— А ты стоишь и смотришь, как он тонет вместе со мной. Но у тебя мало времени, поэтому пора уходить. Надо возвращаться домой.

— А ты спасаешься. Несмотря ни на что, ты спасаешься. Если бы только у меня было побольше времени, — сказала Трина, с сожалением вздыхая.

Но на этот раз у нее сколько угодно времени, подумала Карли, стараясь проглотить стоящий от страха комок в горле. На этот раз она отыскала уединенное место, вырыла могилу, придумала объяснение отсутствию Карли.

На этот раз она собирается застрелить ее и похоронить под трехфутовым слоем каменистого грунта.

На этот раз она собирается преуспеть.

— Пройди туда, пожалуйста, — потребовала Трина, вытащив револьвер из кармана. Он был маленький, не больше ладони, но выглядел достаточно грозно.

Карли обомлела.

— Нет.

Трина направила оружие на Карли.

— Ты превратила мою жизнь в ад с тех пор, как родилась. Не мешай хотя бы на этот раз. Сделай, как я сказала.

Карли покачала головой. Трина все равно застрелит ее. Она не собирается подходить к ожидающей ее могиле и после выстрела упасть в нее.

— Ты не уйдешь, Лора. На этот раз я не ошибусь. Я застрелю тебя, посмотрю, как ты умираешь, и закопаю. Больше ты никому не причинишь зла, особенно мне.

— Если хочешь убить меня, убивай, — сказала Карли, чувствуя, что сердце вот-вот остановится, что страх убьет ее гораздо раньше, чем пистолет Трины. — Но я не собираюсь упрощать тебе задачу. Этого не будет.

Та пожала плечами.

— Мне все равно, где ты умрешь, Лора, главное, чтобы это случилось. У меня этот пистолет много лет, Бак сам учил меня стрелять, и я очень хорошо умею с ним обращаться. В нем шесть патронов…

— А в моем пятнадцать.

Когда Бак вышел из-за деревьев, колени Карли подкосились, и она, обмякнув, рухнула на землю. Нацелив одолженный пистолет в голову Трины, Бак быстро взглянул на Карли, убедился, что с ней все в порядке, и снова повернулся к Трине.

— Отдай мне свой пистолет, Трина, — скомандовал он ледяным голосом.

Та не ослабила хватку.

— Я не могу сделать этого, Бак. Неужели ты не видишь? Она провела меня в прошлый раз. Заставила поверить, что умерла, а сама уехала и смеялась надо мной. Все эти три года она издевалась надо мной. На этот раз я должна убить ее — ради тебя, ради матери, ради себя самой и во имя всего на свете. Ей лучше умереть, ты знаешь это. Нам всем будет лучше, когда она умрет.

— Она уже мертва, Трина, — спокойно сказал Бак. — Лора действительно умерла. Это Карли.

Трина бросила на него недоверчивый взгляд.

— Нет! Это часть ее лжи, Бак! Именно поэтому она и должна умереть!

— Когда ты с Лорой была на озере?

Она была настолько разъярена и полна ненависти, что должна была подумать, прежде чем ответить.

— В декабре. За несколько недель до Рождества. Она приехала домой на праздник.

— Перед Рождеством Карли лежала в госпитале в Сиэтле. Она пробыла там с середины ноября до начала февраля. Была в коме. Трина, она не Лора. Похожа, но не она. — Бак остановился, чтобы дать ей время понять это, потом снова потребовал: — Отдай мне пистолет, Трина. Пожалуйста.

Та как будто собралась подчиниться, потом внезапно передумала.

— Ты лжешь. Стараешься защитить ее. Ты опять позволил ей завладеть собой и, как и раньше, сделаешь для нее все!

Бак жестом показал Трине на пистолет, который держал в нескольких дюймах от ее головы.

— Не вынуждай меня стрелять, Трина. Подумай, что будет с твоей матерью. Подумай обо мне. Ты заставишь меня убить друга.

Позади послышался звук шагов — Бак знал, что это был Харви, но не отрывал глаз от Трины. Его лицо выражало многое: гнев, сожаление, неуверенность и, наконец, облегчение. Такое облегчение… Несколько мгновений спустя глаза ее наполнились слезами, она опустила руку и протянула пистолет Баку. Взяв его, он опустил свой и отошел в сторону, давая Харви возможность надеть ей наручники.

