Радж очнулся от Великого Сражения с Тюрбаном и большими печальными карими глазами посмотрел на Иолинари. С одной стороны, он хотел согласиться. С другой — маменька, которая была любимой женой покойного папеньки в год, когда родился Радж, крепко-накрепко запретила соглашаться с чем-то, чего он не понял (30).

Кадик опять стукнул в пол посохом:

— Судьба должна сказать свое слово, ничтожный самоуверенный крючкотвор! — зашипел он на Иолинари. — Эти твари явятся в Пустыню, и Она выберет достойнейшего! Тот, кто пересечет Великую Пустыню, кто выдержит жару, жажду и забвение — именно тот будет достоин называться Покровителем Года! А эти бездельники, самоуверенно называющие себя магами, пусть следуют за своим зверьем — только на отдалении, чтоб точно не вмешивались в промысел Судьбы.

— Мне кажется, что… — начал было господин Иолинари.

— А мне кажется, что ты испытываешь мое терпение! — рявкнул Кадик ибн-Самум. — Тебе сказано, что всё пройдет так, как я задумал, и не смей больше досаждать мне пустой болтовней!

— Посмею не согласиться, о мудрейший, — продолжал упрямиться Иолинари. — Если бы вы взяли на себя труд пройтись по лагерю Участников, вы бы убедились, что на каждом шагу встречаются доказательства того, что при организации состязаний не все проблемы были продуманы и не все обстоятельства должным образом оценены. Например, заметил ли достойнейший господин Кадик, что население Ильсияра в месяц Барса увеличилось едва ли не втрое? Колодец Слезы Неба, хвала Духам Пустыни, не иссякаем — иначе мы бы давно ощутили нехватку воды…

Нудеть о важном господин Иолинари — Радж знал по собственному опыту — был способен сутками напролет. Обычный, среднестатистический человек, просто удивился бы, если узнал, сколько тем Иолинари считает достойным своего нижайшего внимания.

Поэтому сиятельный господин судья выбрал из яств, которыми их потчевал хозяин Хетмироша, самый большой персик и задумчиво вонзил крепкие белые зубы в его бок. У него, если честно, было свое мнение, можно ли господам Участникам активно радеть за победу своего питомца, и как. Господин Раддо, который вчера нанес визит четырем маменькам сиятельного Раджа, все подробно объяснил. Главное, дозволить всем существам-претендентам иметь при себе подковы, ошейники — одним словом, какую-нибудь мелочь, которая, с одной стороны, будет свидетельством того, что существо — домашнее животное. Или, тоже вероятно, растение. Тоже домашнее.

А с другой стороны… Главное, чтоб в Правилах не было пункта о том, что вся сбруя должна быть обыкновенной…

Сиятельный Радж отбросил косточку персика и, пока Иолинари и Кадик ссорились, принялся за гроздь винограда. Скорей бы пустынные гонки начинались, что ли… Так хочется узнать, кому улыбнется Судьба!

Между Ильсияром и Хетмирошем, вечер 16-го дня месяца Барса

— Давай рассуждать логически, моя дорогая, — мэтр Мориарти двигался по шатру мэтрессы Вайли с размеренностью гномьей шестеренки. — Попытки обокрасть тебя начались еще до того, как мы прибыли в Хетмирош. Значит, ворам нужно что-то, что ты увезла из Восьмого Позвонка — если ты помнишь, кто-то рискнул забраться в Башню Ночи…

— Ты ошибаешься, Мор, — ответила Вайли в перерыве между булочкой со сладким творогом и пирожком с абрикосами, — две дурочки, что пробрались сегодня к клетке с джортом, явно шпионили в пользу Иберры — а именно маги Лаэс-Гэора наши главные конкуренты в предстоящих состязаниях. Нет, чую я, у сегодняшней заварушки была одна-единственная цель — украсть нашего главного претендента… Можешь не беспокоиться, — уверила Вайли, хотя мэтр Мориарти и не высказывал ни малейшего признака беспокойства, — я усилила охрану, теперь к нашему главному козырю и муха не проскользнет…

— Труд бесполезный, — скривился министр Чудес Ллойярда. — Потому как сам факт его существования уже раскрыт, но я рад, что ты избавила меня от хлопот…

Некромант задумчиво взболтал отвар, которым потчевала его радушная хозяйка шатра и осторожно принюхался, пытаясь определить его состав.

