Однажды вечером в конце декабря 1939 года Акаги, за которым следовали агенты ФБР, направился к зданию ассоциации иностранных корреспондентов в доме № 110 по 57-й улице (Запад). Он не вошел в здание, а остановился у входа, где вскоре встретился с Тюдзо Хагивара, главой нью-йоркского отделения официального японского телеграфного агентства Домэй Цусин. Не было ничего подозрительного в том, что два японца встретились и провели вместе вечер. Однако они направились прямо на 66-ю улицу (Восток), где вошли в дом № 5, в котором помещался немецкий клуб.

От агентов ФБР не ускользнуло, что японцев сразу пропустили в здание, словно их там поджидали. Вслед за Акаги и Хагивара в клуб вошел Гисслинг в сопровождении двух других японцев. Вскоре появился и граф фон Кейтель.

Теперь ФБР могло добавить в свой список подозреваемых Гисслинга, Акаги и Хагивара. Кейтель обеспечивал связь между японскими и немецкими агентами. Из его поведения стало ясно, что существовало тесное сотрудничество между шпионами на Восточном побережье и шпионами на Западном побережье.

На Западном побережье супруги Фурусава с Уэллер-стрит были очень занятыми людьми, в особенности госпожа Фурусава. Когда бы ни прибывал в Лос-Анжелос японский пассажирский пароход, она спешила на пристань, чтобы встретить приехавших японских офицеров и щедро угостить их в ресторане «Кавафуку Тэй». Перед отплытием парохода она снова спешила на пристань. Всякий раз она поднималась на борт с портфелем, а сходила на берег с пустыми руками.

На заре своей славы известный киноартист Чарли Чаплин нанял слугу — японца по имени Торити Коно. В 1933 году Коно уже не служил у Чаплина. Прошло несколько лет. За это время Коно, видимо, нашел для себя более выгодный источник дохода. Он жил в дорогой квартире на Бронсон-стрит в Голливуде, имел два автомобиля, на одном из которых ездил на Уэллер-стрит, 117 1/2. Автомобиль ждал Коно, пока тот находился в лечебнице.

Запросили американское посольство в Токио, может ли оно дать какую-нибудь информацию о Коно. Посольство ответило, что Коно владеет богатым имением на окраине японской столицы, куда он приезжает ежегодно на несколько месяцев.

В один из майских дней 1934 года Коно так торопился, что проехал, не остановившись, несколько красных светофоров. Он затормозил только у лечебницы Фурусава.

Коно пробыл у доктора Фурусава около четверти часа. В полночь он выехал экспрессом в Сан-Франциско. На следующее утро отправился на такси в Стэнфордский университет и, как было установлено, вошел в здание мужского студенческого общежития. Поскольку туда за ним последовать было нельзя, то предположили, что он посетил одного из тех немногих японских студентов, которые действительно занимались изучением языка.

Из университета Коно вернулся на железнодорожную станцию и дневным экспрессом выехал в Лос-Анжелос. С вокзала он направился прямо на Уэллер-стрит, 117 1/2 и оставался там всю ночь. На следующий день он выехал в Чикаго трансконтинентальным экспрессом, который делает ограниченное количество остановок. В Чикаго пересел на экспресс, идущий в Нью-Йорк. Прибыв туда, он сразу же отправился к графу фон Кейтелю.

Коно и фон Кейтель вышли из дома в полночь. Они едва успели на вашингтонский поезд. В американской столице они посетили капитана 2 ранга Ёсиюки Итимия, японского военно-морского атташе, и имели с ним беседу, продолжавшуюся несколько часов, Вечерним поездом Кейтель и Коно возвратились в Нью-Йорк.

На следующий день Коно выехал из Нью-Йорка обратно в Лос-Анжелос. Проводив его, фон Кейтель отправился в отделение управления Южно-Маньчжурской железной дороги к Акаги.

Когда фон Кейтель ушел, Акаги направился к Хагивара в агентство Домэй Цусин, а тот в свою очередь нанес визит вице-консулу Гисслингу. Гисслинг и Хагивара посетили немецкий клуб, где к ним вскоре присоединились фон Кейтель, Акаги и два японских атташе.

