Какие сексуальные отношения ему нравятся? Улыбка Бака была открытой. Любые, кроме тех, который были у него с Лорой. Нежные — это было бы прекрасно. И осмысленные — это было нечто, по чему он тосковал в годы связи с Лорой.

Любовь. Здесь все было собрано вместе. Он не хотел диких, неистовых взрывов страсти. Он не хотел нуждаться в женщине так, словно его жизнь зависела от нее, а как только это заканчивалось, молить Бога, чтобы никогда не видеть ее снова. Он хотел чувствовать себя желанным, а не используемым. Он хотел нежности, участия, хотел бы не только брать, но и давать. Он хотел заботиться о своей женщине не только во время полового акта, но и после него. Он хотел создавать любовь. Не секс и не какой-либо другой грубый эвфемизм. Творить любовь.

Помолчав, Бак ответил кратко:

— Нормально. Мне нравится нормально.

— Сегодня днем — это было нормально? — спросила Карли.

— Сегодня днем было сумасшествие. Я думал… — У Бака вновь возникло ощущение, что она опять ему лжет, опять глумится над ним. Вдруг это Лора опять насмехается над ним? — Я был зол, но остановился. Ведь ты не хотела, а я никогда не принуждал женщину насильно… — Оборвав фразу, Бак пожал плечами.

— Даже если Лоре нравилась такая ситуация? — спросила Карли тихо.

— Когда она хотела грубого насилия, она шла куда-нибудь еще. — Бак неподвижно уставился перед собой. — Я не гожусь для тех случаев, когда нужны сила или боль, или что-нибудь в этом роде.

Вокруг них деловой район сменился коттеджами, свет от фонарей постепенно мерк, а тротуар превратился в грязную тропу. Они добрались до конца города и в молчании повернули назад.

О чем она думала? Размышляла о том, какой женщиной была раньше? Была она напугана, чувствовала отвращение, просто любопытство… или была очарована? Захотелось ли ей попробовать стать прежней Лорой?

Боже, Бак надеялся, что нет. Ради себя и ее самой. Он так надеялся, что она счастлива, став такой, как теперь.

Скоро они оказались в том квартале, где была расположена гостиница. Это была самая старая часть города. Здесь тротуар был поднят на четыре широкие ступени выше уровня улицы и неокрашенные деревянные доски засыпаны песком с галькой. Торговый бизнес давно облюбовал этот район, но отцы города считали, что старомодные домишки были приманкой для случайных туристов с тугими кошельками.

Сейчас это был спокойный, непритязательный маленький городок. Приятное место, чтобы там жить, но до тех пор, пока она не приехала в город. Бак ждал, что Карли скажет ему «спокойной ночи» и вернется в старую гостиницу, но она прошла мимо. Остановившись в конце квартала, Карли огляделась вокруг, потом села на верхнюю ступеньку.

— Вы не сердились, когда она уходила к другим мужчинам?

Снова об этом, подумал Бак угрюмо. Но она, никогда не оставляла этого предмета. Все это время долгого молчания она думала только об этом.

Бак сел на стенку, отгораживающую тротуар. Спиной к ней. Он ответил, пожав плечами:

— Мы обо всем договорились.

— Как?

— Лора делала все, что она хотела. Она не принадлежала мне. Я не контролировал ее, командовала она.

— Но вы оставались с нею. Вы любили ее… Не так ли?

Бак посмотрел на Карли через плечо, подняв брови.

— Что заставляет тебя так думать?

— Ты хотел, чтобы она вернулась, так сильно, что легко поверил, будто я — это она.

Бак на мгновение забыл, что произошло сегодня днем, но когда ее глаза оказались в нескольких дюймах от его лица, это воспоминание снова вернулось с болезненной ясностью, с виной и раскаянием, такими сильными, что у него не было слов выразить это, и с болью, будто он что-то потерял, что никогда не возвратится — доверие Карли.

