание народа, будучи усваиваемым каждым индивидуумом, принадлежащим данному этносу, вместе с присущим ему этническим стереотипом поведения с раннего детства, будет постоянно поддерживаться, в продолжение всей «жизни» данного этноса. И поэтому самоназвание этноса примерно такое же устойчивое как и, например, топонимы.
Если же наименование не является самоназванием данного этноса, а так называют его соседи, либо это название – собирательное наименование этносов различного происхождения – тогда есть большая вероятность того, что этнос утеряет это название, но сохранит свое самоназвание до своего распада или ассимиляции его другим этносом.
Например, наименование «монголы» – «официальное название» державы Чынгыз-хана, перешедшее и на ее подданных, вначале на татар, а затем и на другие народы, которые составивляли «политический комплекс» монголы.
Вот определение названия «монголы» в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина (конец XIII в. – начало XIV в.): «Ныне дошло до того, что монголами называют народы Хитая и Джурджэ,[33] нангясов, уйгуров, кипчаков, туркмен, карлуков, калачей, всех пленных и таджикские народности, которые выросли в среде монголов. И эта совокупность народов для своего величия и достоинства признает полезным называть себя монголами» (87, 103). Наглядно видно из приведенной цитаты, что название «монголы» – это и есть «название политической системы, в которую входят племена и народы различного происхождения» (31, 413).
Например, как свидетельствует перс Джузджани (XIII в., описывается случай в г. Самарканде), были в то время, кроме широко известных современному читателю монголо-татар, также, например, и монголы-китайцы. То есть, служащие Монголо-татарского государства из китайцев. Так дословно Джузджани и пишет: «Заносчивый монгол и неверный чин (китаец)» – про одного и того же человека (102, 18).
Часто приводится в работах историков случай из записок Рубрука: на его вопрос о достоверности сведений о том, что Сартак, сын Бату-хана христианин, один из татар, соплеменников Сартака, отвечает:
«Не говорите, что наш господин – христианин, он не христианин, а моал» (88, гл. 18).
Рубрук (или те, кто его записки толкует соответствующим образом) стараются представить это так, что средневековые татары были настолько «дикими», что путали религиозную принадлежность Сартака с этнической, причисляя его к монголам. Но в то время слово «христианин» означало также принадлежность человека к определенному политическому сообществу – а не только к числу исповедующих определенную религию – и об этом прекрасно знал беседовавший с Рубруком татарин-ордынец («монгол»).
Рубруку ответ был дан совершенно адекватный вопросу: Сартак не относится к христианам, а относится к монголам, как представитель именно политического сообщества монголов – и даже вне зависимости от веры, которую он исповедует.
Поскольку так и было установлено согласно нормам Язу («Ясе») Чынгыз-хана: человек мог исповедовать любую веру, мог относиться к любому народу, и в то же время являться представителем политического сообщества «монголы». Благоденствие человека в Монголо-татарской державе зависело только от его положительных качеств.
Вот пример использования татарскими ханами наименования «монгол» именно в качестве названия подданных империи, из более позднего периода: татарский хан Менгли-Гирай одерживает в 1502 г. победу над своими противниками-сепаратистами в войне с целью восстановить единство Улуса Джучи (Золотой Орды) в союзе с Иваном III. И в 1520 г. наследник и продолжатель дела Менгли-Гирая, татарский хан Мухаммад-Гирай «свой шертный (договорный. – Г. Е.) ярлык, направленный польскому королю, оформил следующей пышной интитуляцией: «Великой Орды великого хана, Дешт-и Кыпчака и всех монголов падишаха мое – Мухаммад-Гирай хана слово» (106, 193–194).
С распадом державы Монгол и политической организации Великой Орды исчезает из употребления и название «монголы». Но почти все сложившиеся к тому времени этносы, входившие в политическую систему «монголы», сохраняют свое самоназвание. Сохранили свое самоназвание и татары.
Халха-монголы тоже сохранили свое самоназвание – «халха», сложившись в народность к концу XIV в. или позднее. Слово «монголы» в названии (а не в самоназвании) этого народа сохранилось вот почему. Оно закрепилось благодаря китайцам – китайцы династии Мин воевали с монголо-татарским государством, которое они назвали «Северная Юань» (осколком Монголо-татарской державы) вплоть до конца XIV в. – начала XV в. Правили Северной Юанью последовательно «ханы-чингизиды Тоган-Тэмур и Тогэс-Тэмур», а после отравления последнего нояном Есудером[34] (111, 137), это государство было разгромлено китайцами. И после продолжительной войны, которую вела китайская империя Мин против монголо-татар, в Монголии, очевидно, не осталось представителей татарского этноса. Согласно данным китайских источников, «со смертью хана Тогус-Тимура погибла династия Северная Юань, и вообще пришел конец династии монгольских ханов» (там же, 137).
