Однако в глазах Крис светилась уверенность. Гари чуть было не заявил ей, что она свихнулась, но все же послушался ее сигнала.

— Неприятно признаваться в этом, — хрипло проговорил он, чувствуя, что ложь застревает в горле, — но Крис права. У меня пропало около сотни голов. Единственное, что я могу предположить, это то, что они просочились в пролом в изгороди между «Двумя У» и твоим ранчо. Ты не будешь возражать, если я тут посмотрю кругом, не забрели ли они случайно сюда?

Изобразив удивление, старик поспешил заверить его:

— Конечно, нет, Гари. Но почему ты не хочешь, чтобы я связался по радио со своим управляющим — он прикажет моим ковбоям заняться этим? Тебе незачем объезжать самому всю территорию — у меня везде есть люди.

Гари покачал головой:

— Я не смею отвлекать твоих людей от неотложной работы ради поиска моего скота. Я сам виноват, что не проверил вовремя тот участок изгороди. Так что сам и поищу.

— Я несу такую же ответственность, как и ты, за содержание пограничной изгороди, — произнес Хьюз. — Позволь уж мне сопровождать тебя.

Гари стало не по себе. Никогда еще не чувствовал он себя таким лицемером. Он открыл было рот, чтобы отказаться от своего намерения, но тут же закрыл его. Проклятье!

Гари бросил на Крис свирепый взгляд, как бы говоря ей, что она явно ошибается в своих подозрениях, потом пожал плечами:

— Разумеется. Лишняя пара глаз не помешает. Поехали.

Втроем они уселись в кабину пикапа Гари — Крис посередине. Через несколько минут они уже тряслись по колдобинам вдоль границы ранчо. Эшли болтал что-то о добрых старых временах, об использовании в наши дни пикапов, вертолетов и газовых прутьев для клеймения, о том, что и через сто лет, однако, будут нужны ковбои с добрыми конями и умением обращаться с лассо. Если Эшли и опасался, что пропавший молодняк будет обнаружен на его ранчо, ему вполне удавалось скрыть это.

Судорожно сжимая руль, Гари боролся с мыслью, что его пребывание здесь было само по себе обвинением, если даже Эшли и не подозревал об этом. Если бы его отец — упокой Боже его душу — узнал, чем занимается его сын, он перевернулся бы в гробу.

— Проклятье!

Восклицание Эшли вывело Гари из задумчивости. Он взглянул на старика, увидел, что тот не отрывает глаз от раскинувшегося перед ними пастбища, и проследил за его взглядом.

Здесь, в нескольких милях от ближайшей изгороди, граничившей с его ранчо, в густой траве мирно паслись по меньшей мере тридцать голов молодняка с характерным клеймом «Двух У».

Ошеломленный до глубины души, Гари резко затормозил, не в силах оторвать взгляд от своего скота, мирно пасущегося на земле другого хозяина. Человека, которому он мог бы доверить все, что имел, в том числе и свою жизнь! Почему? — едва не закричал Гари. Проклятье! Ну почему?

Установилась напряженная тишина. Но Гари скорее откусил бы себе язык, чем бросил бы прямое обвинение.

— Телки-таки ухитрились просочиться сквозь щель в изгороди, — проговорил он со смешком, который прозвучал фальшиво в его же собственных ушах.

— Не знаю, что и сказать, — растерянно ответил старик и потер ладонью заросший щетиной подбородок. — Клянусь, я даже не подозревал, что твой скот очутился на моей земле. Если бы знал, сразу же перегнал бы его обратно. Я удивлен не меньше твоего.

Тому, кто не знал Эшли, его удивление могло бы показаться искренним. Но Гари много лет играл с ним в покер и знал, что тот прекрасно умеет блефовать, и поэтому не сомневался, что Эшли нагло лжет.

— Ничего страшного, — пробормотал Гари сквозь зубы, улыбнувшись одними губами. — Такие вещи случаются сплошь и рядом. Просто в следующий раз я буду внимательнее.

Старик не понимал, когда лучше промолчать, и продолжал оправдываться:

— И все же я чувствую свою ответственность. Не могу представить, как твой скот забрел так далеко на мою территорию, и ни один из моих людей не заметил этого. Как только вернемся в дом, я прикажу погрузить его в трейлер и отвезти на «Два У». Все будет в порядке, и мы можем забыть об этом.

