Он чудовищно скучал по ней, кровь каждый раз так и вскипала в жилах при мысли о Кори. Патагония была единственным для него местом на земле, где вечность имела границы и приобретала четкие контуры и материальную сущность. Дэнни нравилось думать о том, что все, чем он владеет сейчас, — это охотничий нож, пистолет, бесконечные беды и печали, его память о ней. То, чем владели они оба, было просто любовным романом, но в то же время это было как раз посередине между космической страстью и дешевой интрижкой. Между прочим, даже здесь, на краю света, у него бывали возможности для интрижек. Несколько раз Свейзи подкладывал к нему в постель молоденькую девчонку, и всякий раз происходило одно и то же. Он так и не прикоснулся к ней ни разу, выпроваживая из своей постели с добродушным, почти отеческим спокойствием. Это явно не устраивало его соратников. Он им нужен был счастливым и довольным, не ведающим угрызений совести. Хотя, возможно, некоторые из них предпочли бы увидеть его на столе в морге Чилпансинго. Дэнни открыл глаза и снова посмотрел в окно. Свейзи стоял рядом с железной решеткой, под которой горели поленья и мусор. Он засовывал в стоящий на огне котелок двух освежеванных кроликов. Скорее всего, Свейзи пришел поговорить с ним. Дэнни отвел взгляд от окна и стал рассматривать комнату, ставшую его тюрьмой до тех пор, пока он не отправится в Гавану, чтобы приступить к осуществлению следующего этапа их плана.

Комната была заставлена английскими вещицами, не настолько старыми, чтобы представлять антикварную ценность, но и не настолько новыми, чтобы можно было считать их обыкновенным хламом. Сам домик стоял на территории овцеводческого ранчо, в центре раскинувшегося на несколько миль вокруг посреди самого что ни на есть разнообразного рельефа. На территории ранчо были и равнины, и пологие холмы, и леса, и ручьи, и сырые низины, которые здесь назывались «вегас». К каждому строению ранчо вела грунтовая дорога.

Маккинли погрел руки над огнем, сел напротив Дэнни. Он перешел прямо к делу, без всяких вступлений.

— Твой брат связался с Кори по поводу денег. Как только он их передаст, то окажется напрямую замешанным в этом деле.

— Банкноты не помечены.

— Тот парень из окружной прокуратуры ждет не дождется, когда где-нибудь всплывут эти деньги. Сколько, по-твоему, портфелей с такими суммами ходит по рукам в Нью-Йорке?

— И кто же подвергается большей опасности — Хорхе или Кори?

— Оба, — не задумываясь, ответил Свейзи. — К тому же не забывай о Стампе.

— А что еще он может сделать? — Дэнни с трудом удержался, чтобы не крикнуть.

Свейзи покачал головой, разглядывая Дэнни с таким видом, словно не мог поверить его наивности.

— Похоже, у тебя плохо с головой, Дэнни. Ведь именно Стампа возил каждый месяц по шестьсот тысяч в Гавану. К тому же он может расшифровать записи всех твоих файлов. Ты недооценил его — или же переоценил их обоих: и Стампу, которого оставил с пятью фальшивыми чеками на руках, и Хорхе, которого решил сделать почтальоном… Все, что ты сделал, висит сейчас на волоске.

— Стампа сам окажется соучастником, если признается, что возил деньги в Гавану.

— Ты плохо понимаешь, что представляет из себя американская судебная система, — сказал Свейзи. — Стампа просто заключит с ними сделку и выдаст необходимую информацию, а за это его не тронут.

Дэнни начал злиться.

— Я все знаю об американской системе и прекрасно понимаю, какую сделку и с кем можно заключить. Но если Стампа все же попробует это сделать, то они потребуют от него сообщить, где мы находимся. А этого сделать он не сможет, потому что не знает.

— Но он знает, что ты не погиб.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Прикажи Хорхе избавиться от денег. Пусть сожжет их или кинет в реку. Нельзя допустить ни в коем случае, чтобы наш друг из окружной прокуратуры понял, что в последнюю минуту ты отдавал распоряжения по поводу «наследства».

— А где сейчас Хорхе?

— Где-то между Нью-Йорком и Акапулько.

— Почему он возвращается в Мексику?

— Я отправил его встретиться с моими людьми и взять у них остатки «черного ящика».

— Они собрали его весь?

