Местом постоянного проживания Лю Дунбиня был остров Пэнлайдао, где, как я уже упоминала выше, тусовались древнекитайские Бессмертные и те, кто имел «особые заслуги». Мало кому из них удалось отличиться в молодости, поэтому Лю привык лицезреть далеко не юные лица. Но тип, что стоял сейчас в дверях… Духи инь и ян, зародившиеся в начале времен, в лучшем случае могли бы претендовать на звание правнуков того, кто являлся, по всей видимости, хозяином острова.
— У Тяньли, где ты должен сейчас находиться? — проскрипел старец.
У рябого в горле застрял соленый баклажан, он пытался что-то сказать в ответ, но только нечленораздельно мычал; глаза его вылезли из орбит, он нелепо размахивал руками, но в результате баклажан еще глубже уходил не в то горло. Лю решил, что сейчас рябой отдаст концы, но Хозяин с проворством, которого никак нельзя было ожидать, оказался рядом со своим слугой и со всей силы хлопнул того по спине. Злополучный кусок баклажана вылетел изо рта рябого и, описав небольшую дугу, угодил прямо в лицо Лю Дунбиню. Ощущение чужой слюны на лице было не из приятных. К тому же рябой, говоря современным языком, гигиену не соблюдал, зубы не чистил, а потому имел дыхание совсем не свежее. Лю быстро смахнул неаппетитный кусок баклажана на пол. Ему повезло: ни пострадавший, ни спаситель не обратили внимания на то, что баклажан несколько мгновений «висел» в воздухе, прежде чем упасть на пол.
— Хэй! Какой же ты идиот, — снова заскрипел Хозяин. — Не понимаю, почему я еще терплю тебя в доме, когда твое место — на конюшне. Пора, давно пора заменить тебя на кого-нибудь потолковее. Да вот, хоть бы и на Фан Цзилина…
Услышав это имя, У Тяньли опять изменился в лице. Но если застрявший в горле баклажан придал лицу рябого изящный фиолетовый оттенок, то упоминание о Фан Цзилине вызвало резкий прилив крови, в результате щеки У Тяньли угрожающе побагровели. Хозяин несколько секунд откровенно наслаждался произведенным эффектом, а затем, чтобы окончательно добить своего слугу, добавил:
— Да, пожалуй, сегодня ты в последний раз будешь помогать мне. С завтрашнего дня на твое место заступит Фан Цзилин, а ты… Ну, а что сделать с тобой, я подумаю.
На глазах Лю Дунбиня карьера У Тяньли подошла к концу, зато у незнакомого пока Фан Цзилина явно намечался служебный рост. Ну что же, лозунг «разделяй и властвуй» еще не был сформулирован, но тактика стравливания подчиненных между собой уже использовалась вовсю.
Хозяин резко повернулся и двинулся по коридору, не дожидаясь, пока раздавленный морально и утомленный физически У Тяньли придет в себя.
— Ты мне за это ответишь, пройдоха Фан, — злобно прошипел рябой, — я давно подозревал, что ты метишь на мое место.
На глазах Лю Дунбиня разворачивались самые что ни наесть настоящие «офисные войны». Как вы, наверное, успели заметить, методы борьбы за «место под солнцем» за прошедшие столетия изменились не сильно.
В голове Лю тут же возник план, который, если, конечно, не случится откровенного форс-мажора, должен был привести к успеху. Но сначала нужно узнать, где хранится алмаз и что Хозяин собирается с ним делать. Хотя второй пункт, в случае успешного претворения в жизнь только что возникшего плана, становился уже не так важен.
У Тяньли встал и нехотя поплелся за Хозяином. Чувствовалось, что мероприятие, в котором ему сейчас предстоит принять непосредственное участие, занимает его весьма мало. Мыслями он весь был в заранее несчастливом завтрашнем дне, подыскивал аргументы, дабы убедить Хозяина, как он переоценивает Фан Цзилина и, соответственно, недооценивает его, У Тяньли. Несколько раз до ушей Лю доносилось словосочетание «собака Фан», но имени Хозяина рябой так и назвал. А это имя интересовало Бессмертного с Пэнлайдао гораздо больше. Так они и шли по длиннющему коридору: впереди неожиданно резво следовал Хозяин, за ним еле-еле плелся раздавленный предстоящим увольнением У Тяньли, последним бесшумно скользил невидимка Лю.
Коридор несколько раз сворачивал то направо, то налево. После пятого поворота Лю перестал запоминать дорогу, решив, что в случае чего и так выберется.
