— У нас говорят: собаке — собачья смерть, — заключил Проспьер.

— У нас тоже так говорят.

Скоро отряд разросся. В пещере партизаны уже не могли разместиться. Один из местных жителей предложил занять заброшенный каменный дом на склоне скалистой, поросшей соснами горы. Когда-то в этом доме был отель. Хозяин разорился; строение, расположенное в труднодоступном месте, никому не оказалось нужным.

Партизаны осмотрели дом. Французам он понравился — можно жить по-человечески. Сергею же пришелся не по душе: никакой маскировки... Но спорить не стал: как-никак, он и Алексей здесь гости. Однако предложил привести в порядок оружие. Было оно с бору по сосенке — и пистолеты, и винтовки времен первой мировой войны, охотничьи ружья, автомат, даже пулемет «гочкис», но ржавый-прержавый, да и патроны к нему от сырости окислились.

Сергей отчистил патроны, пулемет разобрал до винтика.

— Они говорят: «Погиб пулемет, ни за что не соберешь!» — перевел Алексей. — Гляди, поддержи честь мундира!

Сергей собрал.

— Попробуем, как стреляет!

Оборудовали под огневую точку подоконник в подвале, у слухового окна. В полутора сотнях метров укрепили мишени.

— Я буду одиночными, а ты корректируй, — лег за «гочкис» Алексей — бывший первый номер тачанки.

Начал одиночными. Увлекся, дал короткие очереди. Потом почистил, смазал. Только поднялся из подвала в комнату, стук в входную дверь — заявляются двое полицейских с кокардами.

Алексей к ним:

— Бонжур, мсье!

— Передайте Проспьеру: боши пронюхали, что вы здесь. Будут прочесывать. И стрельба ваша слышна. Оревуар!

Когда полицейские ушли, Сергей озадаченно спросил:

— Как же не заметили их? Кто стоял на посту?

Оказалось, часовым был поляк Стась.

— Так дело не пойдет! Партизаны мы или туристы? Передавят нас как клопов!

Они поняли: без старшего в группе, без строгой дисциплины дело не пойдет. Кто же будет командиром? Единодушно решили: Сергей. А переводчиком и заместителем будет Алексей.

— Скажи: немедленно уходим в лес! — распорядился Сергей. — Для связи с капитаном оставим одного человека. Вот его, испанца.

Забрались высоко. Соорудили шалаши, настелили хвои. Сергей установил строгий график дежурств, ночами проверял посты. Заставил партизан тренироваться — ползать по-пластунски, бросать болванки-гранаты в цель, преодолевать препятствия. Разогнал сплин, растряс жирок. Уже не терпелось «пощупать» гитлеровцев. Но Проспьер все не разрешал. Порядок же в отряде одобрил. И назначение Сергея на пост командира — тоже.

Среди макизеров больше всех заинтересовал друзей испанец Феликс. Судя по скупо оброненным им словам, он воевал на стороне республиканской армии. Значит, был единственный, кроме них, обстрелянный в бою. Но дело даже не в этом. Как ни странно, но Испания, хоть и находилась географически дальше от Советской страны, чем Франция, казалась им близкой — осталась память о тридцать шестом — тридцать восьмом годах, о Мадриде, Гвадалахаре и Теруэле, заботами и болью за которых жил тогда весь советский народ. Сергей и Алексей, в ту пору еще школьники, остро переживали трагедию республики, рвались душой в волонтеры. Да кто бы их послал тогда за Пиренеи?.. Почему не удалось республиканской армии одержать победу? Почему в решающий момент правительство Испании отказалось от помощи интернациональных бригад? Как случилось, что «пятой колонне» удалось поднять восстание в Мадриде?.. Тогда они не могли разобраться во всем этом, теперь же имели возможность получить ответы из первых рук.

Угрюмому испанцу было дорого, что русские жадно интересуются судьбой его народа. Нарушая привычную молчаливость, он рассказывал Алексею, а тот переводил другу.