Все это установили в условиях, когда действия ФБР были затруднены двумя странными факторами: позицией, которую занимал государственный департамент, и отсутствием координации между различными разведывательными и контрразведывательными органами США.

К счастью для США, ФБР упускало немногое. Такая активность японцев объяснялась стремлением быть в курсе развития военно-морского флота США и отчасти имела своей целью выявить реакцию американцев на заявление Амо, предупреждавшее иностранные державы против оказания какой-либо помощи Китаю. Далее японцы хотели установить, не ведут ли американцы каких-либо секретных военно-морских приготовлений, которые можно было бы расценить как попытку игнорировать это предупреждение. Но главное, что объясняло такую активность, — это дружеское сотрудничество между японцами и их новыми друзьями — немцами. При этом японцы делали все возможное, для того чтобы произвести впечатление на немцев своими методами и достижениями в области разведки в США.

Полковник Евгений Отт, близкий друг и сослуживец одного из руководителей немецкой разведки полковника Вальтера Николаи, в 1933 году был послом в Токио. Его назначение явилось следствием желания профашистски настроенных элементов в Японии приобрести друзей среди немецких фашистов. Это желание было продемонстрировано поездкой в Берлин делегатов от японского фашистского национального движения молодежи и визитом принца Тохигава, игравшего важную роль в Японии, к Альфреду Розенбергу, нацистскому философу расизма.

Полковник Николаи, который позже стал руководителем немецкой военной разведки, был связан с Садзо Накамо, одним из ведущих специалистов Японии по шпионажу. Накамо предложил организовать сотрудничество в мировом масштабе между немецкой и японской гражданской и военной шпионскими службами. По этому вопросу было достигнуто соглашение. Вот почему граф фон Кейтель познакомился с Акаги, Хагивара и супругами Фурусава, а также с японскими атташе, включая военно-морского атташе в Вашингтоне, который являлся главой японского военно-морского шпионажа в США.

За предложением Накамо, разумеется, скрывалось желание преодолеть затруднение, которое ощущали японцы, посылая в западные страны агентов японской национальности. Наличие в Америке значительного числа японцев, естественно, помогло основать там наиболее успешную и многочисленную по сравнению с любой другой западной страной систему шпионажа. Свои достижения японцы желали продемонстрировать немецким друзьям.

В свою очередь Германия захотела, чтобы японцы взамен той помощи, какую немцы окажут им в западных странах, помогли Германии в ведении шпионажа на Дальнем Востоке и в азиатской части России.

Несмотря на большую дружбу японских агентов в США с фон Кейтелем, Гисслингом и другими немцами, Германия не пожелала сразу принять предложение Накамо. В задачу полковника Отта входило изучение методов и результатов японского шпионажа с тем, чтобы доложить о них к лету 1934 года. Японские армейские офицеры отнеслись к Отту очень доброжелательно. Через несколько недель после своего прибытия в Японию он был приглашен в японскую армию в качестве наблюдателя. Отт познакомился с поклонником Гитлера адмиралом Нобумаса Суэцугу и «Лоуренсом Маньчжурии» генералом Кэндзи Доихара. С последним у Отта завязалась тесная дружба. Доихара подружился с Оттом, как ни с одним из своих соотечественников. Когда Доихара совершал какие-либо поездки, он всегда приглашал Отта сопровождать его. Хорошие отношения установились у Отта и с полковником Хироси Осима, который по просьбе Доихара познакомил немца с организацией японского военного шпионажа.

Свой доклад Отт составил главным образом на основе того, что узнал от Осима. В конце 1934 года Отт вновь прибыл в Токио, на этот раз в качестве военного атташе, а в начале 1935 года в Берлин на такую же должность был послан Осима.

Предложение о японско-немецком сотрудничестве в области шпионажа исходило от японцев. Однако делая такое предложение, они заранее решили передавать немцам минимальное количество получаемой ими информации, минимальное в такой мере, чтобы не вызвать подозрений у Берлина. Немцы же, наоборот, были готовы отнестись к сотрудничеству честно. Например, в 1934 году и в последующие годы японский консул в Лос-Анжелосе получал приглашения на встречи с капитанами немецких судов, которые передавали ему последнюю информацию, добытую во время плавания.