Замечу, что китайские божества вполне воплощали в себе основы даосизма: они не чурались выпивки и иных плотских радостей, а один из самых видных Бессмертных Лю Дунбинь (ученик самого Чжунли Цюаня) мог даже и подебоширить, находясь в состоянии «повышенной веселости».
В подарок настоятелю вновь отстроенного монастыря и был предназначен бриллиант. Согласно легенде, это был не просто хорошо отшлифованный алмаз, а застывший поцелуй Будды. Причем все древние источники особый упор делали на том, что в момент поцелуя Будда был в очень хорошем настроении — смеялся. Имя поцелованного счастливца не сохранилось в легендах, зато камень назвали «Поцелуй смеющегося Будды». Совсем неплохое, «правильное» название для такого бриллианта.
Ясно, что великую ценность нельзя было хранить абы как: периодически то один, то другой древнекитайский проходимец покушался на сокровище. Поэтому было принято решение отдать камень прекрасной богине Сиванму. Сиванму же, недолго думая, спрятала камень в своем саду. Охранять святыню призвали трехголового человека Ли Чжу, который был обязан денно и нощно стеречь волшебное дерево фучаншу. Были, были попытки похитить удивительный камень (который, как любое выделение Будды, будь то чих, слеза ну и… некоторые другие, обладал невероятными волшебными свойствами), но ни одна из попыток не увенчалась успехом. Рассказывают, что одному особо отчаянному головорезу удалось не только проникнуть в сад, перехитрив трехголового Ли Чжу, и разыскать дерево, в кроне которого Сиванму прятала камень; он даже залез на дерево, взял бриллиант в руки. Но тут перед нечестивцем предстала сама Сиванму и предложила ему сделку: персик из ее сада в обмен на камень. Вор подумал и… согласился. Потому что, сколько бы денег ни выручил он от продажи камня, на них все равно не купить бессмертия, а вкусивший плодов из замечательного сада Сиванму немедленно обретал его.
Так что еще долгое время «Поцелуй смеющегося Будды» пребывал в распоряжении Сиванму, пока, как я уже не упомянула выше, не наметилась тусовка по случаю открытия монастыря Го Линь.
По этому поводу собрался совет из Восьми Бессмертных, на котором предполагалось выбрать гонца, который и доставит «Поцелуй смеющегося Будды» монахам. Наверное, в тот день все божества были с большого бодуна, потому что доставить камень по назначению доверили именно Лю Дунбиню, посланцу крайне ненадежному — «меры в женщинах и пиве он не знал и не хотел».
Лю Дунбинь заверил остальных, что на этот раз он не будет отвлекаться и постарается добраться до Лантау с минимальными приключениями. Древние божества были, судя по всему, существами доверчивыми, не знакомыми с русскими пословицами и поговорками типа «горбатого могила исправит» и «зарекалась ворона дерьма не клевать». Короче, камень со словами напутствия торжественно вручили Лю Дунбиню.
Удивительно, но Бессмертные не любили пользоваться волшебными способами передвижения — облаками или какими-нибудь птицами, — хотя по статусу им это было положено в той же мере, как служебная автомашина для чиновника, достигшего определенного уровня власти. Наоборот, более всего они любили, прикинувшись простыми крестьянами, шляться по необъятным просторам Древнего Китая, попутно проверяя подданных «на вшивость».
Лю Дунбинь не был исключением. Выехал он задолго до назначенной даты и без особых приключений, не считая пары-тройки драк и нескольких скорострельных романов, добрался до горы, которую много позже назовут пиком Виктория. В те давние времена на пике никто не жил, люди предпочитали селиться поближе к морю, где водилась рыба — один из основных продуктов питания. За каким чертом понесло Лю Дунбиня на гору в тот вечер, когда он был почти у цели (почти, потому что еще нужно было некоторое время плыть морем; современный паром проходит это расстояние минут за сорок пять, но тогда, наверное, требовалось несколько больше времени), не смог бы объяснить и он сам. Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет, но на этот раз правило не сработало. К тому моменту, как безрассудный Бессмертный добрался до вершины, наступила ночь. Лю Дунбинь уже было решил, что ночевать придется по-походному, завернувшись в плащ, как вдруг увидел невдалеке слабый огонек. Лю двинулся на свет и очень скоро вышел к небольшой гостинице, прилепившейся к самому краю обрыва.