Гари молча смотрел на него, испытывая необычную горечь. Он-то не собирался ничего забывать. Проклятье, каким же он был дураком! До сих пор он посетил только ранчо тех людей, в чьей нравственности сомневался. Друг же не вызывал у него подозрения.

Развернувшись, Гари сказал Крис.

— Ладно, поехали дальше. Я познакомлю вас с другими соседями.

Ранчо Эшли они покинули не оглядываясь. Храня молчание, Гари повез ее на те ранчо, которые до сих пор не считал нужным проверять, — на ранчо своих друзей…

Поиски заняли у них еще два дня. Когда к концу четвертого дня Гари подвозил Крис к ее дому, к списку заговорщиков добавились еще три фамилии, кроме Майкла Палмерстона. Разыгрывая ту же сцену, что и у Эшли Хьюза, они нашли молодняк с «Двух У» на ранчо Майка Янга и Бена Хопкинса. И оба раза то были друзья — люди, с которыми Гари вырос и которых, ему казалось, он знал как братьев, — и они так невинно смотрели ему в глаза и с такой легкостью изображали удивление, что приводили его в ярость.

Оставались неизвестными еще два заговорщика, и только благодаря неоценимой помощи Крис удалось опознать троих. Снова он оказался в неоплатном долгу перед ней, подумал Гари, остановив пикап рядом с ее стареньким джипом. Это ощущение, как и раньше, не радовало его. Каждый раз, когда ему казалось, что он раскусил ее до конца, она поражала его очередной неожиданностью. Он мог бы поклясться, что он не по душе ей, что она не хочет иметь с ним ничего общего, и все же она приложила столько усилий, чтобы предупредить его о заговоре, созревшем буквально под его носом. И после этого она ведь спокойно могла показать ему спину, оставить его одного; пусть бы разыскивал сам своих врагов! Так нет же, она настояла на своем, помогала ему и дальше. И ни разу не бросила ему с упреком в лицо чего-нибудь вроде: «Я же вам говорила». Даже тогда, когда он этого заслуживал.

Выключив двигатель, Гари сидел не двигаясь, пялясь на темные окна ее дома. Черт бы побрал эту женщину, никак не удается ее раскусить! Крис бросала ему вызов на каждом шагу. Но каждый раз, когда их глаза встречались, на память приходили их поцелуи. Он не мог припомнить, когда в последний раз какая-либо женщина возбуждала его до такой степени. С этим надо было что-то делать. Но, проклятье, он не знал, что именно. И это само по себе здорово пугало его. Никогда еще не чувствовал он себя таким неуверенным с женщиной.

— Ну, я, пожалуй, пой…

— Не знаю, чтобы я…

Они заговорили одновременно, стремясь нарушить напряженное молчание. И оба моментально замерли, и оборванные фразы повисли в воздухе между ними, как бомбы замедленного действия. Словно двигаясь против их воли, их взгляды встретились, потом глаза опустились на губы друг друга, которые оставались приоткрытыми в готовности договорить несказанное. Их сердца неистово бились, и вновь воцарилась тишина.

Крис почувствовала, как покраснели ее щеки, и ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем ей удалось оторвать свой взгляд от его губ и собраться с мыслями, чтобы заговорить хоть сколько-нибудь членораздельно. Прижимая сумочку к груди как щит, она быстро сказала:

— Я ужасно рада, что вы отыскали свой молодняк. Теперь вы сможете без проблем заплатить по ссуде.

Не так-то все просто. Найденный скот составлял лишь половину долга, и им предстояло еще закончить отделение и клеймение остальных годовиков. Но Гари согласно кивнул:

— И все благодаря вам. Я опять у вас в долгу…

Благодарность! Он высказывал благодарность, но совсем другое чувство видела она в его глазах, слышала в его голосе, ощущала в окружающем их воздухе. Отнюдь не его благодарность заставила ее потянуться в ручке дверцы, пока она могла еще это сделать, пока он не вынудил ее забыть все те причины, по которым она не хотела иметь с ним ничего общего.

— Вы мне ничего не должны, — сипло произнесла она и распахнула дверцу.

Одно только прикосновение, думал Гари, и он сможет остановить ее. Последняя толика чувства самосохранения предостерегла его: если ты потянешься к ней сейчас, то скорее всего не сможешь отпустить ее никогда. Поэтому он удержался на своем краю сиденья и только проследил глазами, как она сбежала от него опрометью. И все эти недолгие мгновения он страстно желал ее.