— Если предположить, что кто-то из членов правительства может стать незаменимым, то я сделал все, чтобы оказаться именно таким человеком. Я буквально забросал Вашингтон отчетами, из которых ясно следовало, что назначение другого посла нанесет непоправимый ущерб отношениям Америки с хунтой. Во всяком случае, я умел поддерживать диалог…

— Так, значит, вы все-таки хотели остаться не только из-за дочери?

— Ситуация была очень двусмысленной.

— В каком смысле?

— Пока я оставался послом, Кори была в безопасности, а Дэнни, появление которого в ее жизни я никогда не одобрял, защищал ее от монтанерос и постоянной угрозы похищения.

— А вы никогда не думали, что Кори может оказаться замешанной в его дела?

— Я беспокоился бы в любом случае — даже если бы она не связалась с Дэнни Видалом. В то время многие молодые люди мечтали сделать хоть что-нибудь против хунты. Что же касается нашей семьи, то нам гораздо больше, чем хунты, следовало опасаться монтанерос. Им вечно требовались деньги, и они всегда готовы были устроить что-нибудь зрелищное, чтобы взбудоражить общественность и побольше заработать.

— Именно это и привлекло Кори к Дэнни Видалу — он умел устраивать зрелища? — Вопрос этот не давал Адаму покоя уже несколько дней. — Дэнни был старше, к тому же он был очень привлекателен внешне. Возможно, вы знаете: он был профессором в университете Кори и своего рода героем студенческого движения. Юноши ее возраста выглядели по сравнению с Дэнни просто детьми. Дэнни был мужчиной, который не просто говорил о том, как избавиться от хунты, он многое для этого делал.

— Судя по вашим словам, вы с ним не слишком расходились во взглядах.

Палмер едва заметно улыбнулся.

— Когда речь идет о дипломатии, не существует черного и белого цветов… Но я никогда не одобрял методов Дэнни.

— Жестокость?

Палмер кивнул.

— Я жил в постоянном страхе, что кто-нибудь решит убить Дэнни Видала в тот момент, когда рядом с ним будет Кори, и ее тоже случайно убьют.

— А чего вы боитесь сейчас?

— Я пришел сюда не потому, что чего-то боюсь. У меня есть информация о Дэнни Видале, которая, возможно, вам поможет. Видите ли, мистер Сингер, Дэнни Видал — убийца.

— Вы имеете в виду взрыв самолета…

— Нет, это совсем другая история. Я говорю об убийстве, которое он совершил в Аргентине.

— Если вспомнить, чем он там занимался, на его совести должно быть не одно убийство…

— Я говорю об особом преступлении, — последовала пауза. — Дэнни Видал убил консула Соединенных Штатов в Кордове. Человека, который был моим учителем, который уже занимал этот пост в пятьдесят пятом году, когда я в первый раз приехал в Аргентину, будучи зеленым юнцом.

Палмер взял конверт, который положил перед собой на стол в самом начале разговора, и протянул его Адаму. В конверте был документ Верховного суда с гербовой печатью США в верхнем левом углу. Адам молча начал читать его. Это было требование Верховного суда Соединенных Штатов о выдаче нескольких человек, проживающих в Буэнос-Айресе и являющихся членами организации монтанерос. Все они обвинялись в похищении и убийстве Мэттью Джонсона, почетного консула США в Кордове. Прежде чем перевернуть страницу и дочитать документ, Адам внимательно посмотрел на Виатта.

Двенадцатого ноября тысяча девятьсот семьдесят седьмого года разыскиваемые ворвались в кабинет Джонсона и взяли его в заложники. Все стены кабинета они расписали с помощью пульверизатора антиамериканскими лозунгами. Свою жертву они затолкали в машину марки «пежо-303», стоявшую у подъезда. Позже в «сводке военных действий» монтанерос обвинили его в том, что он — «прямой представитель интересов янки в нашей провинции». Джонсона приговаривали к смертной казни через расстрел. В дополнительном заявлении монтанерос сообщили, что приговор будет «смягчен», если до девятнадцати часов тринадцатого ноября хунта представит доказательства, что пятеро «пропавших без вести» членов организации монтанерос живы. Прежде чем дочитать до конца, Адам еще раз посмотрел на Палмера Виатта. Дальше шла ксерокопия написанного от руки письма Джонсона американскому послу в Буэнос-Айресе.

