— Пристегнись ремнем, — сказала Трина, заводя мотор. — С твоей привычкой попадать в автомобильные катастрофы тебе нечего делать в машине без ремня. — Она посмотрела на Карли долгим оценивающим взглядом. — Хотя тебе чертовски везет. Ты пережила обе без ущерба, не так ли?

— Обе?

Лора тоже попадала в аварию? Странно, что Бак никогда не упоминал об этом. Может быть, авария была небольшой. Может быть, он подумал, что она слишком незначительна по сравнению с последней.

— Тебе действительно необыкновенно везет. — Трина замолчала и повела машину по узкому проулку. Колеи казались немного глубже, чем раньше, и через каждые несколько метров по дну машины шлепали лепешки грязи. Трина оглянулась по сторонам и выехала на шоссе. Затем оглянулась на Карли почти дружелюбно. — Но ведь любая удача когда-нибудь изменяет…

По спине Карли пробежал холодок. Это была не угроза, если даже и прозвучала, как угроза, ощущалась, как угроза. Трина безобидна, помнишь? Она просто очень раздраженная и несчастная женщина.

— Конечно, ты была счастливее других, — продолжала Трина. — Если бы у твоей матери были мозги, ты вообще не должна была родиться. А если уж родилась, то умереть от голода в вашей нищете. Или замерзнуть в этой лачуге, которую Нора назвала домом. Тебе надо было умереть вместе с ней. Тебя должен был убить один из десятка мужчин, которых ты использовала. — Она тяжело вздохнула. — Лучше бы ты действительно умерла в озере.

Теперь Карли похолодела уже от подступающего страха. Озеро несло на себе знак зла. Оно было холодным, мертвым, пугающим местом. Почему она должна была умереть там? Может быть, это ревность? Может быть, Трина видела их с Баком у озера? Знает ли она, зачем они поехали туда?

— Что… — она прочистила горло. — Что ты знаешь об озере?

— О, пожалуйста, Лора, перестань играть, хорошо? Я чертовски устала от твоих игр! Можешь дурачить кого угодно, но меня, черт возьми, ты не одурачишь! Я знаю тебя! Я знаю тебя, запомни это!

С каждым словом она повышала голос, пока не перешла на крик, полный ненависти и злобы, заставивший Карли съежиться.

Взглянув по сторонам, Карли заметила, что они находятся на главной улице Новера, ведущей с севера на юг. Она перед этим раза два проезжала по ней с Баком, но не тогда, когда они ездили к дому Морин: та жила на западном конце города, а не на северном. Насколько знала Карли, с севера вообще не было дороги к дому Фелпсов, ни одной.

Трина, сидящая рядом, улыбалась и напевала про себя что-то непонятное. Сейчас она выглядела довольнее, чем Карли когда-нибудь ее видела, почти умиротворенной, но менее уравновешанной и более способной на решительный поступок.

— Куда мы едем, Трина? — спросила она, заставляя себя говорить спокойно. — Твой дом в другой стороне.

— Да, — любезно согласилась та. — В другой. Знаешь ли, я долго все обдумывала. Я не такая импульсивная, как ты. Я не стала бы выходить из себя и из прихоти покидать город. Не стала бы, устав от жизни в Сиэтле, возвращаться. Я планирую. Очень тщательно. Обдумывая каждую деталь.

— Конечно, ты это делаешь. Послушай, Трина, твоя мать ждет нас. Мы же не хотим, чтобы она беспокоилась, правда? Тем более, что она больна.

Трина оторвалась от дороги и раздраженно посмотрела на Карли.

— Ты совершенно меня не слушаешь, правда? После лекарств, принятых утром, она спит мертвым сном. До середины дня ее ничто не разбудит, а к этому времени я покончу с тобой. Это будет нетрудно. Сделаю это, потом вернусь к дому Бака, упакую твои вещи в автомобиль и отгоню его подальше — я уже выбрала местечко. Там его никогда не найдут. Он подумает, что ты снова убежала. Подумает, что глупо было опять доверяться тебе и что ему надо прислушиваться ко мне, потому что я, без сомнения, лучше подхожу ему.

— Это не пройдет, Трина, — сказала Карли, чувствуя, как дрожит от страха ее голос. — Скоро должен вернуться Бак. Он вернется скорее, чем ты сможешь все упаковать. Он поймет…

— Еще одна ложь, Лора. Бак должен вернуться вечером. Ты сама это сказала, а я позвонила в его офис и перепроверила. До шести часов его не будет в городе. А это достаточный срок.