— Да, весь, мой милый. Я сделал свою работу целиком и полностью.

Свейзи явно ждал комплиментов, но Дэнни ограничился весьма коротким замечанием:

— Что ж, это, безусловно, хорошо…

— Скажи Хорхе, чтобы избавился от денег, — настаивал Свейзи.

— Если ты этого хочешь… — проговорил Дэнни.

Свейзи был удовлетворен.

— Знаешь, Дэнни, — сказал он, — твоя жена ведь до сих пор не уверена, что ты мертв. Хотя я, например, не понимаю, что она сделала бы, если бы нашла тебя — разве что убила бы собственными руками. — Он рассмеялся. — Но, как я и предсказывал, они стали очень близки, твоя Кори и этот следователь из окружной прокуратуры.

Свейзи решил использовать все средства, чтобы убедить его окончательно — с практической точки зрения, с юридической, а теперь вот еще и с эмоциональной.

— А что рассказал им Стампа? — Дэнни поспешил сменить тему. Но мысли его крутились вокруг Кори. Что же делать? Он должен что-то сделать, пока еще не слишком поздно.

— Стампа ведет себя как сумасшедший. Ведь он до смерти напуган тем, что его могут посадить в тюрьму. И честно говоря, друг мой, в его возрасте — кто станет обвинять его за это?

Глядя прямо перед собой, Дэнни затянулся сигаретой.

— Если так, то не будет ли…

Свейзи пожал плечами.

— Он болен и стар, и его жизнь все равно мало чего стоит.

— А как Хорхе? — Дэнни постарался, чтобы голос его звучал как можно более равнодушно. — Что если я не сумею связаться с ним вовремя?

К сожалению, Свейзи не мог давать никаких обещаний. Он не мог даже обещать, что у них не будет никаких проблем, если удастся избавиться от миллиона долларов.

— Он твой брат, мой милый, так что постарайся все-таки вовремя связаться с ним.

— Это не ответ, Мак.

— Нас в этом деле только трое, Дэнни: ты, я и Эрнандо.

— А как насчет моей жены?

— Ко-ри-андр, — по слогам произнес Свейзи. — Она больше не твоя жена, мой милый. Она твоя вдова. — Помолчав, Свейзи добавил, словно это только что пришло ему в голову. — Может, она сбежит с нашим славным сыщиком и будет жить с ним долго и счастливо. Тогда они наверняка перестанут тебя искать — они вообще о тебе забудут.

Дэнни еле сдержался, чтобы не вскочить и не схватить Свейзи за горло. Господи, лучше бы этот чертов Свейзи сам варился в том котле, где кипели сейчас кролики!

— Конечно же, все это не имеет никакого отношения к их роману, Дэнни. Все это — просто дело времени. Беда в том, что чем умнее женщина, тем больше времени ей требуется, чтобы обо всем забыть. А твоя жена очень умна. — Взгляд Дэнни устало блуждал по видневшимся вдали пампасам. Свейзи продолжал. — Что касается тебя, Дэнни, то я очень обеспокоен. — Тон его звучал почти отечески. — Что же, черт побери, требуется, чтобы заставить тебя жить полной жизнью? Знаешь, этой девочке ведь всего семнадцать лет, она очень чувствительна и всякий раз ты ужасно расстраиваешь ее, прогоняя из постели. — Он попытался улыбнуться. — Ты разовьешь у бедняжки комплекс.

— Скажи ей, что я не люблю девочек.

— Она никогда не поверит, что ты голубой.

— А кто говорит о голубых? Скажи ей, что я люблю только взрослых женщин.

— Она не поймет.

— Когда она вырастет, то поймет. А когда поймет, тогда я, пожалуй, перестану выбрасывать ее из своей постели.

— Попробуй ее, — продолжал уговаривать Свейзи. — Давай, я пришлю ее тебе сегодня ночью.

У Дэнни болела голова, ныло сердце, и он все время видел перед собой лицо Кори. Дэнни прекрасно понимал, чего добивается Свейзи. Он стремился разделить в сознании Дэнни прошлое и настоящее. Руки Дэнни дрожали так, что он не стал даже пытаться поднести к губам сигарету. Что ж, пусть присылает свою девчонку. Сейчас все средства хороши, лишь бы помочь ему сохранить рассудок.

— Хорошо, — согласился Дэнни. — Присылай свою девчонку.