– Что ж, пора выступать… Бросим в бой наши главные силы, – сказал ему Баркель, вернувшись с последней бесплодной баталии.

– Я готов, мой шеф! – услужливо ответил Шустер.

– Вот и отлично… Начальник отдела Один-Це штаба пехотной дивизии, находящейся на передовой, обещал помочь вам… Я имею в виду майора Броднера. Вы должны помнить его, он у нас бывал. К сожалению, майор Броднер, как и его коллеги, исключает возможность русского наступления. Тоже ссылается на местность, которую якобы не преодолеть, на то, что лично он не заметил у противника сколько-нибудь опасного сосредоточения. Разубедить старика не удалось, хоть мы с ними и приятели. Ему, видите ли, тоже нужны новые аргументы.

– Аргументы для него добудем, господин майор, – пообещал Шустер. – Задача мне ясна, и я отдаю себе отчет в том, как важен для победы мой успех.

Он, как всегда, говорил уверенно, искренне, и шеф это ценил. За годы войны оба так притерлись друг к другу, так сработались, так сошлись убеждениями и характерами, что могли обходиться без малейших взаимных сомнений.

– Надеюсь на вас, как на самого себя, – сказал шеф, тряся своему заму руку. – Когда проберетесь туда, – он посмотрел на восток, – я получу возможность знать о русских все, что интересует вермахт. Майор Броднер и его коллеги еще позавидуют моей осведомленности.

Окрыленный доверием, Шустер заторопился. Шеф помогал ему всем, чем мог. Не оставил он в стороне и писаря, о котором в последние дни словно забыл. Надо было немедленно оформить документы начальнику конвоя, сопровождающего немецких военнопленных… Да, да, именно немецких. Ну а возглавит конвой, что вполне естественно, советский офицер. Шеф называл его имя и звание: Трынька Федор Яковлевич, старший лейтенант… На бланке «командировочного предписания», в правом верхнем углу, следовало написать: «Действительно до полного разгрома врага». А чуть ниже, не вдаваясь в смысл и не теряя самообладания, воспроизвести буквально следующее: «Смерть немецким оккупантам!»

– Так и писать? – спросил Павел, ощущая на себе пристальный взгляд шефа.

– Так, так… И пусть вас эти большевистские слова не смущают. Немцы не захватчики, а освободители, русские это скоро поймут. Великая Германия установит в России новый порядок… Так что пишите, Соболь. Мне тоже эти слова не по нутру, но с ними наши документы обретут высочайшую достоверность. В разведке все средства хороши.

Баркель внимательно проследил за каждым движением руки писаря и вдруг спросил?

– Соболь, вы всегда так писали?

– То есть, как? – не понял Павел.

– Я имею в виду наш почерк. Эти завитушки и прочее. Нельзя ли изменить его? Хорошо бы до полной не-узнаваемости.

– Изменить? Не уверен, получится ли.

– А вы постарайтесь. Это же совсем нетрудно. Вот вам другое перо, – он вынул из кармана коробочку с перьями типа «рондо». – Возьмите чистую бумагу. Каждую букву выводите с наклоном в противоположную сторону. Запрокидывайте ее как бы на спину, без нажима…

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru