— Но как?

— Как мы и думали. Их было много. Полный дом… Расстреляли всех…

— Но не вас, — сказала Саша. — И не детей.

Жозетта отрицательно покачала головой.

— Нет, нас — нет… Они нас не тронули.

Камила посмотрела на мать.

— Не плачь, — сказала она, подходя и беря мать за руку. — Ты боишься?

— Нет, я не боюсь, — ответила та дочери, однако ее взгляд говорил совсем о другом.

— Вы видели их? — спросила Саша. — Вы видели, как они…

Она не могла заставить себя договорить.

Жозетта кивнула.

— Блондинка, — заговорила Камила, — там была блондинка с телекамерой и еще пять мужчин, а может, и больше. Я не помню. Я запомнила только блондинку.

— А еще убийца моего мужа, — добавила Жозетта, жадно хватая ртом воздух. — С голубыми глазами.

Вот, значит как… Саше сразу стало трудно дышать. Ей показалась, что она проваливается куда-то вниз, вниз и не может вздохнуть.

— Что я могу сделать? — спросила она, стараясь прогнать ужасную мысль. Дикую фантазию. — Как я могу помочь?

Конец разговорам о мучениках, храбрости, самопожертвовании и борьбе.

Убийца с голубыми глазами.

— Не позволяйте им забирать его, — попросила ее Жозетта, — не позволяйте им прикасаться к нему. Прошу вас. Не сейчас…

Образ убийцы с голубыми глазами засел у Саши где-то в глубинах подсознания. Медленно подойдя к столу, за которым совещались врачи и полицейские, она внятно произнесла:

— Я Саша Белль. Я здесь, чтобы помочь миссис Карами. — Она переводила взгляд с одного на другого из сидящих за столом. — Кто-то позвонил мне, чтобы я помогла вам получить возможность заняться телом.

Разговаривая с ней, они заметно нервничали. Не могла ли она, прежде всего, опознать тело, поскольку паспорт и водительские права американские? Выяснение всех обстоятельств, касающихся иностранца, займет немало времени.

— Вы говорите — американец? — удивилась она. — Я думала, что у Карами иорданский паспорт.

Не у Карами, объяснили ей. У Эрнандеса. У мистера Бернарда Эрнандеса. Им нужно, чтобы она опознала тело, чтобы они могли спустить его вниз на холод, пока не будут предприняты все необходимые приготовления для его отправки в страну проживания.

У нее подкосились ноги. К счастью, ее успели подхватить под руки. Заботливо усадив ее в кресло, ей сунули под нос нашатырь. Когда она открыла глаза, первой ее мыслью было: это похуже, чем ночной кошмар. Это было чересчур. Только не Берни! Господи, только не Берни!..

Когда она немного пришла в себя, к ней снова подступили с разъяснениями того, что от нее требовалось. Расследование начнется немедленно после того, как каждое тело будет опознано и они получат разрешение на вскрытие. Нет ли у нее возражений? Они непременно должны знать, не имеют ли они дело с иностранцем, поскольку в этом случае все официальные процедуры чрезвычайно усложняются. Они надеются, что она их понимает. В этом случае она может целиком взять на себя вопросы, касающиеся манипуляций с телом, а также может нанять машину, чтобы доставить его в аэропорт.

— Мне нужно в ванную, — сказала она, чувствуя, что ее вот-вот вывернет наизнанку.

Две медсестры, держа ее под руки, помогли дойти до холла, рядом с которым располагалась зловонная уборная. Однако она отказалась ею воспользоваться.

Маури! Она должна срочно позвонить Маури. Ей нужно разыскать телефон и дозвониться Маури, потому что только ему известно, следует ли давать разрешение на вскрытие; следует ли нанимать машину, чтобы отправить тело в страну проживания. Она задумалась также о том, можно ли у них по телефону сделать подобного рода заказы на авиаперевозки и так далее…

В своих халатах, перепачканных кровью, они как один уставились на нее, словно она была существом, прилетевшим с другой планеты…

Гидеон. Оставила ли она ему записку в отеле? Этого она не помнила.

Извинившись и сказав, что ей нужно собраться с мыслями, Саша возвратилась к Жозетте, которая все так же неподвижно сидела около тела. Очень тихо, чтобы никто из посторонних не мог услышать, она прошептала:

— Берни?

