«Молодец она у меня! — подумал Махкам гордо. — Хоть беременная, а все порхает как бабочка. Счастье мое… Но порхать я ей скоро запрещу. Ребенка беречь надо».

Несколько дней назад Махкам возил жену в столицу своей республики. Там за определенную плату — теперь, после распада великой России, на Кавказе все делали исключительно за деньги — провели ультразвуковое обследование и определили, что родиться должен мальчик.

Значит, его род не прервется! И к старости Махкам, если будет на то воля Аллаха, превратится в вождя большого, сильного рода. И его дети никогда не уподобятся джигитам других тейпов, никогда не займутся разбоем, грабежами и работорговлей! Они станут работать и сражаться только во имя добра и справедливости, для всех хороших людей! Как лучшие из русских. Как Леша.

Махкам вышел во двор — встречать незваных гостей.

— Салям алейкум, Махкам! — приветствовал его Рустам.

— Ва алейкум салям, дорогие гости! Да пребудет с вами милость Аллаха.

Махкам не любил ни Рустама, ни его тейп. И мужчин из клана Рустама не считал воинами. Разве уважающий себя воин опустится до торгашества, до сутенерства, до угодничества перед заморскими богачами ради презренного металла?! Никогда, считал Махкам. Поэтому он меньше всего хотел принимать в своем доме этих людей. Но обычай требовал проявлять гостеприимство к любому путнику, постучавшемуся в твою дверь. И Махкам сказал;

— Проходите в дом, дорогие гости. Отведайте моего хлеба. Гость в доме — посланец Аллаха.

— Спасибо, Махкам, но в дом мы не пойдем, — заявил Рустам. — Поговорим во дворе.

«Значит, точно не с добром пришли, — подумал Махкам. — От угощения отказываются… Не по обычаю. Не гости это. Враги».

— Что ж, говори! — улыбнулся Махкам.

— У тебя в загоне целая отара овец, — издалека начал Рустам. — На высокогорные луга гнать собираешься?

— Собираюсь.

— Дойдут ли? Трудна туда дорога, можешь потерять половину…

— Это мои заботы.

— И то верно. Но вот что интересно мне, Махкам. Еще недавно у тебя не было ни одной овцы, а теперь целая отара. Откуда ты их взял?

— Купил. У Асхада Кривого купил, можешь спросить у него.

— Верю, зачем же спрашивать? А где ты деньги достал, Махкам? Неужто ограбил кого?

— Никого я не грабил! — резко, с достоинством ответил Махкам. — Мой род никогда грабежами не занимался! Мы всегда жили своим трудом! И рабов никогда не держали, все делали своими руками! Ты прекрасно знаешь это, Рустам!

— Откуда же тогда деньги? Объясни старику.

— Это только мое дело, Рустам. У тебя я, кажется, денег не одалживал. И у твоих родственников тоже.

— Вот смотри как интересно получается, Махкам, — хитро прищурился Рустам. — Сначала ты покупаешь жену, самую красивую девушку наших гор. Потом отару овец. И при этом никого не грабишь и денег ни у кого не одалживаешь. А ведь все знают, что ты более нищ, чем пророк Иса перед распятием. Где же ты нашел такие средства?

— Не твое дело, Рустам! — сказал Махкам откровенно грубо. — Следи лучше за своими людьми! А то, боюсь, они у меня овцу украдут!

Находившиеся при Рустаме джигиты схватились за кинжалы. Однако тот жестом остановил их.

— Ты невежлив со старшими, Махкам! — произнес он угрожающе. — Тебя плохо воспитывали. Ладно, я прощаю тебя. И сам отвечу, где ты взял свои деньги. Тебе дал их человек, убивший воинов моего рода. Ты прячешь этого человека где-то в горах, которые хорошо знаешь только ты один. И если ты уважаешь наши обычаи, то должен выдать нам этого человека. Зовут его Разор, он русский.

— Никакой Разор не знаком мне! — ответил Махкам срывающимся голосом — он не привык врать.

— Ты лжешь, Махкам! — закричал Рустам. — Ты лжешь! Где скрывается Разор, отвечай!

— Еще никто не обвинял меня во лжи! — воскликнул Махкам, гордо вскинув голову. — И еще никто не оставался в живых, оскорбив Махкама! Я проткну твою жирную шею, Рустам, своим клинком!

В его руке появился нож, с которым он кинулся на Рустама. Но один из охранников схватил его за руку и выбил нож. Махкам левой рукой врезал парню по морде, а правой рукой он так саданул Рустама, что тот отлетел шагов на пять.

