— И ты здесь живешь? — спросила Китти.

— Нет, у меня квартира в городе. Если ты не возражаешь, мы могли бы поехать куда-нибудь пообедать.

— А зачем ехать? Разве ты не готовишь дома?

— Нет. Я не покупаю продукты, у меня даже посуды нет. Единственное, чем я пользуюсь, — это холодильник. И еще микроволновая печь.

— Если ты не готовишь дома, то где же ты ешь?

— В столовке, — отозвался с заднего сиденья Крис, и Китти послала ему уничтожающий взгляд. — Юджин, покажи нам сегодня свою квартиру, — начал упрашивать Крис.

— Ну, это уж решать твоей маме, — ответил тот. Он слышал, как мальчик всеми правдами и неправдами старался уговорить Китти, но сам не пытался ему помочь. Конечно, ему очень хотелось пригласить их к себе; он сделал бы все, что угодно, чтобы побыть с ними еще немного, но он не хотел давить на нее. И когда Китти сдалась на уговоры сына, Юджин был счастлив не меньше мальчика.

Дом, в котором жил Юджин, находился недалеко от автотрассы. Крис с восторгом носился по комнатам и шумно выражал свое восхищение по поводу огромного каменного камина, маленькой кухни и совсем уж крошечной ванной. Китти молчала, а Юджин с грустью размышлял о том, что она думает о его квартире — этом неуютном жилище холостяка, который вечно переезжает с места на место.

Смотреть особенно было нечего, и они вернулись в большую комнату, разделенную при помощи секретера на гостиную и кухню. Китти и Юджин устроились на табуретках, а Крис принялся из окна обозревать окрестности.

— У тебя очень мило, — заметила Китти.

— Да, в общем неплохо, — согласился Юджин. — Как правило, я живу в части, но в этот раз я решил снять квартиру с мебелью.

— У тебя не так много вещей, — сказала Китти, окидывая взглядом комнату.

— Когда я был женат на Терезе, у нас было полно всего. После развода она все забрала, ведь я переехал в казармы, так что мне ничего не было нужно. Все, что у меня есть, — это моя одежда, телевизор, стерео- и видеомагнитофоны. Если меня куда-нибудь будут переводить, то это не поставит передо мной никаких проблем.

— Я тоже продала почти все наши вещи, когда мы уезжали из Чикаго, но все равно у нас осталось больше, чем у тебя.

Китти не сказала прямо, но Юджин угадал ее мысли: так она подчеркнула различие между ними. Она была домашним человеком, частые переезды были для нее мучительной обязанностью, а он переезжал легко, погрузив свой немногочисленный багаж в маленький автомобиль.

— Это совсем не значит, что у нас с тобой мало общего, Китти, — тихо произнес Юджин. — Мне приходится жить так, я вынужден переезжать очень часто. Если бы у меня была семья, я бы с радостью покупал мебель, посуду и другие вещи, нужные для хозяйства. Однако я живу один. Но это не означает, что мне нравится такая жизнь.

— А ты хотел бы обосноваться где-нибудь?

— Естественно. Я всегда мечтал о том, как я вернусь в Кентукки, выйдя в отставку. Мне хотелось бы купить кусок земли возле фермы моих родителей и получше узнать жен моих братьев, мужей моих сестер и их детей. Ведь до этого я был знаком с ними только по письмам матери и моим поездкам туда, а бывал я там всего несколько раз. К тому же я смог бы больше времени проводить с матерью и отцом.

— Разве ты не можешь уволиться из армии прямо сейчас?

— Да, я уже достаточно отслужил.

— Тогда почему же ты не сделаешь этого?

— Потому что пока я хочу оставаться солдатом. И я смогу уйти в отставку только тогда, когда буду уверен, что готов к этому.

Его слова звучат убедительно, подумала Китти. Действительно, невозможно так просто оставить дело, которому ты отдал двадцать два года своей жизни, тем более если ты не уверен, что хочешь этого.

Китти подошла к камину и стала рассматривать стоящие там семейные фотографии.

— И все-таки я не понимаю, как ты можешь постоянно вести такую кочевую жизнь, когда есть возможность поехать домой и жить со своей семьей.

— Но ведь ты тоже попробовала вернуться домой, и что из этого получилось?

Полуобернувшись, Китти грустно улыбнулась Юджину.

