С минуту Карли могла лишь смотреть на него, совершенно потеряв дар речи. Как он мог что-то к ней испытывать, если она была всего лишь нахальной и прилипчивой девчонкой, повсюду таскающейся за братом и его другом? И ведь он ни на секунду не дал ей этого понять. Он обращался с ней в точности как Майк, чисто по-братски, поддразнивая и любовно оберегая.

- Но ты ведь никогда… Ты даже не…

- Что? Ничем не выдал себя? Черт, Карли, тебе же было всего пятнадцать! А я был практически взрослым человеком, который твердо знал, что не имеет права допускать такого рода мысли относительно младшей сестренки своего лучшего друга. А когда ты наконец начала взрослеть, ты не подпускала меня к себе и на милю.

«У него, должно быть, что-то с памятью, - подумала она. - Господи, да он же перебрал чуть ли не всех девчонок в округе. Уж ей-то это отлично известно!» Она не забыла, как готова была расцарапать физиономию его очередной пассии. Хотя - что правда, то правда - он не проявлял ни к одной особого интереса до тех пор… до тех пор…

- А как же Джесси? - вырвалось у нее, и выражение его лица вдруг стало замкнутым и холодным, как самые дальние вершины Уинд-Ривер зимой.

- Джесси не имеет никакого отношения к моим чувствам к тебе.

«Ну ясно, не имеет», - с горечью беззвучно отозвалась она. Какая бы физическая страсть их ни связывала, она оказалась не слишком глубокой. Иначе Чейз и сейчас бы был рядом с девушкой своего лучшего друга.

Карли дернулась было из его объятий, но руки Чейза безжалостно сошлись вокруг нее.

- Прекрати, Карли. - Она все еще отпихивала его. - Послушай меня, пожалуйста. Можешь ты хоть раз не удирать от меня?

Весь ее пыл испарился, и она обмякла в кольце его рук.

- Все мы той весной наделали ошибок, - тихо произнес Чейз. - И у этих ошибок были ужасные последствия. Я ничего не могу поделать с ними, их уже не исправишь. Сотни раз, нет, черт возьми, сотни тысяч раз я мечтал, чтобы я тогда поступил по-другому. Но прошлое не вернешь. Майка больше нет, и как бы нам ни хотелось это изменить, - ты не хуже меня понимаешь невозможность такого желания. Единственное, что мы все-таки можем изменить, это наше собственное отношение к тому, что случилось. Так что же лучше - получить опыт из этого горького урока или позволить случившемуся всю жизнь давить на нас и уничтожать все то хорошее, что жизнь может нам предложить, пока у нас останется лишь пригоршня пепла в руках?

- Мне так его не хватает, Чейз.

Она никогда не была так близка к слезам за долгие годы. Его губы прикоснулись к ее волосам, он сжал ее еще крепче. Но теперь они не удерживали ее, а приносили утешение и покой.

- Мне тоже очень не хватает его, солнышко. - Он приподнял ее на коленях. - Мне тоже.

Они долго сидели в обнимку, не произнося ни слова. Карли и не подозревала, что можно ощущать такую близость с другим человеком, как она сейчас была близка с Чейзом, уткнувшись лицом в его широкие плечи, по пояс в теплой воде красивого озерка под догорающим в горах закатом.

Сумерки сгустились, и Карли с Чейзом рука об руку вернулись в лагерь. Он расстегнул «молнию» на ее палатке и молча ждал, пока она забиралась внутрь.

- Поспи хоть немного, - сказал он. - Если все будет в порядке, завтра ты уже проведешь ночь в своей теплой, уютной постели.

И отвернулся, чтобы уйти. Она вдруг поняла, что не хочет, чтобы это заканчивалось - их путешествие, горы, Чейз…

- Останься, пожалуйста.

Он улыбнулся. Медленная, нежная улыбка затопила ее душу теплым чувством.

- Конечно, моя госпожа. Как скажете. Она заснула в его объятиях, со счастливой улыбкой на лице.

Как быстро всему этому пришел конец.

Рассвет следующего утра был прозрачно-чист. Карли проснулась одна в своей палатке. Только легкая боль в бедрах и хвойно-мускусный запах Чейза напоминали о прошлой ночи. Они занимались любовью… сколько? - три, четыре раза? Она потеряла счет, но всякий раз он все глубже затягивал ее в свои сети.