У правительства Народного фронта была возможность одержать победу, если бы не предательская роль социалистов и анархистов. Лидеры этих партий заботились не столько о борьбе с фалангистами-мятежниками, сколько о том, чтобы вытеснить коммунистов. Военный министр Прието, один из лидеров социалистов, начал снимать коммунистов с постов командиров и комиссаров в армии, изгонять из органов военной разведки и контрразведки. А потом бросил армию в бесперспективное сражение под Теруэлем — без координации действий, без резервов. В результате мятежникам удалось прорваться к морю, рассечь территорию республики на две части. Это привело к тяжким последствиям. Из-за морской блокады стала невозможной помощь со стороны Советского Союза. А французское правительство задержало на сухопутной границе советское оружие — сотни самолетов, танков, орудий, тысячи пулеметов и винтовок. Народ требовал: «Сопротивление до победы!» Но правительство республики под давлением Франции и Англии согласилось на вывод из Испании интербригадистов-волонтеров. А на стороне Франко остались германский и итальянский легионы. Дни республики были сочтены.

— Мы еще держались на Эбро. Четыре месяца... Крепко потрепали франкистов и итальянцев. Но сил нет. Оружия нет. Французская граница закрыта. А Гитлер и Муссолини посылали каудильо все, что хотели. Потом пала Барселона. Республиканское правительство перебралось во Францию. А в штабах — агенты «пятой колонны», всюду измена. Если бы действовать решительно, расправляться с врагами беспощадно — еще можно было бы спасти республику: народ был с нами. Мы разработали план. Но правительство — словно с закрытыми глазами, со связанными руками. В феврале тридцать девятого Франция и Англия признали режим Франко и разорвали отношения с республикой. А потом — «пятая колонна»... Подняла восстание в Картахене, через два дня — в Мадриде. Открыла дорогу Франко.

Смуглое, в жесткой щетине лицо Феликса было высечено угловато, будто резцом. Сколько ему лет — тридцать или все полсотни?

— Почти три года борьбы... Миллион погибших в боях испанцев, миллион брошенных франкистами в лагеря... Мне удалось перебраться через границу, был в лагере интернированных недалеко отсюда... Когда Франко победил, он поблагодарил Гитлера: «Вот человек, который сумел полюбить и понять Испанию». Теперь Гитлер показал французам, как он любит и понимает Францию.

Как и их, русских, Феликса угнетало бездействие. Ни днем ни ночью он не выпускал из руки винтовку — ухоженную, заряженную на полную обойму.

Когда же?..

Капитан Проспьер все не давал задания.

— У нас еще мало оружия.

Собирали по фермам у кого что. Сергей ремонтировал старые берданки, проржавевшие пистолеты. Организовал мастерскую гранат-самоделок. Алексей учил необстрелянных макизеров обращению с оружием. Помогал ему в этом Феликс. Жаждали схватки, хотя и понимали — уж очень примитивно снаряжены, чтобы вступать в открытый бой с гитлеровцами.

— Настоящее оружие добудем у врага, — сказал Алексей.

Он и повел группу в первую вылазку — к шоссе, по которому курсировали немецкие мотопатрули.

Залегли по обеим сторонам дороги. Слышат: стрекочут, приближаются мотоциклисты. Пропустили их вперед и ударили залпом из берданок. Всех наповал. Мотоциклы подожгли, а оружие — вороненые автоматы, гранаты с длинными ручками, парабеллумы — забрали в лес. Вся операция — десяток минут.

Первая операция маки́ в Вогезах.

Теперь уже каждому захотелось сменить берданку и кремневый пистолет на пистолет-пулемет. А главное — враг перестал быть так страшен. И еще главней: пробил, значит, час расплаты за все злодеяния гитлеровцев!..

Вылазки начались. Взорвали мост. Пустили под откос дрезину. Расправились с предателем-коллаборационистом...

После каждой операции слухи о партизанах росли. В отряд приходили все новые люди. Их собралось уже около двухсот. Распределили их по взводам. Одним командовал Сергей, другим — Алексей, третьим — испанец, остальными — местные, служившие в армии. Капитан Проспьер обосновался в этом отряде, а в другие свои группы лишь наведывался.

В одну из ночей у землянок отряда собрались на совет руководители отрядов макизеров департаментов Вогезы и Верхнего Рейна.