На самом деле у Бонифиуса Раддо был план, как заставить упрямую алхимичку рассказать, какие секреты Великой Пустыни, а заодно — и спрятанного под песками Золотого Города, она знает. План включал, во-первых, неделю лечебного голодания, во-вторых, вторую неделю лечебного голодания, в-третьих, прилюдное зарезание свинки — на слабонервную ученую барышню, по расчетам фрателлы, должен был должным образом подействовать предсмертный визг несчастного животного; в-четвертых, удовольствие видеть Лусу, обонять ее табачок и питаться ее варевом и взрослые-то закаленные мужчины, да что мужчины- тролли! — не выдерживали более десяти дней. А уж изнеженную сидением в библиотеках алхимичку, думал Раддо, Луса должна была «добить» дней за шесть. Три прошло, идет четвертый — значит, через пару дней упрямица сдастся и, наконец, поведает свои секреты…

Увы, о планах господина Раддо ничего не знал Черно-Белый Кот. Вернее, доспехоносное котообразное создание Джоиного воображения. Вернее… одним словом, никто ничего не знал.

В сарае, который Кот подробно проинспектировал, не оказалось ни кошек, ни коров, и даже валерьянка, что было верхом наглости с ее стороны, отсутствовала. Поэтому Кот, чувствующий себя оскорбленным в лучших побуждениях, сожрал двух подвернувшихся мышек, повалялся в соломе, поигрался парой подков, загнав их в щели пола, потом уронил на себя сверток старых пыльных мешков… и вдруг ослеп.

Один из мешков, зацепившихся за шип каски, полностью лишил Кота способности ориентироваться на местности. Да, можно было воспользоваться нюхом — но Кот что, вам собака что ли? И плод мрачной фантазии уроженки острова Дац с утробным ревом понесся стремглав, не выбирая пути…

Ему встретились чьи-то ноги, успешно протараненные усиленным каской кошачьим лбом. Ему встретилось что-то деревянное — в чем шип каски благополучно застрял, и пришлось упираться всеми четырьмя лапами, чтобы освободиться из деревянного плена. Потом самодвижущийся мешок, орущий дурным кошачьим мявом, один из грузчиков пришиб качественным, злым, умелым ударом кнута — работяга, к несчастью, не знал, что спина Черно-Белого защищена творением добросовестного гнома, и что коты всегда дают сдачи…

Оба тролля задумчиво ковырялись в носах, наблюдая, как по двору носится старый пыльный мешок и набрасывается на всех людей подряд. Когда ж злодей (то есть мешок) развернулся, раскрылся и показал в одной из своей дыр черно-белую кошачью лапу, тролли сообразили, что имеют дело с подлым человеческим колдовством, и, не рассусоливая, ломанулись сквозь забор, подальше от возможной опасности.

Пока во дворе народ шумел и искал виноватого, а также, не обладая воображением студентов Университета королевства Кавладор, пытался осмыслить возможную причину оживления пыльной тары из грубой холстины, Луса готовила обед. Повесив на крюк в камине большой медный котелок, она вдохновенно бросала туда овощи, подсыпала пшено и гречу, время от времени помешивала, скрупулезно отмеряла большую деревянную ложку соли, соли и еще раз соли, а, чтоб совсем уж было не скучно, время от времени запивала табачный дым глотком из глиняного кувшина.

Жидкость, содержащаяся в кувшине, приводила Лусу в благодушное состояние, звала к кулинарным подвигам, и заставляла добавлять в котелок рыбьи головы, подозрительную траву, совершенно безопасные на вид малосольные огурчики и кусок мела… Ах, нет, мел попал в котелок по ошибке. Да ладно — не вылавливать же?

Жаль, что Раддо не велел кормить девчонку — он присылал со своими слугами для пленницы нормальную пищу, которой Луса иногда закусывала, а нынче, видимо, придется, как обычно… Парарим-парара, — напевала Луса, очевидно, представляя себе, что не обед для грузчиков она готовит, а, как минимум, парадное блюдо для королевского обеда…