Суровую правду труднее всего признавать в шесть утра, но с ней Карли так или иначе пришлось столкнуться лицом к лицу. Она непоправимо, неотвратимо влюблена в Чейза Самуэльсона. И это уже не детское обожествление лучшего друга своего брата, но серьезная, глубокая, истинно женская любовь.

Она вздрогнула от резкого звука открываемой «молнии». Спустя мгновение небритое лицо Чейза появилось в просвете. Увидев, что она проснулась, он склонился над ней со сладким утренним поцелуем.

Он всегда был ранней пташкой. Карли с трудом стряхнула с себя остатки сна.

- Привет, - улыбнулся Чейз. - Завтрак уже ждет. Так что когда ты примешь пристойный вид…

- Пристойный? - Она изобразила возмущение. - На что это ты намекаешь, Самуэльсон? Что я, эдакая бесстыдная особа, воспользовалась твоей слабой натурой?

Он рассмеялся.

- Позволь мне перефразировать свои слова, особенно учитывая тот факт, что лично мне твой вид кажется самым пристойным на свете. - Чейз очертил кончиком пальца круг на ее соске. - Скажем, когда ты оденешься и спрячешь от моей слабой натуры все эти прелести, завтрак будет тебя ждать. И я тоже, лежебока.

Он отнял руку и исчез из палатки. Карли вздрогнула, лишившись его тепла. «Как же приятно снова научиться смеяться», - подумала она.

Пятнадцать минут спустя - и полностью одетая - она вернулась в лагерь после утреннего умывания у ручья. Чейз развлекался с Джексоном, швыряя ему палку.

- Мой бедный пес и не представляет себе, во что ему могут обойтись такие игры с человеком, чей бросок считался легендарным.

- Считался? Считался? - возмущенно воскликнул он, хотя уголки его губ уже задрожали в улыбке.

- Прошу прощения. Чей бросок все еще считается легендарным. Так лучше?

- Гораздо. - Он налил ей кофе и поднес чашку с улыбкой и поцелуем.

От восторженного ощущения его губ на своих губах Карли на мгновение даже забыла об ароматном напитке. Он отстранился, когда горячая чашка уже начала жечь ей пальцы.

- Подожди минутку, - сказал он. - Тесто уже готово. Осталось только разогреть сковородку.

Оладьи и кофе в горах, думала она. Какое блаженство! И Чейз, конечно. Жизнь вдруг стала потрясающе привлекательной. Карли опустилась на один из походных стульев и, прихлебывая кофе, смотрела, как Чейз управляется с оладьями.

- Жаль, что нет времени еще раз искупаться в минеральной ванне, - он с улыбкой обернулся к ней.

Карли вздрогнула от этих слов и пролила на себя кофе.

- Проклятье, - пробормотала она и бросилась к пакету с вещами, которые принесла с озера. Дрожащими пальцами он достала сумочку с уликами и стала лихорадочно искать, чем бы вытереть влажные пакеты.

Чейз протянул ей тарелку с пышными оладьями.

- М-м. Какое блаженство, - сказала она после первого кусочка. - Я запросто могу привыкнуть к тому, что ты обо мне заботишься.

Карли поперхнулась, сообразив, как он может интерпретировать ее слова. Поспешно опустила голову, чувствуя, что краска заливает щеки, шею, уши.

Меньше всего ей хотелось давить на него. Чейз ни разу не упомянул о том, что случится после их возвращения с гор. Возможно, он и не собирался продолжать эти хрупкие отношения. А она здорово усложнила ему ситуацию.

- Я был бы очень рад. - Тихие слова четко раздались в прохладном утреннем воздухе. Его взгляд, торжественный и открытый, ни на секунду не уклонился от нее.

- Чему… рад? - едва слышно произнесла она.

- Заботиться о тебе. Если ты только позволишь, я сделаю все возможное, чтобы ты до конца своих дней была счастлива.

Эти слова и глубокое чувство, прозвучавшее в них, потрясли Карли. И испугали. Она неловко отвернулась, поставила тарелку на плоский камень рядом с ее стулом. К несчастью, она забыла о разложенных там для просушки пакетах с уликами, и все это свалилось на землю.

Она выругалась сквозь зубы. Чейз опустился рядом с ней, чтобы помочь собрать все в сумку. Карли и не заметила, как он взял пакет с найденным ею на месте преступления ножом.