Да и вытаскивать машину слишком рискованно в такой темноте, на раскисшей от ливня дороге и вблизи крутого обрыва к реке.

Она процедила очередное проклятие и подняла на него глаза. Он все еще ухмылялся, черт бы его побрал.

- Садись, - выдавила Карли. Ей совсем несложно было произнести приглашение без мало-мальского тепла в голосе. Ее откровенная враждебность изумила его, что она и отметила с величайшим удовлетворением.

- Зачем же тебе делать такой крюк, - спросил он. - Может, просто вытащишь меня?

Она раздраженно уставилась на него.

- Даже если мне каким-то чудом и удалось бы тебя вытащить и при этом умудриться не принять холодную ванну в реке, все равно ты и двух футов не проедешь на этой штуковине, как снова увязнешь по уши в грязи.

Его это, похоже, не слишком убедило, и Карли с нетерпеливым вздохом закатила глаза. Довел же Господь нарваться на мужское самолюбие. А у Чейза его хоть отбавляй.

- Или ты садишься, Чейз, или я оставлю тебя здесь дожидаться следующей попутки.

Даже ему пришлось согласиться с тем, что шансы дождаться еще одной случайной машины в этом безлюдном месте в разгар проливного дождя, мягко говоря, сомнительны.

В конце концов он открыл противоположную дверцу и опустился на сиденье пассажира с той самой знаменитой грацией хищника, от которой восторженно захлебывались спортивные репортеры. Карли достала с заднего сиденья тряпку и протянула ему - вытереть, по возможности, грязь. Наклонившись, она краешком глаза наблюдала, как он вытирает лицо, потом руки.

Пропади все пропадом! Даже в рассеянном свете приборной доски он по-прежнему выглядел самым потрясающим парнем на свете. Ее вероломное тело, явно соглашаясь с этим, покрылось мурашками.

После ухода из профессионального спорта он отрастил усы. Темные и жесткие, они придавали ему облик грабителя с Дикого Запада. Опасного. Угрожающего. Интригующего. Она коротко выдохнула. Господи, как же заставить себя не обращать на него внимания?

- Вот здорово, что мы снова встретились, Карли!

Замкнутое пространство кабины неожиданно наполнилось его низким голосом, и Карли подпрыгнула на своем сиденье. Собственная реакция на этого типа явно выводила ее из себя.

- Я и не знал, что ты вернулась в Уиски-Крик, - продолжал он. - Давно ты дома?

В душе она проклинала все на свете - и то, что сделала глупость и остановилась, и то, что нет никакой возможности его полностью игнорировать. Двадцатиминутная поездка станет просто невыносимой, если сна как-то не утихомирит свои инстинкты.

- Участку Уинд-Ривер потребовались дополнительные силы для проведения рейда против браконьеров, вот меня и пригласили на несколько месяцев. На День Труда, видимо, вернусь в Чейенн. - Карли снова погрузилась в ледяное молчание, надеясь, что намек дойдет до него.

- Ну и как ты жила последние десять лет?

Так, не повезло. Карли нахмурилась.

- Ты верно сказал, Чейз. Десять лет. Всякое было - и хорошее, и плохое. - Причем благодаря тебе плохого куда больше, чем хотелось бы, безмолвно добавила она.

- В последний раз когда я о тебе слышал, ты собиралась выйти замуж за какого-то богатого адвоката из Лэрами.

Карли скрипнула зубами.

- В последний раз, когда я слышала о тебе, ты как раз вылетел из оуклендской команды, потому что твои слабые колени не выдерживали нагрузок игр высшей лиги.

Он хмыкнул в ответ на эту тираду. Низкий, густой, чувственный звук сотворил что-то удручающе сладостное с ее нервными окончаниями, и Карли пришлось нелегко, пока она поставила их на место.

- Может, ты и выросла, Злючка Карли, но, похоже, не сильно изменилась. Тебе всегда удавалось уколоть в самое больное место.

Злючка Карли. Она на долю секунды прикрыла глаза от боли, пронзившей ее при звуках этого прозвища. Так ее называли в детстве лишь ее брат и его лучший друг, Чейз.

