К вечеру семнадцатого дня месяца Барса караван достиг Вертано. Господин Бертирос заплатил Оску за его труды дюжину полновесных кавладорских золотых, Джое — целых три монеты за то, что облегчила ему стихами, притираниями, компетентными алхимическими рекомендациями и рассказами о призраках сражение с люмбаго, воображаемому коту-в-доспехах, ставшему проклятием всего торгового каравана, кинул на прощание копченое баранье ребрышко… И теперь, когда у путешественников появились деньги, чтоб заплатить за телепорт до Аль-Тораза или Ильсияра, намерение Оска спешить в Эмират и участвовать в гонках вдруг резко его покинуло.
Причиной тому была сломанная ось кареты. Какой кареты? Да так, проезжал по улицам Вертано некий экипаж…
После ужина, первого горячего ужина за несколько дней, к тому же сервированного не в походных оловянных мисках, на собственных коленях, а на настоящем (не подпрыгивающем!) столе, на белой скатерти, поддельном, но все-таки фарфоре, со столовыми приборами (количеством больше одного ножа на всех), который настроил молодых людей и их общую нахальную фантазию на романтический лад, Оск предложил Джое прогуляться по ночному Вертано. Дескать, город знаменит своими пожарами… А вдруг увидим один из них? И ведь увидели! Правда, горел всего лишь второй этаж какого-то казино — местные прохожие объяснили, что подобные случаи могут быть и повеселее… Вон, когда прошлой осенью два мага разнесли в клочья заведение "Честный и грязный", так посмотреть на сверкающее молниями сражение прибежали жители половины Вертано! А тут…
Но и Джоя, и Оск не стали привередничать. Пожар в любом случае пожар, даже если маленький. А их навязчивая идея отправилась в первые ряды и внесла приятное разнообразие в действия пожарной команды, отдавая приказы завывающим голосом… У Джои даже возникла мысль, а не видят ли все прочие толстого пушистого черно-белого кота в странных доспехах, но тут Оск взял ее под руку и начал что-то бормотать, очень смущенное и возвышенное — дескать, ему нравится ее умение терпеть житейские неприятности, ее способность легко находить что-нибудь хорошее в самой сложной ситуации… Даже ее стихи, которых он, признаться, понимает не всегда, ему тоже нравятся своей оригинальностью и крайне нестандартным отношениям к прозе жизни… И как посмотрит сударыня Джоя на то, чтобы продолжить знакомство, скажем…
В этот момент Оска невежливо прервало ржание лошадей — неумелый возница не рассчитал поворот, и управляемый им экипаж зацепился колесом за угол дома. Кучер закричал на лошадей, лошади запутались, карета сделала попытку развернуться, что-то хряснуло, одно из колес слетело, а потом экипаж стал весьма уверенно опрокидываться. В то мгновение, когда карета опасно накренилась и вот-вот грозила обрушиться на мостовую, Оск уже оказался рядом, подставил свое сильное плечо, тем самым спасая и имущество, и его владелицу. Хрупкая сеньорита выпорхнула из экипажа и чуть ли не со слезами на глазах бросилась благодарить отважного рыцаря.
Джое только и оставалось, что стоять в сторонке, слушать восхваления донны де Неро в адрес Оска — которого, говоря по чести и совести, дацианка уже успела классифицировать как собственного поклонника, — и сравнивать. Что такого есть у этой иберрийки, думала Джоя, когда донна де Неро пригласила их к себе, в гостиницу "Золотая Пика", отпраздновать чудесное спасение и не менее замечательное знакомство, — что такого есть у нее, чего нет у меня? Фигура? Да нет, меланхолично рассуждала Джоя. У меня тоже фигура имеется. Может быть, не такая… хмм… фигуристая, но ведь есть! У Джои и лицо, и телосложение скорее узкие, вытянутые, у Кассандры — и то, и другое приятно-округлое, но не слишком изобильное. Они обе темноволосы — только у Джои локоны цвета темной ночи, а у Кассандры-Аурелии, скорее, темного дерева — такие, с едва заметным оттенком очень крепкого кофе. Глаза у иберрийки темные, а у дацианки светло-голубые, но опять же — у Джои это просто органы зрения, а у донны де Неро — с каким-то таинственным огоньком внутри, этакие лавовые ловушки… Они даже были почти ровесницами, по крайней мере, Кассандра сказала, что ей всего девятнадцать, и потому предложила быть запросто "на ты", но Джоя… Джоя почему-то не поверила. Была в Кассандре-Аурелии какая-то старомодность, солидность, плохо соотносящаяся с юным возрастом, а может, это только казалось взгляду ревнивицы?
