Что же ему сделать с ней сегодня ночью, когда она вернется после церемонии? Что заставит ее забыть о существовании любого другого мира, кроме того, что они создают вместе?

Сразу после дня своего рождения в августе 1985 года Тесса перестала принимать противозачаточные таблетки. Люк когда-то сказал, что будет готов стать отцом, когда ей исполнится тридцать. Что ж, время пришло.

Она решила ничего не говорить мужу об этом. Обычно Тесса рассказывала Люку обо всем, но теперь ей не хотелось, чтобы их пылкие объятия превратились в спланированный акт, направленный на зачатие. И потом, призналась Тесса самой себе, Люк вполне может предложить еще повременить с рождением наследника, и что тогда?

Тесса понимала Люка Блейка куда лучше, чем он мог себе представить. Да, он был страшным ревнивцем, и она упивалась его чувством собственника. Да, Люк гордился тем, что жена проводит с ним каждую свободную минуту, когда не занята на съемках, и она упивалась его эгоизмом. Да, он должен был быть центром ее внимания, если не работал, и Тесса с радостью отдавала ему всю себя. У нее не было ни времени, ни желания заводить дружбу с другими женщинами. Ее единственными знакомыми оставались те, кто был связан с ее карьерой.

Тесса понимала, что другой женщине такой брак мог показаться клеткой. Но для нее главным оставалось то, что с Люком она по-прежнему чувствовала себя в полной, абсолютной безопасности, в которой она нуждалась каждый день. Такую эмоциональную защищенность ей не мог гарантировать даже самый шумный успех в работе. Тесса не воспринимала безопасность как должное. Ей так и не удалось забыть годы до встречи с Люком.

Но теперь Тесса хотела ребенка. Отчаянно хотела. Она ждала, никак не проявляя своего нетерпения. Пришел ее черед получить то, чего ей хочется. Хотя правильнее было бы сказать: она должна получить то, в чем нуждается.

В апреле 1986-го у нее впервые была задержка. Но Тесса ни слова не сказала Люку. Каждый день она ждала, что ее начнет тошнить по утрам. Она отлично помнила жуткие приступы рвоты, из-за которых мать и догадалась о ее первой беременности.

К облегчению Тессы, Люк стал меньше разъезжать по миру. Ему удалось найти отличных управляющих, и этой весной они смогли провести долгие спокойные каникулы на ферме. Тесса старалась как можно больше отдыхать, ссылаясь на усталость после съемок. Целых три недели она предавалась ленивому ничегонеделанию. Она много читала или грезила наяву, разглядывая молодые листья на кустах винограда, следила, как растут кусты лаванды, прислушивалась к мягкому шепоту кипарисов и оливковых деревьев и нежилась, словно кошка на южном солнце.

Как они будут жить, когда родится ребенок? — гадала Тесса. Она вдруг поняла, что не способна это представить. Не сомневалась она лишь в том, что их жизнь коренным образом изменится. Ей придется надолго, если не навсегда, оставить работу. Люк будет просто поменьше ездить. Они наконец обзаведутся настоящим домом. Почему бы им, например, не поселиться в Санта-Барба-ре, одном из красивейших мест на свете?

— И что же это такое происходит с твоей грудью? — спросил Люк несколько ночей спустя.

— А что с ней такое?

— Груди стали полнее, чем прежде, теплее. Прямо два круглых хлеба, только что вынутых из печки. Божественный хлеб. Соски стали больше и темнее.

— Господи! Честное слово, как ты можешь замечать такие мелочи, — слабо запротестовала Тесса.

— Дорогая, когда же ты собиралась мне сказать?

— Когда сама буду уверена.

— И сколько на это потребуется времени?

— Еще несколько дней, возможно, неделя…

— А если бы я сказал тебе, что уверен, что бы ты стала делать?

— Если бы ты сказал мне, что счастлив, я бы уже ни в чем не сомневалась, — очень тихо ответила Тесса.

— Счастлив? Этим словом невозможно описать то, что я сейчас чувствую. Господи, Тесса, я так люблю тебя. И как долго мне ждать появления на свет нашего ребенка?

— Месяцев семь. — Тесса радостно рассмеялась.

— А ты не опоздала?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты обещала мне родить ребенка в тридцать, а прошел уже почти год с дня твоего рождения. Видит бог, я тоже приложил немало усилий, ты должна была это заметить.