— Кстати, давно не спрашивала — ты уже придумал, как нейтрализовать желание нашего питомца залечь в спячку всякий раз, когда солнце печет особенно ярко? Я, конечно, молчу, — сказала мэтресса Вайли, всем своим видом показывая, что не критикует коллегу ни вот ни столечко… Просто молчит. Изо всех сил. — Но если джорт решит поспать в разгар гонок, все наши усилия по его созданию и сокрытию пойдут прахом…

Вайли хотела напомнить, что до старта остается всего лишь ночь, день и еще одна ночь, но потом вспомнила, что считает мэтра Мориарти самым гениальным магом современности вот уже четвертый век подряд, и промолчала.

— За последнюю неделю я серьезно продвинулся с заклинанием охлаждения, — ответил некромант, все так же размеренно вышагивая между осветительным магическим шаром, закрепленном на подставке, и столиком, за котором располагалась прожорливая мэтресса. — Мне удалось сконцентрировать смертельную силу холода так, чтобы она понижала температуру тела заколдовываемого объекта, немного замедляла течение его жизнедеятельностных токов, но не наносила невосполнимого урона. Был бы испытуемый понадежнее, — поджал губы Мориарти. — Этот твой алхимик — просто головная боль! Такой ленивый, трусливый и бестолковый, что просто ужас!

— Почему сразу — мой? — обиделась Вайли. — Он алхимик нашего Министерства, можно сказать — общественное, восьмипозвонковое достояние! Тебя вообще послушать — так я только и делаю, что планирую гадости! И, по всей видимости, исключительно для тебя — другие ведь не жалуются…

— А что, разве это не так? — поддел Мориарти коллегу. — Скажешь, это не ты изобретаешь новые способы наложения проклятий по четыре в год? Я ведь знаю — когда к тебе приходят клиенты, ты ведь всякий раз радуешься, когда они вдруг отказываются тебе платить. Поскольку в этом случае ты с чистой совестью можешь их проклясть, — а потом наслаждаться, наблюдая, что из очередного проклятия получится…

На этот раз мэтресса Вайли обиделась еще сильнее:

— Ну, знаешь ли… Если, по твоему мнению, я такая гадкая, вредоносная и нечистая на руку, что ж ты, наш высокоморальный и знаменитый, делаешь в моем шатре? Может, твоей волшебной милости опасно быть рядом — вдруг я и тебя захочу проклясть!

— Не осилишь, — фыркнул Мориарти. И на всякий случай отставил чашку. Кто ее знает, эту Вайли… Конечно, как маг она слабее его, но если вспомнить, на какое коварство способна…

— А вот и попробую! — подбоченилась Вайли.

— Ну, — потребовал мэтр Мориарти, улыбаясь тонко и иронично. — Что-то я пока ничего не чувствую… Теряешь Силу, коллега… Уж не стареешь ли?

— Сам дурак! — обиделась Вайли. — Уходи, ты мне надоел!

Оставшись в одиночестве, Вайли обиженно поджала губу и пожаловалась скорпиончику, восседавшему на ее посохе:

— Совсем он меня не уважает! Надо срочно придумать что-нибудь убойное и жахнуть его чем-нибудь посильнее… Авось, поймет, что нельзя так недооценивать мои силы…

И госпожа волшебница, оскорбленная толстокожим коллегой в лучших чувствах, решила прогуляться перед сном, осмотреть еще раз многочисленные клетки с пауками, хорьками, проведать горгулий и ташунов, навестить джорта и, если очень повезет, придумать способ чуточку сбить спесь с гениального мэтра…

Именно эту ночь мэтр Карвинтий выбрал для того, чтобы отправиться в далекое-далекое путешествие. Родной Тьюсс манил тоскливыми болотами, обещал спасение от погодных экспериментов мэтра Мориарти под пологом Чудурского Леса, и вообще… там чудеса простые, местечковые, самая обычная каторга, самые обычные преступники… И там никому не приходит в голову гордиться количеством сначала убитых, а потом поднятыхсоперников. И с чего это вдруг ему пришло в голову попытать счастья в Восьмом Позвонке? — думал мэтр Карвинтий, тайком выбираясь из своей палатки. Нет, пора домой. В Кавладор, в Тьюсс, а может быть — еще дальше, в деревню Нижняя Исподвысковочка, к тетке Ханне — родная кровь не выдаст, как-нибудь от ллойярдских некромантов спрячет…