А вот чего точно не было у Джои — так это великолепных нарядов в иберрском стиле, то есть приталенных, антиобщественно коротких — все платья донны де Неро открывали лодыжки, а некоторые так вообще были еще на целых два дюйма короче! — и с обязательными жакетиками-болеро. Всё расшито великолепной вышивкой — виноградные грозди, рубиновые драконы, золотые пики, подсолнухи, зеленые веточки плюща и тому подобные радости, — все скроено точно по фигуре, подобрано так, чтоб отразить вкус своей хозяйки… Не было у Джои и великолепного изумрудного ожерелья, которое Кассандра-Аурелия, судя по всему, носила всегда — по крайней мере, оно было на ней во время путешествия, окончившегося столь печально, и позже, когда они ужинали в гостинице "Золотая Пика", донна не сняла драгоценное украшение, хотя к простому белому платью оно, на вкус дацианки, совершенно не подходило.
Одним словом, всё время второго ужина (куда более роскошного, чем первый, но куда менее приятного для Джои) Оск смотрел только на Кассандру-Аурелию. И глупел прямо-таки на глазах. Он смущенно хихикал, жесты его стали каким-то суетливыми, замешательство и неловкость прямо-таки зашкаливали… С новой знакомой он был гораздо откровеннее, чем с Джоей — а с ней, как ни крути, он провел четыре ночи, когда они дремали на задней скамейке трясущегося фургончика, укрытые одним плащом на двоих, в обнимку с их общим воображением… И что, получается, их совместное путешествие — для Оска ничего не значит? Он что, теперь будет относиться к Джое как "к своему парню"?
Ах, да, спохватилась девушка. Он же видел меня ненакрашенной. Без косметики она вообще стеснялась появляться на людях, но это похищение, опять же, походные условия… Хотя та же Кассандра-Аурелия всего лишь подводит глаза темными стрелками, да губы — темно-розовой помадой, и ничего, Оску нравится… Вон как с ней любезничает! Рассказывает, что, оказывается, хотел участвовать в гонках Покровителя Года, чтоб заслужить уважение своей семьи. А Джое он этого не говорил… Значит, не доверял, значит, не такой уж она для него и друг, оказывается…
К концу ужина — уже за полночь, — Джоя совершенно случайно обнаружила, что вместе с Оском согласилась на предложение Кассандры-Аурелии сопровождать ее в некоторых поездках. Она ведь (говорила о себе иберрийка) всего лишь слабая девушка, ей нужна защита и опора, — и Оск, в глазах которого сияли отсветы покоящихся на груди соблазнительницы изумрудов, послушно соглашался. Донна де Неро должна быть в Вертано, ей надо согласовать несколько важных дел со своим компаньоном, а потом она планирует посмотреть на финал соревнований, которые начнутся утром в Великой Пустыне — а путешествие в Эль-Джалад небезопасно… И Оск, как болванчик, кивал, соглашаясь, что поедет с прекрасной донной в Эмират. И попробует что-нибудь сделать, чтоб ее путешествие стало успешным. И Джоя пусть едет с ними — не бросать же девчонку посреди незнакомой страны…
Девчонка? — задохнулась от возмущения Джоя. — Я — для него всего-навсего девчонка? И наверняка такая же глупенькая, как его племянницы, о шалостях и проказах которых он рассказывал.
Пожалуй, надо бы заплакать, — пришла к выводу дацианка. — И мои слезы будут струиться, как призрачный свет по Черной Скале, и насыщать море, плещущееся у стен Дацкого Замка… Нет, «насыщать» здесь плохо подходит. Надо подобрать слово повыразительнее…
И, озаботившись поиском адекватных ресурсов для выражения бушующих эмоций, Джоя сама не поняла, как согласилась составить Оску и Кассандре-Аурелии компанию в их путешествии в Эль-Джалад. Заметила в какой-то момент, что устраивается ночевать не в той холодной, продуваемой сквозняками мансарде, которую сняла из соображений экономии, а в одной из комнат "Золотой пики" — оказывается, донна де Неро путешествовала с комфортом, а потому не мелочилась и заняла весь второй этаж гостиницы.
