Итак, он назначает ей свидание. Первое свидание после развода. Да что там после развода, первое свидание за тринадцать лет! Меняет ли это что-нибудь? Естественно. Китти хотелось ответить ему, что ей очень жаль, но у нее другие планы. Она хотела сказать, что если он приглашает ее как друга, если она сможет приехать на своей машине, заплатить за себя сама и отправиться домой со спокойной душой, то она согласна. Нет, в панике решила Китти, без Криса она не пойдет. Она боится идти на свидание с Юджином без своего болтливого, непосредственного, веселого сына.

— Китти?

— Я… Я не знаю, с кем мне оставить Криса. Вряд ли миссис Франклин захочет сидеть с ним весь вечер, ведь она и так целый день занята с детьми.

— А Тина? По-моему, они неплохо друг с другом ладят.

— У нее, наверное, дела. Она очень занятый человек.

Но Китти знала, что даже если бы у Тины были дела, она отложила бы их, лишь бы несчастная, одинокая, наивная Китти могла пойти на свидание.

На несколько минут воцарилось гнетущее молчание, во время которого Китти судорожно пыталась найти, что ей сказать. Когда Юджин наконец заговорил, его голос звучал разочарованно:

— Если ты не хочешь идти со мной, скажи прямо, а не придумывай отговорки.

— Я позвоню вечером Тине, а потом сообщу тебе.

Как это могло вырваться у нее? Как? Она собиралась отказать ему, а сделала противоположное. Не потому ли, что Юджин заподозрил ее в неискренности? Или дело в том, что его разочарование задело ее больше, чем она ожидала? А может быть, она и впрямь хотела пойти с ним?

— Отлично. У Криса есть мой домашний телефон, — сказал Юджин сдержанно. — Кстати, насчет Криса, — я только что вернулся из школы.

Какое счастье, что разговор перешел на другую тему, с облегчением подумала Китти.

— Я совсем забыла, что сегодня вторник. Как он себя вел?

— Не волнуйся, нормально. У тебя замечательный сын, Китти.

— Он похож на меня. Но, боюсь, кое-что он унаследовал и от отца. — Китти нахмурилась. — Извини, мне не следовало так говорить.

— Ты имеешь на это право. К тому же Крис не слышит тебя.

— Очень долго я пыталась говорить ему об отце только хорошее, хотя Бог свидетель, о нем можно было сказать мало лестного. Джон был отвратительным отцом и таким же мужем. — Китти вспомнила их с Юджином размолвку, когда тот спросил ее, каким мужем был Джон. Юджину стоило немного подождать, и сейчас, десятью днями позже, она сама с легкостью говорила ему об этом. — Но он хорошо обеспечивал нас с Крисом. По крайней мере, в этом ему не откажешь.

— Да уж, — согласился Юджин, — он мог быть и плохим отцом, и плохим мужем, и вдобавок не содержать вас.

— Ты знаешь, я очень часто думаю о том, что именно Джон, со всеми его недостатками, — отец Криса. А это значит, что хочу я этого или нет, но мальчик многое от него унаследовал.

— А есть еще какие-нибудь родственники с его стороны, — тети, дяди, дедушка с бабушкой?

Китти вздохнула.

— Джон единственный сын, и еще до рождения Криса у него произошла какая-то серьезная размолвка с родителями. Они знают, что у них есть внук, но не хотят иметь ничего общего с нами. Я даже не знаю, где живут его родители: они переехали куда-то, как только мы поженились.

— Теперь я понимаю, почему ты стала так осторожна в своих знакомствах.

Китти насторожилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе просто очень не повезло, дорогая.

— Да, это верно. Но на ошибках учатся. Я не хочу их повторять.

Теперь насторожился Юджин. Что значит «не хочу их повторять»? Может быть, она имела в виду его? В прошлое воскресенье, когда она позволила поцеловать ее, он обрел надежду. Сейчас Юджин уже не испытывал особого оптимизма: Китти вновь отдалилась от него, ее слова прозвучали довольно жестко. Она сомневалась в нем? Боится снова ошибиться?

Юджин вздохнул. Что толку мучить себя и ее? Может быть, вечером что-нибудь изменится в их отношениях?

— Я должен идти, Китти. Много работы. Позвони мне вечером, ладно?