К тому времени, когда котелок начал закипать, побулькивая и распространяя запах многочисленных ингредиентов, составляющих его содержимое, Луса употребила столько жидкости из кувшинчика, что зрелище ползущего по полу мешка на кошачьих лапах ее не очень впечатлило. Когда мешок глухо стукнулся о дверь стоящего в углу буфета, вызвав переполох в рядах глиняных мисок, Луса лишь выпустила кольцо дыма и задумчиво принялась жевать листок крапивы, которая использовалась ею в качестве узеленителя варева. Когда после нескольких фальстартов Мешок вдруг подпрыгнул вверх и повис, уцепившись за повешенный на гвоздь старый дорожный плащ, Луса от удивления икнула. Когда же Мешок сполз по плащу, прекратив одеяние в набор лоскутов, брякнулся, издав хорошо слышимый металлический лязг, и принялся возмущенно материться на чистом кавладорском, иногда с вкраплениями просторечных буренавских идиом, Луса поняла, что что-то в мире пошло неправильно и взревела раненой медведицей.

Коту, разумеется, стало интересно, какая игрушка издает столь завлекательные звуки, он пошел, куда глаза… э-э… очень плохо через холстину глядят; Луса бросилась прочь, отмахиваясь от угрозы поварешкой, высоко подхватив юбки и часто пыхтя трубочкой.

Сделав несколько кругов вокруг старого кресла и корзины с жутким рукоделием, убегающая от Мешка Луса нашла идеальный выход. Из положения — почему-то сейчас найти выход из дома у нее не получилось. Преодолев коридор в рекордно короткое время, сторожиха влетела в каморку пленницы, с визгом пересчитала пятой точкой ступеньки лестницы, рухнула в сундук, закрыла за собой крышку и принялась громогласно воспевать хвалу Асгадиру Внезапному, прося его защитить бедняжку Лусу от всевозможных иногда случающихся бед…

Джоя осторожно постучала по крышке сундука. Все-таки собственность, собрат по несчастью, так же, как и сама дацианка, похищенный из уютной мансарды талеринской ресторации…

— Изыди! Изыди, демон! Тьфу на тебя! — закричала Луса и выпустила из-под крышки струю табачного дыма.

Джоя не поняла, чем вызвана подобная реакция, посмотрела по сторонам, увидела свое воображение — оно выпростало увенчанную шипастой каской голову из холстяного мешка и довольно облизывалось у распахнутой настежь двери, и решила, что это ее шанс сбежать.

Поднялась по лесенке, выбралась во двор — порядком удивилась, увидев постанывающих грузчиков, валяющихся на утоптанной земле и две дыры в заборе, очертаниями напоминающих силуэты троллей, и поспешила выйти за ворота.

Может быть, этот побег и не соответствовал канонам детективного жанра, — размышляла Джоя, — но ей хотелось как можно быстрее оказаться в Талерине, в уютной и безопасной мансарде ресторации "Алая роза".

Черно-Белый Кот на секунду опоздал — его мешок зацепился за какой-то торчащий гвоздь. С хрустом избавившись от надоевшего одеяния, плод алхимической фантазии пошел следом за Джоей на юг, в сторону самой короткой тени, которую отбрасывало полуденное светило.

Сначала Джоя и Кот шли по неровной тропе, стараясь как можно быстрее покинуть пределы негостеприимного дома с глубоким подвалом; потом вышли на широкую, мощеную дорогу, где, немного нервно оглядываясь на город из желто-серого камня, девушка спросила у проезжающих, как добраться до Стафодара. Почесав круглые умные головы, погонщики небольшого каравана (три фургона и одна телега), махнули рукой и подробно объяснили, что идти надо на северо-запад, но лучше — просто на север, а потом дать небольшой крюк на юго-запад. В этот момент Джоя поняла, что в данной конкретной местности Буренавии свила гнездо многоголовая гидра пелаверинской экономики: подозрительные путешественники говорили не на буренавском, которого Джоя не знала совершенно, а на пелаверинском, который угадывала по некоторым отдельным словам. Поэтому девушка решительно направилась в совершенно противоположном направлении, а Кот, промурлыкавший цветистую благодарность за совет и тем самым доведя погонщиков до состояния, в котором даётся зарок трезвости, пошел следом, гордо подняв хвост.

Спустя некоторое время, решив, что уже ушла на юг достаточно, Джоя завернула, как ей показалось, к северо-востоку. Пейзаж не отличался оригинальностью — каменистая почва, камни, выжженные солнцем редкие былинки по обочине дороги, снова камни и снова каменистая почва. Что очень странно — ни одного дерева из тех, которыми славится Северное королевство.