– Трррнннн-грууу-нннн-хуууу» Саймон, простите нас, пожалуйста, но вам в самом деле не стоило бросать вызов старшинству доктора Буснера в такой форме, такое поведение никак не поможет вам…

– Йапрафтахатшу, йапрафтахатшу… – дрожащими лапами показал Саймон.

– Что «хуууу»? Что, Саймон «хуууу»?

– Йапрафтахатшувидить их, фотыфсе.

– Что вы хотите увидеть, Саймон «хуууу»?

– Да рецензии, эти чертовы рецензии.

– Саймон, Саймон, «гррррууннн» Саймон, пожалуйста, «чапп-чапп» простите меня, будьте так добры. Я все равно очень хочу вас вылечить, вы очень-очень интересный пациент, должен призначиться. Вот ваши вырезки…

Буснер уселся рядом с Саймоном на видавшем виды линолеуме. Он так хотел погладить его по голове, порасчесывать шерсть, приласкать, по-шимпанзечес-ки успокоить, но выражение морды Боуэн заставило его отказаться от этой идеи.

– Саймон, пожалуйста, поверьте, я «гррруннн» поступил бы точно так же с любым другим пациентом, если бы тот повел себя так, как вы. Вот, а теперь мне и доктору Боуэн нужно изучить результаты ваших тестов и поглядеть на ваши анализы. Там масса технических подробностей, вы все равно не поймете, только время зря потратите. Поэтому я вот что предлагаю: отправляйтесь-ка в палату, вас уже ждет третий обед, поешьте как следует, прочитайте рецензии на выставку – думаю, вы найдете их интересными, хотя, быть может, не слишком комплиментарными, – а мы тем временем изучим собранный сегодня материал, хорошо? А через часок-другой снова встретимся все вместе, идет?… «хууууу?». Что покажете?

Буснер и Боуэн водрузились за столик в углу больничной столовой – таким образом они могли обойтись без специальной лампы для просмотра рентгеновских снимков. Буснер принес с раздачи подносы с едой, Боуэн притащила желтые конверты и еще более желтые папки с анализами и тестами Дайкса. Разложив все на столе, они с головой погрузились в поглощение пищи и изучение собранного медицинского материала.

– Думаю, Джейн, нам не стоит заниматься этих так показать, скрупулезно, – щелкнул пальцами Буснер, запихивая в пасть пирог с бифштексом и почками. – Я хочу просмотреть все как можно быстрее, поставить, так показать, импрессионистский диагноз. Если наткнешься на что-нибудь интересное, ткни меня в бок!

Боуэн потерла друг о друга бедра, чувствуя, как шерсть расчесывается сама собой. О, она бы все отдала, чтобы в этот миг лизать розовую, влажную, набухшую седалищную мозоль, давить языком сладкие, шерстистые твердые соски, похожие на зрелые… Хватит! Усилием воли Боуэн изгнала эту мысль из головы. Ее гнездосамке, Рейчел, остается до течки еще целая невыносимо долгая неделя, так что лучше заняться Дайксом, чем воображать, как она с ней играет.

– «Врррааа-хуууу» вожак мой! Посмотри-ка вот на это! – Буснер держал в лапах магнитно-резонансную томограмму. – Гляди! Выраженные фокальные зоны с повышенной интенсивностью сигнала, [96]здесь, здесь и здесь! Вон их сколько, и все в районе сильвиевой борозды! [97]«Хуууу-хуууу-хуууу» не думал, не думал, что мы столкнемся с такими явными органическими повреждениями, совсем не думал. Да и лобные доли далеко не в порядке… Нет, точно, сними однозначно что-то не так «хуууу»…

– Словно бы опухли «хуууу»?

– Да они просто огромные, никогда таких не видел. Если бы не мой опыт «грннннн-ням-ням-ням», я бы показал, что мы имеем дело с гидроцефалом…

– Ну, такой диагноз поддерживается наличием жидкости в других местах…

– Если только там в самом деле жидкость, а не что-то другое. Передай-ка мне радиоизотопную томограмму, попробую сопоставить ее данные с магнитными…

Магнитно-резонансные томограммы, как и ультразвуковые, были выполнены в тонах серого, разные оттенки показывали разные участки мозга, который в результате выглядел как комок пыли, извлеченный из пылесоса. Напротив, радиоизотопные томограммы исполнялись в цвете и давали фантастические разноцветные картинки, похожие на инфракрасные спутниковые фотографии. Мозг Саймона Дайкса на радиоизотопных томограммах представал как совокупность темно-синих, темно-фиолетовых и ядовито-зеленых пятен. Мозжечок вообще выглядел как радуга – у Буснера складывалось впечатление, что он изучает не срезы мозга, а альбом по абстрактному искусству.