Последний поворот, и вот они стоят перед маленькой неприметной дверью. Ничего не скажешь, таинственный Хозяин грамотно замаскировал свое «святилище». Ни ручки, ни замочной скважины в двери не было. Старец протянул правую руку и, не глядя, нажал на незаметный рычаг. Дверь тихо распахнулась, и все заинтересованные лица (одно, правда, без приглашения) вошли внутрь.
Судя по обстановке, именно в этом кабинете Хозяин и творил свои темные дела. Лю Дунбинь сразу об этом догадался, хотя мало был знаком с черной магией. Точнее, даже не так: с магией-то как раз ему пришлось не так давно столкнуться лично, причем темные силы выиграли у Бессмертного со счетом 1:0, но вот приемы, с помощью которых Хозяин оживлял чиан-ши или вступал в контакт с иными силами, были Лю совершенно незнакомы.
Комната была небольшая, стены выкрашены в белый цвет, с потолка свисали куски ткани, расписанные иероглифами. В центре стояла фигура незнакомого Лю божества, внешний вид которого вызывал целую гамму чувств от отвращения до смертельного ужаса. У идола была непропорционально большая голова, маленькие поросячьи глазки и огромный распахнутый рот, в котором — смотрите-ка! — виднелись чудные саблеобразные клыки. Очевидно, это был самый наиглавнейший чиан-ши.
В комнате было почти темно, если не считать нескольких дрожащих свечей. Немного света проникало из коридора, но дверь, через которую Хозяин и оба его спутника только что вошли, начала медленно закрываться. Осложнение неожиданное и очень неприятное: ведь даже если Лю сейчас обнаружил бы алмаз и даже сумел его незаметно взять, как бы он выбрался?
Недолго думая, Бессмертный просунул свой меч между косяком и дверью. Теперь при любом раскладе оставался путь к отступлению. Чтобы Хозяин не заметил приоткрытой двери, Лю слегка сдвинул один из свисающих лоскутов. Узкая полоска света просачивалась через щель, но обнаружить ее с того места, где в данный момент находился Хозяин, было практически невозможно. Тем более что все внимание старца было обращено на статую.
— Пошевеливайся, бездельник, — проскрипел Хозяин, обращаясь к бедолаге У Тяньли. — Он не любит долго ждать.
Лю сначала удивился, с чего это старик заговорил о себе в третьем лице, потом на минуту ему стало плохо от мысли, что его присутствие все-таки раскрыто, и только в самую последнюю очередь в голове возникло предположение, оказавшееся в итоге правильным. «Он» — это безобразный каменный истукан, сидящий в центре комнаты. Как мог «Он» навредить рябому? Лю чуть не рассмеялся, подумав, как здорово Хозяин стращает своего слугу. Однако реакция У Тяньли была неожиданной: похоже, рябой не понаслышке знал, что бывает, если «Ему» приходится ждать долго. Дрожащими руками У Тяньли зажег еще несколько свечей. В их неверном свете фигура идола как бы поплыла; он еще шире распахнул свой рот, и там, между зубами, что-то блеснуло.
«Камень», — мгновенно догадался Лю Дунбинь. Первую часть плана можно было считать выполненной — Лю проник в дом и обнаружил бриллиант. Теперь оставалась сущая безделица — изъять камень изо рта малопривлекательного божка и уйти с острова живым.
Вопрос — как это сделать. Пока Лю размышлял, Хозяин уселся напротив идола и затянул заунывную песню о том, что он, преданный слуга каменного истукана, выполнил просьбу своего господина и теперь надеется, что умиротворенный господин даст ему знак, что делать с «Поцелуем смеющегося Будды» дальше, раскроет, так сказать, волшебную силу камня.
Время шло, а грозный божок никак не реагировал. Хозяин между тем раскачивался все сильнее и, похоже, впал в транс — глаза его остекленели, речь стала совсем бессвязной. Вот тут бы и взять камень, но… Что делать с У Тяньли? Рябой, видимо, привык к подобному зрелищу, потому что в транс не впал, а внимательно, хотя и очень недружелюбно наблюдал за Хозяином.
Неожиданно Лю пришла в голову совершенно безумная идея. Он аккуратно подошел к двери, приоткрыл ее чуть пошире, протиснулся в коридор и внимательно осмотрел стену справа от дверного косяка. Довольно быстро он обнаружил углубление в стене. Лю слегка надавил на стену, и почти закрытая дверь стала открываться. Лю быстро подхватил свой меч и затушил факел, чтобы У Тяньли не заметил открывшуюся дверь. Наблюдательность не относилась к сильным качествам рябого, к тому же он был так поглощен своими обидами, что отреагировал бы, наверное, только на своего непосредственного обидчика, на «пройдоху Фана».