Прозвище выдумал Майк. Не потому, что плохо к ней относился, нет. Правда, он частенько дразнил ее до тех пор, пока не получал хороший удар по ребрам или пинок по ногам, но в самом прозвище была виновата их мать. Бетси Джейкобс выражала смехотворную уверенность, что ее единственная девочка выглядит в точности как те куклы Барби, что она упорно дарила Карли на каждое Рождество.

Ее мать наотрез отказывалась позволить Карли, которая с младенчества предпочитала комбинезоны нарядным платьицам и игрушечные самосвалы куклам, отрезать ее белокурые локоны. В результате почти все детство Карли провела в борьбе с пышным облаком кудрявых волос, где вечно запутывались травинки, щепки, а иногда и жуки, потому что она предпочитала проводить время в густых лесных зарослях.

Она едва не рассмеялась при мысли о ежедневных причитаниях матери и дружеских подколках Майка, но в последнюю секунду одернула себя, вспомнив, что рядом сидит Чейз. Грудь ее словно тисками сдавило, и Карли закусила губы.

Ни за что не доставит ему удовольствия знать, что его присутствие ее нервирует.

- Что тебя погнало в дорогу в такой отвратительный день? - поинтересовалась она как смогла более безразлично.

Чейз заморгал от такой резкой смены разговора, но возражать не стал.

- Я в середине дня прилетел в Джексон из Сан-Франциско. Надо было уладить кое-какие дела. Дед точно не знал, когда я вернусь, так что я решил взять машину напрокат, чтобы не гонять его туда-сюда. Ну а с моим чертовым невезением попал в самый ливень.

Невезением? Что он вообще знает о невезении? Удача всю жизнь только и делала, что улыбалась Чейзу Самуэльсону. Искатели спортивных талантов вытащили его из провинциальной глуши в команду высшей лиги, женщины таяли и падали к его ногам одна за другой, стоило ему лишь сверкнуть своей обаятельной улыбкой, продемонстрировав ямочки на щеках.

При таком везении что могут значить старые друзья?

- Здесь льет уже неделю, - отозвалась она тихим, бесцветным голосом. От невероятных усилий казаться спокойной ее пальцы, сжимающие руль, сводило судорогой.

- Оно и видно. Но дождь все же нужен. - Он немного помолчал. - Карли, я очень расстроился, узнав в прошлом году о смерти твоего отца. Уиски-Крик потерял своего лучшего мэра и прекрасного человека. Сочувствую тебе и твоей матери.

Она кивком ответила на соболезнование.

- Меня не было в городе, иначе я обязательно пришел бы на похороны, чтобы почтить его память.

«Что- что, а избегать похорон тебе здорово удается, верно ведь, Чейз?» -Упрек, ядовитый и мелочный, так и вертелся у нее на языке, но она успела его проглотить. Не время поднимать из глубин прошлого Майка и всю ту боль, что пролегла между ними. Сейчас ее забота - благополучно привести на место эти две сотни фунтов увязающего в грязи железа.

- Как поживает твой дедушка? - снова сменила она тему.

- Дед? Кое-какие шарниры скрипят, но он по-прежнему всем нам задает пороху.

Она опять едва не рассмеялась при воспоминании о милом старике, воспитавшем Чейза и его сестер, но вовремя сдержала себя.

На несколько долгих минут между ними повисло молчание, напряженное, неестественное, как слишком натянутая гитарная струна. Чейз заполнял собой пространство кабины, как рука кожаную перчатку, и Карли остро ощущала каждое его движение. Она даже не видела его как следует, но исходящее от него тепло окутывало ее, а шорох его джинсов на сиденье звучал в ее ушах громом.

Отчаявшись бороться с воображением, которое начало рисовать ей, как именно сидят на нем джинсы, она выпалила первый пришедший ей в голову вопрос:

- А как там Джесси?

Не успели эти слова сорваться с ее губ, как Карли зажмурилась, в ужасе проклиная свою глупость. Меньше всего ей хотелось обсуждать с кем-нибудь любовь ее так рано умершего брата и уж, конечно, - не с тем человеком, который увел ее у Майка.

- Она вышла замуж за бухгалтера из Солт-Лейк Сити, - непринужденно отозвался Чейз, - и у них уже двое детей.

Он пожал широченными, как у рекламного красавца, плечами, и Карли вдруг показалось, что в салоне джипа так же тесно, как в ее малолитражке.