Взгляни на эти изображения Саймон Дайкс, у него бы сложилось именно такое впечатление, но Буснер был врач и за пеленой художественных ассоциаций видел в радиоизотопных томограммах источник информации о болезни, и его наметанный глаз не упустил из виду контраст между тусклыми, подавленными цветами в левом полушарии мозга и яркими, пылающими очагами красного, желтого и оранжевого в правом.

– «Грунннн-грунннн», – заурчал Буснер, перебирая снимки. – «Груннн» посмотри-ка сюда, Джейн, – это явно коррелирует с поведением Дайкса, хотя, конечно, не объясняет его. Я надеюсь, ты сделала ему электроэнцефалограмму?

– Разумеется, результаты вот в этой папке, – отзначила Джейн и подвинула нужную папку ближе к Буснеру.

– «ХууууГрааа» вот, именно этого я и ожидал. Смотри, здесь мощный всплеск электрической активности в правом полушарии. Он, конечно, встречается у всех обезьян, но важно другое – то, что мы одновременно наблюдаем в левом полушарии, а оно жутко подавлено, почти никакой активности. Это объясняет, почему он так неуклюже двигается, а заодно, возможно, почему у него такие странные галлюцинации. Симптоматическая картина в целом похожа на ту, которая встречается при мультиинфарктной деменции, [98]хотя отнюдь не только при ней «хууууу». С другой стороны, эти участки с повышенной интенсивностью сигнала, мы видим, что они этаким ковром покрывают весь центральный отдел коры, но если смотреть на резонансную томограмму, получается, что его мозг буквально нашпигован ими, не только кора, а весь мозг целиком «хууууу»?

– Но ты же не хочешь показать, Зак, что это микроопухоли, правда «хуууу»?

– Верно подмечено «чапп-чапп». Жидкости в опухолях дают участки других цветов, но, с другой стороны, эти участки однозначно не твердые. Нет, я не думаю, что тут у нас опухоли или кисты, но на томограмме точно есть тени; возможно, их дают микрорубцы или какие-то подобные микроповреждения. Вот что, дай-ка мне снова резонансные срезы.

Пока Буснер изучал томограммы, Джейн Боуэн сконцентрировалась на рентгеновских снимках, и почти сразу же настал ее через возгласить «ХууууГраааа!». Все сидевшие поблизости шимпанзе подняли головы на уханье.

– Тише, тише, Джейн! – отчаянно зажестикулировал Буснер. – Нам совершенно ни к чему, чтобы на наши картинки сбежалась смотреть вся больница «враааа»! – Тут ему как раз пришлось отогнать пару любопытных, которые почти успели уткнуться носами в разложенные на столе материалы. – Так, что у тебя тут «хууууу»?

– Вот, посмотри, это поперечный снимок головы Дайкса. Обрати внимание на челюсти.

Буснер поднял черную пластину к залитому солнцем окну – словно забыл, как сам только что просил Джейн этого не делать, – и посмотрел его на просвет. Некий фривольно настроенный хирург, которому случилось проходить метрах в пяти от их стола, имел достаточно времени, чтобы хорошенько разглядеть снимок, и возбудился не меньше Боуэн, взорвавшись громким, гулким смехом и клацая челюстями на всю столовую:

– «Х-хии-хиии-хиии-клак-клак» что же нам ждать от вас в следующий раз, Буснер «хууууу»! Подумать только, психиатр завел себе человека! И зачем он вам – на поводке водить?

Буснер даже не подумал реагировать на насмешку. Он положил снимок обратно на стол и застучал по лапе коллеги:

– Или я слепой, Джейн, или у него нет обезьяньей полки [99]«хууууу»!

– Зак, ты сам знаешь, со зрением у тебя все в порядке. Обезьяньей полки у него нет.

– Может, это следствие какой-то травмы «хуууу»?