Хозяин приветливо встретил Лю Дунбиня, принес вкусный ужин — лепешки и горячие овощи. Тут бы Дунбиню задуматься, откуда на вершине горы мука и овощи, ведь никакой экспресс-доставки продуктов в те времена не существовало. Увы, иногда даже мудрые, справедливые, но вполне человечные Бессмертные проявляли просто чудеса наивности. Лю Дунбинь поел, выпил некоторое — древние источники умалчивают какое, но, судя по всему, очень немалое — количество кружек пива, после чего лег спать в отведенной ему комнате. Проснулся же он от холода. За ночь гостиница загадочным образом исчезла, и лежал он на каменистом склоне горы, обдуваемый пронзительными ветрами. Знаменитый меч, который в трудные минуты делал Лю Дунбиня невидимым, и опахало были при нем. Но кое-что исчезло. Как вы понимаете, это «кое-что» — «Поцелуй смеющегося Будды». Лю Дунбинь понял, что его развели, как дешевое повидло, и очень сильно по этому поводу разгневался. Быстрым шагом спустился он с горы и направился в селение, расположенное аккурат на месте современного Гонконга. Городишко был небольшой, постоялых дворов в нем было — раз-два и обчелся, поэтому шустрый Лю за день сумел обойти все. Везде он заводил разговор о заведении на вершине горы, и все жители, как один, начинали прятать глаза и нести всякую околесицу. И только в самой последней забегаловке, которую даже и постоялым двором назвать стыдно, встретил Лю Дунбинь местного пьяницу. Поскольку спрашивать было больше некого, обратился Лю Дунбинь к нему все с тем же вопросом. Пьяница хорошенько накачался вином с самого утра, поэтому не боялся никого и ничего. Он не шарахнулся от Лю Дунбиня, а толково объяснил Бессмертному, что тот избежал страшной опасности, потому как не гостиница это была вовсе (это Дунбинь уже и так, без разъяснений, понял), а один сплошной обман и морок. А приветливый хозяин давно уже не человек, а чиан-ши.
Чиан-ши, чтоб вы знали, — это древнекитайские вампиры (не родственники знаменитого трансильванского графа). Появлялись чиан-ши чаще всего как следствие ошибки погребальных контор — если были допущены некоторые небрежности в обряде захоронения, ну или если покойный уходил из жизни не совсем легким путем. Например, через повешение. Еще один вариант: если вдруг через мертвое тело перепрыгивала кошка. Почти стопроцентно такой покойник становился чиан-ши.
Вызывает изумление, что столь опытный в делах житейских Бессмертный, как Лю Дунбинь, сразу не распознал в странном хозяине чиан-ши. Хотя хитрые китайские вампиры умели искусно маскироваться под порядочных людей, пока злобная натура не брала свое — вот тогда даже самый тупой древнекитайский гражданин соображал, с кем его свела судьба в данную минуту. Если говорить суровым языком милицейского протокола, то главными приметами были: зеленое свечение (как у собаки Баскервилей), пилообразные зубы и длинные когти.
Разговорчивый алкоголик выразил удивление, что незнакомцу удалось остаться живым. Он даже стал посматривать на Лю Дунбиня с некоторым подозрением. Мудрый Лю не зря был любимым учеником Чжунли Цюаня и автором трактата «Секрет золотого цветка». Он вежливо поблагодарил пьяницу, оплатил полученную информацию и поспешил ретироваться.
Лю было о чем подумать: обычно те, кому довелось повстречаться с чиан-ши, потом не досчитывались одной или нескольких конечностей, а то и головы. Поскольку руки, ноги и голова были на месте, сам собой напрашивался вывод, что у чиан-ши, выдававшего себя прошлой ночью за хозяина гостиницы, было другое задание, с которым он справился очень даже успешно — камень перекочевал из кармана Лю Дунбиня в карман хитрого чиан-ши.
Возвращаться на Пэнлайдао Лю Дунбиню совсем не хотелось. Получалось, что не сдержал, не оправдал, облажался, одним словом. И потом приближалось открытие нового монастыря, Лю Дунбиня ждали, но появляться там без подарка было неудобно. Оставался один выход — разыскать чиан-ши и отобрать у него бриллиант. Вопрос — где его искать? Вряд ли чиан-ши украл камень по собственной инициативе. В этой истории он выступал всего лишь исполнителем, а вот кто был заказчиком, это предстояло выяснить. Лю Дунбинь, конечно, слыхом не слыхивал о дедукции, но соображал неплохо и быстро смекнул, где нужно искать исполнителя. Правда, перед встречей следовало принять некоторые меры предосторожности, потому что никакой «сверхзадачи» у чиан-ши больше не было, стало быть, он мог проявить недюжинный интерес к лакомым ногам, рукам и голове Лю Дунбиня.