— Но ведь совсем не обязательно, чтобы у тебя получилось так же, как у меня?

Юджин подошел к ней и тоже смотрел на фотографии.

— Дело в том, Китти, что на мои переезды можно посмотреть и по-другому. В них есть свои плюсы. Если бы я ушел в отставку двадцать лет назад и уехал в Кентукки, как ты советуешь, я бы никогда не оказался бы здесь и не встретил Криса, а значит, никогда бы не познакомился с тобой. Так ведь, Китти?

И она снова повторила свой вопрос, как тогда, в его кабинете:

— И что, это было бы большой потерей для тебя?

Он долго смотрел ей в глаза и наконец сказал:

— Да, Китти, очень большой.

Всю обратную дорогу Китти молчала, погрузившись в свои мысли. Когда они подъехали к ее дому, Юджин ожидал, что она поблагодарит его за проведенный день и попрощается с ним. Но, к его удивлению, Китти не сделала этого. Ее приглашение пообедать у них настолько поразило его, что Юджин какое-то время молчал, и в тот момент, когда он собирался ответить согласием, Китти вдруг нерешительно произнесла:

— Если, конечно, у тебя нет других планов…

В ее словах промелькнуло что-то похожее на ревность, и Юджин мгновенно почувствовал это. Все было так неожиданно и в то же время так обрадовало его, что он невольно улыбнулся:

— Другие планы? Ты имеешь в виду свидание?

Она просто взглянула на него и ничего не ответила.

— Если бы у меня был кто-то, Китти, я не смог бы проводить столько времени с тобой, — сказал он мягко. — Нет, не то. Если бы у меня был кто-то, с этим было бы покончено, как только я встретил тебя. — И добавил: — Мне очень хочется остаться с вами.

Китти вышла из машины, отперла дверь и достала почту из ящика. Взглянув на открытку, она неожиданно улыбнулась. Юджин заглянул ей через плечо и, прежде чем она отдала открытку сыну, успел заметить, что на ней был изображен Большой Каньон.

— Это от дедушки с бабушкой, — сказала Китти.

С радостным воплем Крис сбросил куртку на пол, схватил открытку и влетел в гостиную. Там он плюхнулся на диван, подвинулся к лампе и стал рассматривать открытку сначала с одной стороны, а потом с другой.

Пока Китти просматривала остальную почту, Юджин поднял куртку Криса с пола, повесил на крючок и разделся сам.

Взглянув на последнее письмо, Китти вновь улыбнулась, и Юджин, который подошел взять ее жакет, спросил:

— Что, хорошие новости?

Смущенно взглянув на него, Китти пробормотала:

— Да уж!

Она открыла конверт, достала оттуда чек, и Юджин понял, что это алименты от Харпера.

— Может быть, стоит напомнить Джону о Рождестве, ведь в прошлом году он забыл поздравить Криса. Но не забыл организовать круиз по Карибскому морю для себя и Бэрри, — задумчиво сказала Китти.

— А есть ли в этом смысл? Если ему напомнить, он просто пошлет кого-нибудь купить Крису подарок и отошлет его по почте. Имеет ли это какое-нибудь значение?

— Не имеет, — согласилась Китти, складывая чек. — Но иногда мне хочется напомнить ему, что у него есть сын.

— Нельзя силой заставить его полюбить Криса. Некоторые люди не способны заботиться о ком-либо, кроме себя.

Юджин знал, что говорит правду, но ему трудно было представить, что Китти могла выйти замуж за такого мужчину. Ведь она была такой женственной, нежной, исполненной чувства собственного достоинства! Как могла она жить с этим Харпером? Китти отдала ему всю себя, а взамен не получила ничего… кроме Криса. Впрочем, такой дар стоил многого.

— Я пойду, займусь обедом, — вздохнула Китти, — а ты займись с Крисом.

Юджин подошел к ней и нежно взял за подбородок.

— Не беспокойся, Китти. Крис не страдает от недостатка любви. У него есть ты, твоя семья и… я.

Китти ласково погладила Юджина по руке и сказала:

— Спасибо. — Улыбнувшись ему, она повернулась и пошла на кухню.

Смит подошел к Крису и сел рядом с ним на софу. Мальчик моментально взгромоздился к нему на колени и спросил, показывая на открытку: