— Да,.. — как-то кисло улыбнулся врач. — Прогресс, конечно очевиден...
— Не то слово!! — с энтузиазмом подхватил Ягнюк. — Не то слово!
— Да,.. — снова нехотя промямлил врач, пряча глаза и как будто не решаясь что-то сказать. — Да... Видите ли, Олег Николаевич,.. я не зря попросил Вас сегодня одному придти, без супруги... Понимаете, в чем дело... — врач опять отвел глаза и стал смущенно перебирать на столе какие-то бумаги. — Вообще-то я не должен был Вам, наверное, это говорить, но просто Вы мне очень симпатичны... Как человек... Да... — он все никак не мог решиться.
— Что такое? — похолодел Ягнюк. — Какие-нибудь осложнения? Что-то у нее все-таки с психикой случилось? Какие-то остаточные явления? Что?!
— Да нет! — с досадой махнул рукой врач. — Все у нее нормально. Ваша жена психически абсолютно здорова.
— Тогда в чем же дело? — замирая от какого-то нехорошего предчувствия, медленно спросил Ягнюк. Он понял уже, что услышит сейчас что-то страшное.
— Помните, я рассказывал Вам про работу с образами? — врач с какой-то непонятной жалостью смотрел на Ягнюка. — И, в частности, про дом, где живут самые близкие люди?
— Ну да, помню, — ничего не понимая, пожал плечами Ягнюк. — Ну, и что?
— Так вот, — врач набрал побольше воздуха, помедлил немного и наконец решился. — Так вот, Олег Николаевич, Вас там не было. В этом доме. Среди самых близких ее людей.
— И что это значит? — Ягнюк все еще ничего не понимал.
— Это значит, что она Вас не любит.
* * *
— Знаешь, Зой, у меня, наверное, тоже фобия развиваться начинается, — лежа на спине и закинув руки за голову, невесело пошутил Ягнюк. — Пора лечиться электричеством. Мне кажется теперь все время, что ты меня не любишь.
Он протянул руку и щелкнул пультом. Телевизор замолк.
— Что за глупости! — жена на секунду прекратила расчесывать волосы и с удивлением посмотрела на мужа. — Ты же знаешь прекрасно, что это не так. Что я тебя люблю.
— Да, — тихо-тихо, словно про себя, бесцветным голосом пробормотал Ягнюк и несколько раз моргнул. — Знаю. Теперь — знаю. Беспричинные, необоснованные страхи. Фобия!
* * *
И спросил у Люцифера Его Сын:
— Будут ли тот мужчина и та женщина по-прежнему жить вместе?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
— Конечно. Любовь не единственное, что связывает людей в браке. И даже зачастую не главное. Но вот будут ли они счастливы?..
И опять спросил у Люцифера Его Сын:
— Зачем же тогда жить, если нет счастья?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
— Страх перемен. Жажда покоя. Боязнь потерять все, ничего не приобретя взамен.
Все это вполне естественно. Так живут многие. Почти все.
И настал пятидесятый день.
И сказал Люцифер:
— Женщина всегда делает только то, что она хочет сама. Только редко когда в этом потом признается.
АНГЕЛ
«Motus doceri gaudet lonicos
Matura virgo, et frangitur artubus
lam nunc, et incestor amores,
De terero meditatur ungui».
(«Девушка, едва созрев, охотно
учится ионийским пляскам и уже в
эти годы извивается станом и с
раннего детства грезит о
бесстыдной любви». — лат.)
Гораций, «Оды»
«Ангельчик мой!»
Обращение Грибоедова к своей жене Нине в его последнем письме
Кедров отхлебнул еще пива. Голова после вчерашнего трещала.
Блядь! А тут еще работать надо.
Он поморщился и взял очередной сценарий.
Опять баба! Ну, естественно. Что вообще у этих сук в голове!
Он быстро пробежал глазами текст.
Так... Так... А-а!... Понятно... Ну, понятно! Секс втроем, как обычно. Голубая мечта всех этих тупых куриц. Тайная, блядь. Заветная. О чем она думает, когда драчит. Пардон, мастурбирует. Дамы же у нас не драчат, а мастурбируют. Леди. Да-с.
«Дамы-леди»!.. Бляди, блядь, а не леди!! Блядищи!