Руки Карли дрожали. Грудь болела, как будто легким не хватало воздуха. Безобидная? Она убедила себя, что эта женщина безобидна? Да она собирается убить ее! Чтобы это выглядело так, как будто она снова исчезла, опять убежала от Бака.

О Боже, она не хочет умирать. Не хочет, нет. Наконец-то она поняла, что значить любить кого-нибудь. Пожалуйста, Боже, молила она. Не дай этому случиться.

Бак не трогался с перекрестка, хотя давно уже зажегся зеленый свет, и водитель позади него нетерпеливо сигналил. Желтая машина, только что свернувшая на главную улицу, принадлежала Трине — он знал ее достаточно хорошо, чтобы узнать даже за квартал, — и та сидела за рулем.

А рядом с ней сидела Карли.

Почему? Он же говорил Карли держаться от Трины подальше. Предупреждал, чтобы она не имела с ней дела в отсутствие его или Морин.

Но он также сказал ей, что та безобидна.

Стук в окно прервал его мысли. Опустив его, он увидел одного из своих помощников.

— Извините, шериф, — сказал молодой человек. — Я не думал…

— Дай мне свою рацию, — потребовал он. — И пистолет.

— Что?.. Но, шериф… — хотя и протестуя, помощник отстегнул передатчик от пояса и протянул его, затем передал пистолет. — Куда вы собрались? В чем дело? Не нужна ли вам…

Не дав ему окончить, Бак тронулся с места, резко развернувшись перед самым носом машины своего кузена Пита. Впереди себя, на отдаленном повороте, он увидел машину Трины. Куда она направляется, удивился он, мысленно перебрав дома, расположенные в этой части города. Там не было ничего особенного: пара ранчо, несколько заброшенных домов и участок государственного лесного массива, уходящий за пределы округа. Куда же, черт побери, направляется Трина?

И какого дьявола Карли едет с ней?

Ему надо было позвонить, когда он сменил этим утром рейс. Надо было сказать, что вылетает раньше, что узнал в Сиэтле все, что нужно, и возвращается домой. Но когда он выходил из ее квартиры, было еще рано — не было даже шести часов — и он не захотел тревожить ее сон, решив преподнести ей сюрприз, может быть, застать Карли в постели, а если нет, то заманить ее туда. Черт бы побрал все сюрпризы!

Он старался соблюдать необходимую дистанцию между машинами. Периодически машина Трины исчезала за поворотом извилистой дороги, и его сердце начинало биться чаще, пока он сам не поворачивал, и она снова не появлялась в его поле зрения. Правя одной рукой, он вытащил рацию другой и соединился с диспетчером. Помощник уже добрался до участка, чтобы сообщить о его странном поведении, и Харви был на месте.

Он быстро объяснил, где он и почему, и попросил того последовать за ним.

— Могу поехать я, — услышал он голос одного из добровольных помощников, включил микрофон и приказал всем, кроме Харви, оставаться на месте. Может быть, он напрасно паникует. Может, Трина и Карли выехали на обычную прогулку, однако инстинкт подсказывал ему, что это не так. А если Карли в опасности, единственная поддержка, в которой он нуждался, единственный человек, которому он действительно доверял, который не будет увлекаться и не ухудшит ситуацию, был Харви.

Бак только что отложил рацию и сделал еще один поворот, как увидел машину Трины, стоящую у дороги. Обочина тут была широкой, оставляя место для парковки и давая начало нескольким редко используемым тропинкам через лес. Три вели направо, одна налево. Мгновение Бак просто стоял здесь, во рту его пересохло. Кроме гулкого стука сердца он ничего не слышал: ни голосов, ни звуков шагов. Как далеко ему придется пройти по каждой тропинке, чтобы убедиться, что он идет не туда? У них и так была хорошая фора, а его неправильный выбор значительно увеличит ее.

Он двинулся направо. Метров через пятьдесят тропа разветвлялась на три. Одна вела на север, некоторое время следуя вдоль шоссе, а затем исчезая за деревьями. Вторая загибалась к востоку, третья шла на юго-восток. Когда-то он прошелся по каждой, знал, где они кончаются, как далеко ведут, насколько удобны для ходьбы. Знал также, что одинокая тропа с другой стороны дороги была самой длинной, тяжелой и, вследствие своей сложности, наименее людной.