Кори и Дэнни оказались одни, совсем одни в комнате, где находилось еще пятьдесят человек.

Конечно, ей надо было скрыть свои чувства, просто сказать ему как ни в чем не бывало: «Приятно снова увидеть тебя после стольких лет…» — хотя и в этом случае в самих словах содержался бы упрек. Или же, еще лучше, надо было притвориться, что она не может его вспомнить: «Пожалуйста, напомните мне, где мы могли встречаться!» Но это уже звучало бы как оскорбление. А может, надо было просто спросить: «Что же произошло, Дэнни, куда ты исчез, когда я так любила тебя, так ждала, я и сейчас люблю тебя…» Это почти в точности повторило бы сцену, произошедшую между ними много лет назад в Буэнос-Айресе.

Но Кори не смогла ни притвориться равнодушной, ни обидеть его, имитируя потерю памяти, — Дэнни уже держал ее в своих объятиях, целовал и продолжал повторять:

— Все эти десять лет я ни на секунду не переставал тебя любить!

Так они и стояли посреди зала, а вокруг шумела вечеринка, на которую были приглашены только аргентинцы, живущие в Нью-Йорке. Кори удалось наконец овладеть собой, очаровательно улыбнуться, демонстрируя весь свой шарм, о котором сама она вряд ли подозревала, и задать вопрос, типичный для случайной встречи:

— Что ты делаешь в Нью-Йорке?

— Здесь я снова нашел тебя, — ответил Дэнни, заглядывая ей в глаза.

Что бы ни говорила Кори, это не имело абсолютно никакого значения, потому что все эти годы нисколько не изменили ее чувств к Дэнни. Она спросила:

— И долго ты собираешься здесь пробыть?

Только не слушать, не слушать его слова, не смотреть на его губы, не встречаться взглядом с его глазами! Но Дэнни не собирался обращать внимание на ее попытки сохранять светский тон. Он взял Кори за руку и повел к выходу, улыбаясь и кивая по пути знакомым.

— Я отвезу тебя домой, — заявил он.

Но тут в ней словно что-то сломалось — Кори остановилась как вкопанная.

— Интересно, куда же ты повезешь меня, Дэнни Видал? Где же, по-твоему, тот дом, в который я поеду с тобой после десяти лет шести месяцев и трех недель разлуки?

Дэнни молча изучал ее, слегка улыбаясь.

— Ты выглядишь точно так же, — нежно произнес он. — Ты даже одета точно так же…

Кори вспомнила, что действительно была так же одета во все черное во время их последней встречи в Кордове.

— Этого недостаточно, — тихо сказала она.

— А если я объясню свое отсутствие в течение десяти лет, это что-нибудь изменит? Тогда ты простишь меня?

Десять лет, шесть месяцев и три недели ее жизни — и он еще спрашивает, хочет ли она знать, где он был все это время!

— Мы можем пойти куда-нибудь поговорить?

Даже если забыть о том, что Кори все еще любила этого человека, она согласилась бы пойти с ним из чистого любопытства. Ни с кем не попрощавшись, они ушли с вечеринки. Они долго говорили дома у Кори, сидя прямо на полу. Потягивая из бокала бренди и слушая объяснения Дэнни, Кори думала о том, что у нее не хватит сил и дальше проявлять гордость.

— Я приехал в Нью-Йорк в надежде найти тебя, — говорил Дэнни.

— Ты мог найти меня гораздо раньше, — возражала Кори.

— Жизнь моя была совершенно невозможной, пока я не приехал сюда…

— И все же ты многое должен объяснить.

— У меня столько объяснений, дорогая, что я не знаю, с какого начать.

— Начни с того дня, когда ты меня бросил.

— Я был занят тем, что добывал деньги для оппозиции, вел переговоры об оружии и продовольствии. А потом банк разорился.

— Хорошо, может быть, так все и было в самом начале — но десять лет, Дэнни…

— Моя жизнь была связана с человеческими страданиями.

— И с кем-то еще? — Кори затаила дыхание в ожидании ответа.

— У меня никого не было все эти годы, — тихо произнес Дэнни.

— А почему ты не спрашиваешь об этом меня?

— В этом нет необходимости.

— Почему ты так самоуверен?