Жозетта кивнула.

— Но почему? — проговорила Саша одними губами.

— Всех. Всех до одного, кроме нас. Даже собаку.

Собака. Только тот, кто знал специальную команду, мог остановить ее. Не об этом ли говорила ей Жозетта?

— Мне нужно позвонить в Нью-Йорк. Вы сможете побыть здесь несколько минут, пока я не разыщу телефон? Я обещаю, что вернусь быстро.

Жозетта кивнула. Камила с малышом на руках положила голову на материнские колени.

— Обещаю, они не притронутся к нему. До тех пор, пока я не вернусь.

Кличка собаки вдруг всплыла у нее в памяти. Швай-Швай. Называла ли она когда-нибудь ему эту кличку? Она быстро взглянула на Жозетту. Какого роста был тот человек, который убил ее мужа? Полный или худощавый? Не было ли у него седины на висках и небольшого шрама на правой щеке? Все эти вопросы готовы были сорваться с ее губ, но она молчала. Хотела ли она знать ответы на них? Это было похоже на безумие. Когда Гидеон вернется из своей командировки из Алжира, она представит его Жозетте. Да, это и было настоящее безумие… Развернувшись, она направилась к выходу.

В Тунисе было шесть утра, а в Нью-Йорке одиннадцать вечера. Маури либо в офисе, еще продолжает работать, либо уже дома, занялся делами поинтереснее, а значит, вырубил телефон. В том, что в последнем случае он непременно вырубит телефон, она была совершенно уверена, поскольку в свое время и сама была частью этих «интересных дел». Таким образом, нужно звонить в офис. По крайней мере кто-нибудь да возьмет трубку, а значит, можно будет поручить так или иначе достать Маури, например, позвонить его консьержу, чтобы тот попытался связаться с ним по домофону. Итак, нужно звонить в офис.

Санитар проводил ее в душную комнатенку, где стоял допотопный телефонный аппарат с диском. Когда она набрала номер и соединилась с диспетчером на телефонной станции, ее собственный голос, отдавашийся эхом в трубке, казалось принадлежал не ей, а какому-то другому человеку. Пока диспетчер соединял ее с Нью-Йорком, она повернулась к санитару и попросила сигарету. Наконец, она услышала гудки и мужской голос. Диспетчер сообщил, что это говорят из Туниса.

— Он в монтажной, — ответил голос.

— Позовите его к телефону, — закричала Саша, перекрывая диспетчера.

На другом конце провода были настроены явно враждебно. Подумаешь, еще одна шлюха.

— Эй, диспетчер, кто его домогается?

— Саша Белль, — сквозь зубы процедила Саша.

— Вам лучше помолчать, — предупредил ее диспетчер, — пока они не примут вызов. Иначе я буду вынужден разъединить.

Однако Саше было сейчас не до правил и инструкций.

— Делай, о чем тебя просят, дерьмо телефонное!

— Мы не имеем права держать линию открытой больше, чем сорок пять секунд, — пробормотал диспетчер.

— Ну, пожалуйста! — взмолилась Саша на этот раз, приходя в ужас от того, что их могут разъединить.

Она слышала, как телефон квакает, булькает, а потом вдруг мембрана зазвучала далеким голосом Маури.

— Саша, в чем дело? Сколько сейчас времени?

— Маури!.. Боже мой!.. Маури…

— Что случилось, Саша?

— Берни — мертв. Карами — мертв…

Она словно воочию видела, как кровь отлила у него от лица.

— О господи, с тобой-то все в порядке?

— Они мертвы! — заплакала она, не в силах сдерживаться.

— Но как, Саша?.. Пожалуйста, объясни мне, как это случилось?

— Трик-трак… — невнятно пробормотала она.

— Кто, Саша? Кто это сделал?

Откуда ей было это знать? Если бы она отправилась в тот вечер к Карами играть в трик-трак, то конечно же это узнала.

— Карами и его телохранители убиты. И Берни — тоже убит.

— Подонки, — сказал он, — ублюдки.

Она не была уверена, кого именно он имеет в виду.

— Я вылетаю, — сказал он.

— Куда?

Она была совершенно растеряна.

— Ты мне скажешь…