Напрасный труд: люди, мобилизованные и записанные в армию даже против своей воли, посланные сражаться вдали от дома на долгое время, требовали, чтобы их селили в домах, а местные жители ни за что на это не соглашались. Часто солдаты дезертировали, особенно во время бургундских войн в последние годы царствования. А король сыпал предостережениями и наставлениями, чтобы положить конец этим дезертирствам, которые никто теперь не мог не только запретить, но даже и подсчитать точно. Летом 1477 года Людовик приказал вольным стрелкам бальяжа Вир в Нормандии, покинувшим отряд, не получив отпуска, немедленно вернуться обратно. В июле следующего года уже жителям Сен-Кантена было приказано лучше стеречь ворота своего города: «Вольные стрелки уходят каждый день из нашей армии и возвращаются по домам. Они должны быть арестованы, схвачены и приведены к прево нашего двора, чтобы покарать их как предателей и виновных в оскорблении величия, дабы другим неповадно было».
Как бы то ни было, регулярные отряды и корпуса вольных стрелков не составляли сами по себе внушительной армии. Для своих военных походов Людовик XI регулярно обращался к услугам знати — феодальной службе, которая кое-кому уже казалась пережитком прошлого, однако еще не канула в Лету: «И в субботу, в восьмой день октября [1468], прокричали глашатаи на всех перекрестках града Па-рижа, чтобы все знатные люди, имеющие вотчины в превотстве и виконтстве парижских, явились в полной готовности и во всеоружии в Гонесс, откуда отбудут в следующий понедельник, куда им приказано будет». Год спустя, в ноябре 1469 года, король велел спешно доставить запечатанные письма, распоряжения и указания бальи и виконтам из бальяжа Кан, чтобы созвать всенародное ополчение, дабы все знатные люди и владельцы вотчин были наготове и устраивали смотры своим людям. 25 июля 1472 года скороход Филипп Буррикюэн получил пятнадцать су за то, что отнес три послания от адмирала Франции, главы королевского феодального войска, судебным приставам Аржанса, Труара и Варавиля с предписанием всем лицам дворянского звания и прочим, обычно участвующим в войне, немедленно явиться в армию короля. «Обычно участвующим в войне»? Формулировка, возможно, расплывчатая, однако она отражает распространенную практику, даже обязанность, и король не преминул о ней напомнить. Пятью годами позже, 13 апреля 1477 года, он письменно приказал из Эсдена виконту Вира, чтобы тот созвал всех дворян, разъехавшихся по своим домам, обратно в армию. В июле король отдал из Арраса новые настойчивые приказания: пусть дворяне и все прочие, обязанные служить ему во время войны с оружием в руках, немедленно выступают в поход в добром снаряжении, подобно тому, как они служили раньше, и чтобы ни один из их подчиненных не уклонился.
Конечно же не только нормандскую знать король обязывал либо явиться самим во всеоружии, либо взять на себя расходы по выплате жалованья и оснащению армии. Для походов в Руссильон в 1480 году Бофилю де Жюжу пришлось набрать сотню копий, то есть сто жандармов и двести лучников, которые были предоставлены, вооружены и одеты знатными феодалами и прочими дворянами из сенешальств Тулузы и Каркассона.
В то же время король старался набрать профессиональных солдат за границей. Вспоминая, наверное, о своем длительном пребывании в Дофине и хорошо зная, что происходит в Италии, он обращался в основном к швейцарским кантонам. Но там он встретил сильное сопротивление. Швейцарцы неохотно записывались в армию и проявляли определенную осторожность. Принять предложение французского короля значило стать его соучастниками и вызвать враждебность к себе со стороны бургундцев. В августе 1470 года они ограничились запретом на вербовку солдат для врагов Франции, потом, наконец, в 1474 году, перейдя в лагерь французов, позволили им набирать людей за четыре с половиной рейнских флорина в месяц каждому, при условии, что наемники не будут сражаться против герцога Бургундского. Смерть Карла Смелого сделала их более сговорчивыми: в 1478 году Людовик получил возможность набрать столько солдат, сколько ему нужно, а двумя годами позже завербовал шесть тысяч швейцарских наемников, передав их под командование «капитан-генерала» Ханса фон Хальвила. Из-за отсутствия договоров со швейцарцами королевским чиновникам часто поручали набирать солдат как в самой Франции, так и за ее пределами. Нужно было спешить и латать прорехи. Для войны в Каталонии в 1473 году Людовик поручил Бофилю де Жюжу сначала завербовать наемников в Италии и Каталонии — до сотни полных копий на итальянский манер, то есть одно копье состояло из одного жандарма, двух кутильеров и одного пажа. Бофиль будет получать по двадцать ливров в месяц для каждого из копий и тысячу ливров за свою должность капитана.
В целом ордонансы Карла VII, а потом Людовика XI принесли свои плоды. Утверждать, что король с 1460-х годов располагал многочисленными регулярными войсками, значило бы, конечно, слишком доверчиво отнестись к словам хронистов, которые, воспевая его заслуги и повествуя о несчастьях мятежников, говорят о «могучих армиях», брошенных на арманьяков, и без колебаний утверждают, что в 1478 году король мог собрать под Пон-де-л'Арш под командованием Филиппа де Кревкёра и руанского бальи два мощных пехотных корпуса, в общей сложности четырнадцать тысяч человек. Это невозможно проверить за неимением точных цифр. Однако истинно одно: армия короля, хоть и постоянно перестраиваемая, пополняемая за счет различных рекрутских наборов, всегда превосходила по численности войска его врагов. А также по опыту, навыкам, владению лучшей техникой, по способности напасть на противника, имея на своей стороне больше шансов. В своем большинстве она состояла из профессионалов — хорошо подготовленных, хорошо оснащенных и хорошо снабжаемых. Уже в январе 1466 года злоключение под Монлери осталось дурным воспоминанием; королевские войска легко победили в Нормандии явно менее закаленных в бою врагов: «Король со всей своей армией и артиллерией вел обстрел крепости и города Руана, и было много атак и стычек, в которых защитники Руана потеряли изрядно своих людей, поскольку те не были военными и не умели ни нападать, ни защищаться, как жандармы короля».
Во время военных походов разворачивалась все более внушительная система тылов. Вестовые везли приказы и новости из лагеря в лагерь, из ставки короля в верные города королевства, жителей которых просили предоставить денежные средства и поучаствовать в снабжении и вооружении войск. Тяжелые повозки ехали к войскам на передовую. Каким далеким уже казалось то время, когда в бою сталкивались вассалы под предводительством своего сеньора, немногочисленные и неохотно покидающие свои земли и родные места, но и не требовавшие больших затрат. Большая часть жандармов теперь сражалась вдали от дома, находясь в боевой готовности целыми неделями, а то и месяцами, отправляясь туда, куда решил король, и оставаясь там так долго, как он того хотел. Ордонансные роты и корпуса вольных стрелков составляли ядро армии, которая более не имела ничего общего с армиями «феодальных времен», даже по сравнению с началом века. В 1409—1410 годах маршал Бусико, который воевал в Италии, пытаясь отбить Геную, находился во главе «королевской» армии и явно действовал не по собственному почину, но он был вынужден, за неимением стабильного личного состава, набирать время от времени небольшие группы конников по особым договорам, под предводительством неизвестных военачальников, которые являлись со своими людьми и подписывали договор лишь на непродолжительное время, порой только на два-три месяца. Эти небольшие отряды, в общем совершенно не контролируемые командующим, насчитывали в лучшем случае лишь несколько десятков человек. Пехоту набирали только накануне штурма, на три-четыре дня, не больше. Бусико забрал в Лангедоке драгоценности своей жены и велел переплавить их в Турине, чтобы выплатить жалованье. Еще при Карле VII походы 1429 года с целью освобождения Орлеана и завоевания областей на границе с Бургундией вели военачальники, сами набиравшие своих людей, зачастую вассалов или родственников, платившие им из собственного кармана и лишь впоследствии худо-бедно получавшие возмещение расходов.
