— Ладно, идем, Маша, — сказал Алексей. — Пора нам рвать когти из этого чересчур гостеприимного места!

Они дошли до своего «ЗИЛа» минут за двадцать — город был невелик.

— Посиди пока в машине, — попросил Алексей, отпирая дверцу. — Мне надо позвонить. Я ведь так и не успел…

— Ментов отсечь? — Голос Маши звучал тревожно. — А получится теперь, после всего, что произошло?

— Получится! — улыбнулся Алексей.

— Точно получится? — настойчиво спросила она.

— Точно! — улыбнулся он еще шире.

— Может, нам лучше побыстрее отваливать отсюда?

— Не лучше. Положись на меня. Я знаю, что надо делать.

— Ну, гляди, Лешенька… — вздохнула Мария. — Учти: твоей жизни угрожает опасность гораздо большая, чем моей. Меня, самое худшее, похитят. Тебя — убьют. Либо конкуренты, либо сам Петр, если узнает про… про нас. Не забывай об этом.

— Помню, — засмеялся Алексей. — Все я помню, милая… Посиди, я быстро!

Алексей решил звонить Головану по автомату — так уменьшалась вероятность случайного подслушивания. Что же касается прослушивания его телефона, об этом Алексей просто наврал Маше: Голован никогда не допустил бы ничего подобного.

Астахов инструктировал Андрея Мудрова у себя в кабинете, когда раздался междугородный телефонный звонок. Он поспешно снял трубку.

— Алло!

— Здравствуй, Петр Васильевич… — неторопливо начал Алексей.

— Ты?! — удивленно произнес Астахов и повелительно кивнул Мудрову: — Выйди!

— Кого это ты там выгонял, Петр Васильевич? Андрея? — спросил Алексей иронично.

— Хватит зря болтать, Леша, — перебил его Астахов. — Где Мария?

— Болтать я только начал, — возразил Алексей. — А с Машей все в порядке. Она меня на улице ждет.

— Ты откуда звонишь?

— Отсюда, Петр Васильевич, отсюда. Тебе небось доложили, что я арестован? Информация ложная, дорогой мой бывший шеф. Свободен я. Как птица свободен. И Маша со мной. Так что пролетел ты, господин Голован.

— Давно ли мы на «ты»? — сухо спросил Астахов.

— Да вот уже целую минуту! — ответил Алексей весело. — А ты, шеф, и заметил не сразу. Стыдно!

— Значит, говоришь, пролетел я?

— Как фанера над Парижем!

— Кончай паясничать, Алексей! — рявкнул Астахов. — Зачем ты звонишь?! Не трать время даром!

— Вот что я хочу сказать тебе, Петр Васильевич, — произнес Алексей уже серьезно. — Если ты еще раз заставишь меня схлестнуться с ментами, я не стану больше играть в ковбоев. Я просто сдамся. И сознаюсь. А при этом так заложу тебя, что вся твоя империя пойдет прахом. Я знаю, к кому надо обратиться в РУОПе, чтобы все было именно так, как я говорю. Тебя прихлопнут, уважаемый Голован.

— Ты сам пойдешь под вышку, дурак! — деланно хохотнул Астахов.

— Плевать, шеф. Мне теперь на многое плевать.

— А ты уверен, что сумеешь достучаться до этих самых честных ребят из РУОПа, которые захотят со мной покончить? — продолжал иронизировать Голован, хотя настроение его резко ухудшилось. — Ты же знаешь меня, Леша. Я сумею пресечь распространение твоих сведений раньше, чем они дойдут до верхов. В конце концов, я могу просто распорядиться убить тебя в камере…

— Все это я тоже предусмотрел, — сказал спокойно Алексей. — Я умный, недаром при тебе два года состоял. И очень серьезно подготовился к моему нынешнему положению. Я изучил всю криминальную обстановку в тех районах, через которые еду. Мне известны лидеры крупнейших группировок, «держащих» территории, расположенные на моем пути. Если меня попытаются арестовать, я знаю, к кому обращаться. Сдам тебя со всеми потрохами. Ведь нет ничего, что бы я не знал о тебе, — твои дела, твои контакты, твои связи, твои люди, наконец! Думаешь, кто-то не захочет прибрать к рукам весь бизнес Голована? А с помощью моей информации тебя легко разденет любая группировка. Тем более что основную работу сделает РУОП. Я дам ментам необходимые для суда доказательства, улики… Так что под расстрел пойдем хором, дорогой шеф! А денежки твои прикарманит какой-нибудь провинциальный «пахан», кому повезет. Убедительно?

— Вполне, — ответил Голован.

— Ты, Петр Васильевич, теперь должен пуще глаза беречь меня от милиции! Надеюсь, это ясно?

— Ясно.