«Дорогой Палмер,

Я знаю, что ты обладаешь достаточной властью, чтобы убедить правительство Аргентины выполнить требования монтанерос. Если эти пропавшие без вести члены организации живы, пожалуйста, употреби все свое влияние, чтобы их доставили в назначенное время к назначенному месту».

Адам закончил читать.

— Вы выполнили его просьбу? — спросил он.

— У меня были связаны руки, — тихо произнес Палмер. — Я ничего не мог сделать. Если бы я сделал так, как просил Джонсон, то это скомпрометировало бы хунту: они выглядели бы после этого игрушкой в руках Соединенных Штатов. А вы должны понимать, как боялся я сделать что-нибудь, способное разозлить хунту и повредить моей дочери.

— Но в требовании о выдаче нет имени Дэнни Видала.

— Его нет там потому, что правительству показалось более легкой задачей добиться выдачи двоих других преступников, принимавших участие в убийстве. К тому времени, как окончательно прояснились все обстоятельства этого дела, Дэнни уже был на Кубе. Но на самом деле именно он убил выстрелом в голову Мэттью Джонсона.

— Откуда вы это знаете?

— Потому что позже он сам рассказывал об этом.

— Кому?

— Он говорил об этом человеку по имени Маккинли Свейзи.

— Я никак не пойму две вещи, — сказал Адам. — Во-первых, кто такой Маккинли Свейзи. А во-вторых, как вам удалось подслушать их разговор.

Виатт вздохнул.

— Хунта установила подслушивающие устройства в конспиративной квартире монтанерос в Ла Бока и в кабинете Дэнни в университете Кордовы. Я узнал содержание этого разговора благодаря тому, что у меня были связи в правительстве. Я получал копии каждой пленки, имевшей то или иное отношение к Кори. — Лицо Палмера исказила боль. — Это было отвратительно — на пленке, где говорилось об убийстве Мэттью Джонсона, было, кроме этого, много таких вещей, о которых мне лучше было никогда не слышать.

— Что вы имеете в виду?

Виатт снова вздохнул.

— Я знал, что моя дочь любит этого человека. Но одно дело просто сознавать этот факт и совсем другое — услышать. В ту ночь, когда Дэнни говорил об убийстве Мэттью Джонсона, он ночевал в доме в Ла Бока. Кори тогда как раз пошла потанцевать в клуб со своим другом, где его схватили сотрудники секретной полиции. Кори побежала к Дэнни Видалу, а потом они оба отправились в посольство. Они хотели, чтобы я вытащил этого парня из тюрьмы.

— Эрнандо…

— Она говорила вам?

— Кори до сих пор считает, что это ее вина…

— Я не мог ничего сделать…

— А Кори знала об убийстве Мэттью Джонсона?

— Об этом писали во всех газетах, и, конечно же, Кори знала, что Джонсон — мой близкий друг.

— А она догадывалась, что убил его именно Дэнни Видал?

— Насколько я знаю, нет. Во всяком случае, на той пленке не было ничего такого, что позволило бы это предположить.

— У вас есть эта пленка? — осторожно спросил Адам.

Палмер молча полез в карман пиджака и вынул кассету. Он несколько секунд подержал ее в руке, прежде чем протянуть Адаму.

— Вот она.

Потом они снова заговорили о правлении хунты в Аргентине. Адам уже знал достаточно, но ему интересно было послушать мнение Палмера о тех же событиях. Когда Палмер закончил свой рассказ, Адам попросил:

— Давайте снова вернемся к Свейзи.

— Свейзи был одним из лидеров монтанерос. Он всегда был близок, да и сейчас очень близок к Фиделю Кастро. Это Свейзи вовлек Дэнни в движение монтанерос, и он же устроил так, что Дэнни возглавил банк «Кредито де ла Плата». А после закрытия банка он был вместе с Дэнни на Кубе.

— А вам не кажется, что Свейзи может быть связан с Дэнни до сих пор и что хищения из банка «Интер федерейтед» тоже связаны с ним?

— Я понимаю, что все это лишь мои домыслы, но я думаю именно так.

— Но какие мотивы могут быть у них теперь, когда хунта давно уже свергнута, а коммунистические идеи во всем мире уже никому не нужны?