— Конечно. Пока, Юджин.

Юджин повесил трубку, но не спешил уходить; он впервые солгал Китти: ведь уже много дней, с той злополучной катастрофы, он все дни бесцельно слонялся по базе, хмуро отвечая на приветствия коллег, любовался плавными изгибами боевых машин, устройство которых знал до винтика, ласково гладил нагретый солнцем металл… Он стал плохо спать, и в этих отрывочных снах мелькали лица Китти, Криса, родителей, черная точка самолета в бездонной глубине неба… Ему становилось все тяжелее; никогда чувство одиночества не давило на него с такой силой. Взяв фотографию своей семьи, он поставил ее перед собой и принялся рассматривать чуть выцветшее изображение.

Он думал о своих родителях: у них все было просто. Отец влюбился в его мать, и через некоторое время они поженились. Все его четыре брата выросли вместе с девушками, которые стали потом их женами, а сестра Карен встретила своего будущего мужа в колледже, где они месте учились, и сейчас она мать двоих детей. Как у них все было просто и устойчиво, с невольной завистью подумал Юджин. У него все сложилось иначе. Сначала Тереза и развод, теперь Китти. Почему у него все не так, как у других? Почему единственная женщина, к которой его так влечет, не хочет отдаться ему, не может преодолеть внутренний барьер недоверия ко всем мужчинам?

Юджину казалось, что он слышит суровый голос своего отца: «Если хочешь добиться чего-нибудь — борись».

Но простое физическое обладание Китти не являлось для Юджина конечной и единственной целью. Китти не была призом, который он мог бы получить, если бы постарался. Ее предал мужчина, в которого она верила и которого любила: ее гордость, самоуважение и вера в себя были грубо растоптаны.

Как бы то ни было, она была единственной женщиной, которая ему была нужна.

Юджин был почти уверен, что Китти не позвонит. А если и позвонит, то только чтобы сказать, что Тина занята и она, Китти, не сможет пойти с ним. И можно не сомневаться, что это было бы ложью.

Но Китти позвонила и сказала, что Тина согласна взять Криса в любое время после половины седьмого. И вот уже Юджин стоял перед дверью маленького белого дома и ждал, когда Китти или Крис откроют ему. Он услышал стук ее каблучков по деревянному полу, затем звук отпираемого замка и голос Китти, которая что-то строго говорила сыну.

И вот она стоит перед ним — чуть усталая, в купальном махровом халате, в ухе только одна сережка, губы не накрашены, волосы распущены по плечам — и, несмотря на это, очень красивая.

— Входи, — просто сказала она и направилась в гостиную. — Садись и жди.

Юджин никогда раньше не слышал, чтобы она так резко разговаривала с Крисом, и догадывался, чем это вызвано: впервые за две недели они не брали Криса с собой, и, естественно, это вызвало его бурный протест.

— Я буду готова через пять минут.

— Не торопись, пожалуйста.

Он снял куртку, повесил ее у двери и прошел в гостиную. Крис, мрачный, как туча, сидел, забившись в угол дивана, и хлюпал носом.

— Привет, Крис.

Мальчик взглянул на него с мольбой; его нижняя губа дрожала.

— Мама не берет меня с вами. А я не хочу идти к тете Тине. Скажи ей, Юджин. Скажи, чтобы она позволила мне поехать с вами!

Юджин опустился на диван рядом с ним.

— Послушай, дружище. Мы с тобой провели много времени вдвоем, правда?

— Да, но… — начал было Крис, но Юджин оборвал его на полуслове:

— Ты знаешь, что это так. И это было здорово. Но сейчас я хотел бы побыть наедине с твоей мамой. Поэтому я пригласил ее поужинать. А тебе нужно пойти к тете Тине.

Крис был ошеломлен.

— Так это ты не хочешь брать меня? Почему?!

— Я уже сказал тебе: я хочу провести вечер с твоей мамой. Мы с тобой все равно остаемся друзьями и в воскресенье пойдем на рождественский парад, идет?

Крис кивнул.

— Просто может случаться так, что твоя мама и я пойдем куда-нибудь только вдвоем (если повезет, подумал он про себя), а в других случаях — только мы с тобой или мы все вместе, понимаешь?