Сгорбившись и дрожа, Карли все еще сидела на холодной земле. Бак подошел и наклонился над ней. Сняв пальто, он закутал ее, потом бережно поднял. Она не плакала, оказавшись сильнее, чем он представлял себе, но дрожь продолжала ее бить даже после того, как она согрелась. Бак держал ее в объятиях, ласкал и шептал ободряющие слова.

Наконец она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Ее глаза, как и глаза Трины, выражали предельное отчаяние.

— Я не Карли, — прошептала она.

Он молча покачал головой.

— Но я также и не Лора, правда?

Сожалея, что не может преподнести эту новость в более подходящей обстановке, Бак покачал головой опять.

Последние силы покинули ее. Чтобы услышать ее шепот, Баку пришлось нагнуться ниже.

— Это означает, что я никто. — У нее вырвался истерический тихий смешок. — Точно, как сказала Трина.

На озере было холодно, холоднее, чем в обычный октябрьский день. Бак стоял на берегу, засунув руки в карманы и, прищурившись, смотрел на воду, из которой вылезали ныряльщики в мокрых гидрокостюмах. Они показали знаками, что машина подцеплена, и Харви махнул машинисту лебедки. Барабан с туго натянутым тросом медленно начал вращаться, с напряжением преодолевая вес машины и сопротивление воды.

Когда над поверхностью показался красный багажник «корвета», позади Бака раздался шум собравшейся на холме толпы. Чем ближе машина подползала к кромке берега, тем легче было ее тащить, и наконец лебедка вытянула маленький автомобиль на берег.

Бак долго стоял неподвижно. Он знал, что найдут внутри него, и не был уверен, что сможет перенести это. Он ненавидел Лору, это так. Очень часто ему хотелось, чтобы она умерла, настолько измучен он был ею, но осуществить это желание…

Рядом с машиной стояли два ныряльщика, рослые молодые парни из Миссоулы, всегда добровольно соглашающиеся помочь в подобных случаях, и один из его помощников. Чуть в стороне держался Харви с фотокамерой, готовясь сделать протокольные фотоснимки. Рядом с ним стоял доктор Томас и три человека из местного похоронного агентства, которые должны были перевезти останки в криминологическую лабораторию штата для экспертизы.

А на вершине холма, обняв за плечи Морин и выказывая ей участие, в котором так нуждалась сама, стояла Карли.

Прекрасная, чистая Карли.

Карли, чье имя, чью индивидуальность, даже чувство ощущения себя он украл.

Карли, которая сказала в горестном отчаянии: «Это означает, что я никто».

Бак медленно направился к машине. Из нее вытекала вода, образуя маленькие ручейки, стекавшие обратно в озеро. Сверкающая красная поверхность автомобиля была сейчас покрыта грязью и тиной. Стекла были подняты и покрылись в воде полупрозрачной пленкой. Собравшись с силами и сдерживая тошноту, Бак заглянул внутрь.

Тело Лоры, скрючившись, лежало на водительском сиденье, ремень безопасности удерживал его. Бак узнал юбку и красную шелковую, с глубоким вырезом блузку.

Это было все, что он мог опознать.

Трина сказала, что хотела разрушить лицо Лоры. Она добилась своего. На то, что когда-то было так прекрасно, нельзя было взглянуть без содрогания. То, что было несколько лет назад мечтой любого мужчины, теперь могло присниться только в кошмарном сне.

— Бак? Ты в порядке, сынок?

Рядом с ним стоял Харви.

— Да, — ответил тот, но в ответе прозвучали нотки неуверенности. Он не был «в порядке». — Скажи Джансену, чтобы он убрал отсюда людей. Можешь начинать снимать.

А он должен был взобраться на холм и сказать Морин, что Лора, несносная Лора, соблазнительная и очаровательная Лора была мертва.

Когда он поднялся на холм, его помощники оттесняли людей за вершину, вниз к автомобильной стоянке. Всех, кроме Морин и Карли. Им позволили остаться.

Морин, казалось, постарела лет на двадцать. Ее глаза потухли, были пусты. В последние десятилетия все ее внимание было сосредоточено на двух людях — Трине и Лоре. А сейчас Трина находилась в тюрьме за убийство Лоры. Морин — хорошая женщина, с жалостью подумал Бак, слишком хорошая, она не заслужила, чтобы на ее долю выпали такие страдания, и во внезапном приступе ярости он проклял Трину и Лору. Проклял и себя.