— Я вовсе не самоуверен. Просто знаю, что когда люди любят друг друга, как любим мы, не может быть никого другого. Я каждую минуту думал о тебе… — Дэнни говорил так, словно они не виделись всего несколько дней. Но это было неважно — Кори не перестала бы любить его, даже если бы они не виделись целое столетие.

— Но ты ведь мог хоть как-то дать мне знать, что жив и хочешь, чтобы я тебя ждала.

Дэнни снова начал объяснять, а Кори увидела вдруг на его лице незнакомое ей прежде выражение — его лицо было перекошено от боли.

— Сначала я часто думал об этом, но потом всех арестовали и только мне удалось скрыться. А потом это стало просто невозможно — ты не могла приехать ко мне.

— И где же ты был?

— В Гаване.

— Значит, эти слухи были правдой?

— Слухов было так много, что некоторые стали похожи на миф.

— Говорили, что ты занимался отмыванием денег для монтанерос. А потом, когда хунта закрыла банк, тебе удалось бежать с деньгами на Кубу и оттуда поддерживать революцию.

— Куба была тогда единственным местом, где мы могли что-то делать. Мы не могли сдаться, ведь наши соотечественники продолжали пропадать.

Причина была настолько серьезной, что Кори сразу не могла осознать ее. Единственное, что говорило в пользу Дэнни, это безусловное благородство его целей. Он оставил Кори не ради другой женщины, не ради денег или приключений, а чтобы остановить тот ужас, в котором жила страна, в котором одно время жила и сама Кори, хотя это и не касалось ее непосредственно. Сквозь слезы она продолжала спорить:

— А что если я скажу, что больше не люблю тебя, что чувствую себя слишком обиженной и оскорбленной, чтобы относиться к тебе по-прежнему? Ты никогда не думал о такой возможности?

— Выходи за меня замуж, — внезапно сказал Дэнни, оставляя без ответа предыдущий вопрос.

Вместе навсегда. Наконец-то! Кори захотелось громко рассмеяться, хотя она не могла бы сказать точно, от счастья или просто потому, что добилась наконец давно поставленной цели.

— Я не хочу повторения, — сказала она.

— Я клянусь, что тебе не придется снова пережить подобное. Пожалуйста, дай мне последний шанс.

— И что же дальше?

— Я собираюсь купить банк «Интер федерейтед».

Глаза ее округлились.

— Опять банк?!

Дэнни рассмеялся.

— Да нет же, дорогая, на этот раз я действительно стану капиталистом, — сказал он, подвигаясь к Кори.

— Как же ты собираешься от одной крайности так резко перейти к другой?

— Тогда у меня были причины заниматься политической борьбой. Когда я уехал, я был уверен, что мой святой долг — попытаться изменить этот мир. Иначе и ты бы не полюбила меня. — Он помолчал. — Надеюсь, я преуспел в этом деле, поскольку теперь нет больше причин продолжать борьбу.

Как радостно было слушать его объяснения теперь, когда Кори была уверена, что дальше их ждет счастливая совместная жизнь. К тому же спорить все равно было поздно — Дэнни уже целовал ее, пытаясь проникнуть языком сквозь сжатые зубы и держа обеими руками ее лицо. Кори тихо застонала. Дэнни повторил этот стон, содрогнувшись всем телом, и начал судорожно срывать с нее одежду, не забывая избавляться и от своей. Через несколько минут они уже лежали рядом на полу обнаженные. Они внимательно посмотрели в глаза друг другу.

«Пусть, — думала Кори. — Пусть делает все, что хочет, теперь, когда больше не надо бояться, что он меня бросит. Не может быть, чтобы он сделал это во второй раз».

Потом, утомленные любовью, они долго разговаривали о работе Кори в больнице, о планах Дэнни, касавшихся «Интер федерейтед», об отце Кориандр, о брате Дэнни. Наконец Кори решилась спросить его об Эрнандо.

— Он жив?

Дэнни ответил весьма туманно:

— Ты ведь знаешь, больше всего на свете он любил играть на своей bandoneon.

— Ты говоришь «любил»? Значит, Эрнандо мертв?

— Я видел его потом всего один раз…

— Где? Что с ним случилось?

— Эти мерзавцы отрезали ему руки.

У Кори перехватило дыхание.

— Но где же он теперь?

Дэнни снова обнял ее.