— Так ты все помнил!

— Я никогда не забываю о своих обещаниях.

— Значит, ты не против того, чтобы делить меня с кем-то еще?

— Я всего лишь человек и, вероятно, иногда буду тебя ревновать. Но ты провела рядом со мной десять лет, и это были самые лучшие годы в моей жизни.

— А может быть, самое лучшее время как раз впереди?

— Конечно, дорогая, — заверил ее Люк, стараясь забыть о том, что ему уже исполнилось пятьдесят шесть, а ей только тридцать. «Господи, я сам был сущим ребенком в этом возрасте, — подумал он. — Самым настоящим ребенком».

Тесса стояла у сырной лавочки. Обычно ей очень нравилось самой заходить внутрь и выбирать. Но сегодня одна только мысль об остром аромате, которым был пропитан магазинчик, показалась вдруг Тессе отвратительной, и она попросила Люка зайти одного.

— Но нам вовсе и не надо сыра, — попытался он отказаться. — Мы можем купить его потом.

— Перестань, дорогой. Я отлично могу постоять на улице. Не лишай себя удовольствия, — ответила Тесса и почти насильно втолкнула мужа внутрь.

Самочувствие Тессы было странным. Ее так и не начало тошнить по утрам, но ощущение гармонии, которым она наслаждалась еще неделю назад, исчезло. Она стала нервной и напряженной. Куда только девалась ее лень? Она не могла точно определить сроки беременности и решила сегодня же съездить в Монте-Карло и посетить гинеколога.

Причина того, что она ждала так долго, крылась в том, что Тесса ненавидела французских гинекологов. Вечно кабинет расположен в том же доме, где они живут, обставлен, как жилая комната. И еще эта их манера предложить женщине раздеться догола, когда нет ни ширмы, ни даже халата. О какой скромности может идти речь? Не визит к врачу, а сеанс стриптиза. Никогда рядом нет медсестры, но Тесса ни разу не слышала, чтобы француженки находили это странным. Они даже специально покупали красивое нижнее белье для визита к врачу. «Ничего, — мрачно подумала Тесса, — я захвачу собственный халат и надену его задом наперед».

Вдруг солнце показалось ей слишком горячим, легкий бриз слишком сильным, спокойная улица очень шумной. Неужели это первые признаки мистраля? Очень похоже. Она шагнула вперед, намереваясь постучать в окно лавки, споткнулась и в последнюю минуту ухватилась за ствол каштана. Тесса цеплялась за дерево, ощущая сильную боль внизу живота. Она не могла больше стоять прямо и согнулась пополам, прижимая руки к животу, с ужасом глядя, как из-под брюк по кроссовкам на землю стекает кровь и скапливается на камнях мостовой. Господи, нет, только не это! Но к тому времени, когда выскочивший из лавки Люк подхватил ее на руки, отнес в машину и на сумасшедшей скорости помчался по извилистой горной дороге в Монте-Карло, Тесса уже поняла, что потеряла ребенка. Для этого ей не нужен был доктор.

Мэгги еще раз прочла открытку, полученную от Тессы несколько недель назад, и положила ее в специальный яшик ночного столика. Так она поступала с того дня, как поселилась в доме у Уэбстеров. «Должно быть, у меня скопилось несколько дюжин открыток со всего мира», — подумала она. Прошло уже одиннадцать лет. Мэгги исполнилось шестнадцать, она повзрослела, но содержание открыток почти не менялось.

«Мы с Люком в Южной Америке, или на Северном полюсе, или на планете Юпитер, — вспоминала Мэгги. — Люк много работает… — А когда он этого не делал? — Я составляю ему компанию и поддерживаю знакомства с нужными для его бизнеса людьми…» Скучные, скучные открытки, написанные только для того, чтобы «не терять связь». Невозможно понять, что Тесса думает или чувствует на самом деле.

Все эти годы, месяц за месяцем, Мэгги писала сестре длинные письма, но никогда их не отправляла. Кому интересны абсурдные, глупые подростковые проблемы, думала Мэгги, перечитывая исписанные страницы. Лучше высказать все, что накипело, на бумаге, а потом разорвать написанное, чем заставлять сестру испытывать чувство вины. Ведь Мэгги вечно попадает из одной неприятности в другую.