— Если она вернется, — сказал он спокойно, — я хочу знать. Мне необходимо знать. — Ему нужно приготовиться, чтобы защититься. Ему нужно быть уверенным, что она не закончила с ним то, что начала. Ему нужно быть уверенным, что сможет пережить это время. — Ты права — я поверил, что ты — это Лора…

Его слова не доставили Карли удовольствия — это было ясно написано на ее лице; она глубже запахнула свой жакет. И Бак не мог винить ее за это. Все время она, должно быть, мечтала дознаться, кто она в действительности, но никогда не могла представить такого человека, как Лора. Зачем ей знать было ли то прошлое, которое она забыла, постыдным, полным лжи и эгоизма, полным зла, алчности и холодной ненависти? Смогла ли бы она справиться со всем этим?

— Пойдем, — сказал Бак, поднимаясь на ноги. — Пойдем в гостиницу и согреемся. Я угощу тебя чашкой кофе.

Долгое время Карли сидела, словно не слышала его слов. Наконец она встала, и они вернулись в гостиницу.

В ресторане она избегала задних кабинетов, которые предпочитала Лора. Когда подошла официантка, Бак заказал две чашки кофе и два куска торта с шоколадным кремом. С хмурым видом Карли переменила свой заказ на горячий шоколад и вишневый пирог с ванильным мороженым. Претензия на независимость?

— Что означают эти буквы? — спросила Карли, кладя холодные руки на стол.

Бак посмотрел вниз, на свой старый пиджак.

— Футбол, борьба и бейсбол.

— Как вы стали полицейским?

— Из-за операции. — Карли ждала объяснений, и Бак, пожав плечами, их дал: — Я учился в колледже при университете в Небраске и попал в футбольную школу. У меня довольно хорошо получалось. Ко мне появился интерес со стороны трех или четырех профессиональных команд. Но в первой же игре в молодежной команде меня крепко ударили, и я получил травму левого колена. Конец колледжу, конец карьере…

— … И конец вашим мечтам, — продолжила Карли. — Это, наверное, очень горько…

Бак отвернулся, вспоминая, насколько сильна была эта горечь. Немногие понимали его отчаяние, его хлопали по спине и говорили: «Не повезло, парень». Они напоминали ему, что он еще молод, что вся жизнь впереди и что футбол — это всего лишь игра, хотя парни из команды все понимали. У них были те же мечты, и они так же рисковали. Однако когда стало ясно, что он не сможет полностью справиться с последствиями травмы, когда увидели его ковыляющим на костылях, испытывающим такую боль, какой они не могли себе даже представить, и они отстранились от него. Из игрока команды, их приятеля, он превратился для них в напоминание о том, что могло случиться с каждым из них. Они понимали Бака и симпатизировали ему, но каждый из них благодарил Бога за то, что это случилось не с ним.

— Да-а, это обидно, — согласился он спокойно. — Играть в мяч — это было все, что я тогда хотел. И все это пошло прахом из-за того, что какой-то парень ударил меня не по правилам…

Бак пожал плечами и откинулся назад, чтобы официантка могла поставить заказанное. Когда она ушла, он продолжил:

— Мне шел двадцать первый год, но я был в такой же форме, как трехногая собака; у меня не было ни планов, ни денег, ни будущего.

— Почему вы не закончили колледж?

— Тренер отказал мне, а без команды я не мог оставаться. Поэтому я вернулся домой и получил работу в управлении полиции. Я был местным парнем, который делал хорошо свою работу, поэтому их не заботило, что десятимесячный малыш может обогнать меня. Но, в конце концов, мое колено зажило.

— Но не настолько, чтобы снова играть в футбол.

Бак кивнул головой.

— И вам нравится быть полицейским.

— Да, я люблю эту работу.

— А Лора не возражала против нее?

Бак обхватил пальцами тяжелую кружку, согревая руки.

— Лоре нравилась власть, — сказал он безразлично. — Она добивалась ее всеми средствами, стремилась окружить себя людьми, у которых есть деньги и власть. Но к чему она действительно стремилась, так это к обладанию самими людьми, имеющими власть: директор колледжа, мэр, шериф. Хотя… Ее окружали и другие люди: механики, ковбои, студенты, просто бездельники. Любой, кто мог дать ей то, что она хотела в данный момент.

— Она работала?

Бак постарался спрятать свое раздражение. У Карли были проблемы большие, чем у него. Она заслужила ответы. Но Бак не хотел говорить о Лоре. Он боялся расстроить ее, сказав что-нибудь такое, что могло вызвать разочарованный, беспокойный взгляд ее голубых глаз. Он не хотел, чтобы она знала, какой была раньше.