— Взять его! — заорал Рустам, сплевывая кровь и обломки зубов. — Живым взять! Он у меня заговорит!

Джигиты, отбросив на всякий случай кинжалы, всей толпой ринулись в драку.

От своих предков Махкам унаследовал умение биться врукопашную. Ситуация складывалась явно не в пользу рустамовских джигитов. Драка затягивалась.

— Пора и вам вмешаться, — вполголоса приказал Голован своим бойцам. — Гена, Миша, ну-ка вперед. Покажите, как надо работать.

Гена и Миша вразвалочку подошли к Махкаму. Тот как раз отшвырнул от себя очередного джигита. Решив, что клиент дозрел, Миша ударил. Тело Махкама дернулось, словно через него пропустили электрический ток. Подскочивший с другой стороны Гена добавил. Махкам захрипел и рухнул на землю.

— Поднимите его! — распорядился Рустам. — И привяжите к забору. Приведите в чувство.

Джигиты исполнили приказ. Кто-то из них похлопал связанного Махкама по щекам. Тот открыл глаза.

— Махкам! — позвал его Рустам. — Слушай меня. Если ты сейчас же не пообещаешь показать нам место, где скрывается Разор, тебя будут пороть, как последнего раба! Выбирай, Махкам!

— Я презираю тебя, Рустам! Ты не джигит. Ты не мужчина. Ты шакал.

— Начинайте! — велел Рустам.

С Махкама содрали одежду, оставив его голым по пояс. Махкам изо всех сил стиснул зубы, чтобы не закричать. Он решил вообще больше не издавать ни звука.

Плеть свистела, вспарывая кожу Махкама. Брызгала кровь. Наконец голова парня повисла. Он потерял сознание.

— Оставьте его! — крикнул Рустам и, выпучив глаза, обернулся к Астахову. — Он ничего уже не скажет, уважаемый Петр! Человеку, перенесшему такое и не сломавшемуся, больше никакая боль не страшна. Его теперь можно только убить. Вот упрямый ишак!

— Что ты предлагаешь, уважаемый Рустам? Помни, от успеха нашего дела зависит благополучие твоего рода!

— Помню… Придется попробовать другое средство. Эй, джигиты! Притащите сюда его жену, а его самого приведите в чувство!

Махкама окатили водой. Он медленно поднял голову, обвел окружающих бессмысленным взглядом.

Джигиты выволокли из дома упирающуюся Зарину. При виде жены Махкам зашевелился. В нем вспыхнула жгучая ярость.

— Смотри, Махкам! — заговорил Рустам. — Сейчас мои люди прямо здесь, во дворе, позабавятся с твоей Зариной. Потом мы будем бить бабу до тех пор, пока не выбьем из нее твоего ребенка. Потом убьем вас обоих. Или ты указываешь нам, где Разор. Выбирай.

— Шакал! — закричал Махкам отчаянно. — Ты не джигит, Рустам! Ты не воин! Воины не сражаются с беременными женщинами! Развяжи мне руки, выпусти на меня любого из твоих псов, я буду биться с ним, как мужчина с мужчиной! На саблях, на кинжалах, на дубинках, просто на кулаках! Если я буду побежден, расскажу вам все! Отпустите женщину!

— Ты дурак, Махкам, — снисходительно усмехнулся Рустам. — Вся округа знает, что тебе нет равных в бою. Зачем же мне рисковать? Зачем губить своих людей? Твое предложение настолько глупо, что я даже объясняю тебе это лишь из уважения к твоему мужеству. Выбирай. Жена и ребенок или Разор!

Ради Алеши сам Махкам готов был умереть хоть трижды. Но умереть, зная, что у него останется сын — как продолжение рода. И он вырастет и отомстит, обязательно. Но то, что обещал Рустам, было чудовищно. А главное, Махкам понимал: эти люди сделают так, как сказали. Они убьют его Зарину и его еще не родившегося сына. Значит, не будет возможности исполнить долг перед предками.

И Махкам сдался.

«Да, Разор погибнет, — подумал он. — Но я отомщу за него. Только спрячу жену в дальних горах, дождусь, пока она родит, и отомщу. Я истреблю весь тейп этого проклятого Рустама! Они еще не знают меня! Но сына и Зарину я должен спасти. Прости, Леша!»

— Я согласен, — произнес Махкам через силу. — Я покажу вам его убежище. Развяжите меня.