— Вот и хорошо. Так что после моего звонка отдай уж, Петр Васильевич, необходимые распоряжения. Хлопотно мне иметь на хвосте оперов.

— Алексей, я тебя понял. Давай наконец перейдем к главному. Что ты хочешь за Машу?

— Ничего.

— А вот теперь не понял. Что значит «ничего»?

— То и значит.

— Зачем тогда ты ее похитил?

— Я люблю ее. Она останется со мной.

— Что-о?! — Голован опешил. В какой-то момент он даже потерял контроль над собой. — Подожди, Леша, подожди… Давай договоримся… Тебе известно, у меня в Швейцарии собран огромный капитал… Надежные банки… Скажи номер своего счета и сумму. Я тебе перечислю… Только верни Машу.

— У меня нет счета в швейцарском банке.

— Как это нет счета? — удивился Астахов. — Как же ты собираешься получать выкуп?

— А я и не собираюсь. Мне нужна Мария, а не деньги.

— Но на эти деньги ты сможешь купить себе любых женщин, каких захочешь! — вскричал Голован.

— Вот и покупай, Петр Васильевич! — рассмеялся Алексей. — Лично меня такие женщины не интересуют. Оставляю их тебе, дорогой шеф!

— Опомнись, Алексей… — проговорил Астахов тихо. — Подумай. Я готов заплатить огромную сумму. Верни мне Машу. Она — единственная радость в моей жизни. Верни, Алексей!

— Нет, Петр Васильевич, нет. Она — единственная радость и в моей жизни тоже. Ты приобрел Марию, как вещь приобретают. Живого человека… Она не любит тебя. Поэтому я ее и увез.

— Ну надо же! Какое благородство! — воскликнул Астахов. Он уже оправился от потрясения и готов был действовать в своей обычной манере — быстро и жестко. — Ты, значит, альтруист, да?! А я хищник, по-твоему… Изверг… так, что ли? Ответь: Маша поехала с тобой добровольно?

— Нет. Она еще не знает, что я ее похитил. Она думает, что мы путешествуем по твоему заданию, спасаясь от твоих конкурентов…

— А почему не признаешься?

— Боюсь. У нее характер… сам знаешь.

— Вот видишь! — взорвался Голован. — Тогда чем ты лучше меня?! Морализирует мне тут, понимаешь! «Приобрел как вещь! Живого человека!» Я, по крайней мере, когда покупал ее, спросил, согласна ли она жить со мной! А ты?! Уволок девчонку, как чужую куклу крадут. И даже боишься ей в этом признаться. Жизнью ее рискуешь. Да ты хуже меня! Хуже!

— Лучше.

— Ну чем ты лучше, чем?!

— Я ее не насилую…

— Я тоже ее никогда не насиловал! Все, что делалось, делалось исключительно с ее согласия! Можешь спросить у нее.

— Ты воспользовался ситуацией, в которой она тогда оказалась.

— А ты не воспользовался ситуацией? Ну спроси ее, хочет ли она болтаться с тобой по стране, подставляться под пули?! Спроси ее, хочет или не хочет?!

— Хочет.

— Зная, что она просто пленница, грубо похищенная тобой?!

Алексей молчал.

— Вот видишь, Леша, — вздохнул Астахов. — Давай так. Банковского счета у тебя нет — я тебе его заведу. И перечислю на этот счет столько, сколько тебе за всю жизнь не истратить. Денег я еще добуду, не страшно… Условия передачи Маши обсудим. Соглашайся, Алексей. Это лучший выход из того, что произошло, поверь мне. И для тебя, и для Маши тоже.

— Нет! — твердо ответил Алексей. — Нет и еще раз нет. И хватит мне тут давить на сознательность, мы не на партсобрании. Ты врешь, Петр Васильевич, что Маша — единственная радость в твоей жизни. Куда больше, чем Марию, ты любишь власть. Сознайся, если бы вопрос стоял так: либо Маша остается с тобой, но ты лишаешься всей своей «империи», всех своих доходов, либо «империя» остается, но ты лишаешься Маши, что бы ты выбрал? Сознайся, уважаемый Голован, сознайся!

Теперь молчал Астахов.

«А ведь прав Разорушка, прав… Всегда я стремился к власти… — подумал Петр Васильевич. — Даже тогда, когда моя законная жена начала требовать все больше и больше богатства и я решился на авантюру, я ведь сделал это не только ради любви… Нет, я упивался чувством собственной значимости, которую дают деньги, а позже — собственным авторитетом среди «деловых людей», то есть жуликов… Я и Лешку-то пригрел в свое время, поскольку понял, что он человек чистый, практически безгрешный… И его падение, его участие в моих делах как бы успокаивало мою совесть… Стоп, Голован! Хватит! Мария должна быть моей! И за это я кого угодно зубами рвать стану!»