О-о!.. Она — она — он! Обычно он — он — она. Или он — он — он — она. Обычно дамочка мечтает, как ее вдвоем-втроем пользуют. Насмотрится видео!.. Ладно, короче... Чего там у нас?.. Ага!.. Поня-ятно... Так все романти-ично!.. То есть этой курице кажется, что все это романтично. Вы послушайте, что она пишет! Эта дура набитая.
Кедров хлебнул еще пива, хрипло захохотал и закашлялся. Пиво пролилось на брюки и на распечатку.
Он торопливо отряхнул брюки.
А-а, черт!.. Да, так вот. Где?.. А, ну вот. Да!
«Она <в смысле, вторая мадама!> нежно погладила ее по попе».
Господи-боже! «По попе ее погладила»! Утюгом. О-о-ой!.. Я сейчас умру! «Попа» там, чувствуется!.. О-го-го! Та еще попа! «Щупаешь, то знаешь, маешь вещь!» Есть по чему «гладить».
«И изо всех сил толкнула вперед».
Стоп! Ничего не понял! Ну-ка?.. Да...
«Погладила по попе... и толкнула вперед».
Зачем?!
Кедров представил себе эту картину и потряс головой. Надо меньше пить! Поспешно глотнул еще пивка и впился глазами в текст.
А-а!.. «Прямо в жаждущие объятья своего мужа»! Через точку после «вперед». «В жаждущие», блядь! А, так это вдобавок еще и муж был?! То есть не этой дуры, а второй! В этом-то вся соль! Вся «романтика»! Чтобы с чужим мужем в присутствии жены. Которая к тому же сама «изо всех сил» сзади «в попу толкает». «В жаждущие объятия».
Ну, ясно, что «изо всех»! Если бы не «изо всех», то наша дамочка бы не поддалась. Глядишь, и устояла бы! А так — куда деваться?
Ну, ду-ура!.. Ну, дури-ища!.. Что все-таки у этих баб в голове?! В школе-то хоть она училась? Книжку хоть одну в жизни прочла?.. После «Колобка»?
Одна извилина. И та между ног. Почитал бы ее супруг!.. Эти ее откровения. Умопомрачительные... Умоподрачительные. Фантазмы.
Хотя у нее, у бедной, может, и супруга-то никакого нет. Не ебет никто, вот она и...
Ладно, короче! Хватит отлынивать! Работать надо.
Он еще раз перечитал текст.
Так! Она где-то там «на бале»...
(«На балу», дура! — не удержался и напоследок ядовито усмехнулся Кедров. — «На бале»!.. Сюжетец: «ах, как меня на бале шикарно отъебали!»
После чего уже не отвлекался.)
«... знакомится с очень красивой, молодой и элегантно одетой супружеской парой». Сама она, естественно, тоже вся из себя. Молодая, красивая и элегантно одетая.
Черт! Тут еще описание одежд идет. Элегантных. Платьев всяких.
Ну, уж нет! Тут уж извините!.. Тут я слабоват. И вообще ближе к телу, как говорил Ги де Мопассан!
Так... Ну-у-у... процедуру знакомства мы тоже... пожалуй... опустим,.. — Кедров задумался, покачиваясь в своем кресле, глядя в потолок и рассеянно покусывая нижнюю губу. — Ничего она не добавит... Хотя, можно было бы, конечно...
«Кружась с ним в танце, она испытывала странное, тревожное, томительное чувство какой-то сладкой, манящей, дразнящей опасности. Нет! Вел он себя безукоризненно. И танцор он был великолепный! Но... То, как он на нее смотрел... Его глаза! А рядом за столиком сидела его жена и...»
А, блин! Голова раскалывается. Ладно, обойдемся без всех этих красивостей и без предисловий. Переживет наша дамочка. Сама про свои платья и лифчики додумает.
Как она млела весь вечер и не решалась дать, вспоминала все, те ли у нее сегодня трусы надеты, того ли цвета? А то вдруг в горошек окажутся! Позора потом не оберешься.
Скажут: «мадам!.. в таких трусах!.. да как Вы смеете!!»
Н-да-с. У графьев же все так! На этот счет строго-с. Пришлось даже в дамскую комнату специально бежать, проверять. Вот!
Перейдем сразу к сути. Краткость — сестра таланта! Как она уже в комнате оказалась, и ее сзади в попу изо всех сил толкнули.
Кедров сосредоточился и попытался вообразить себя на месте той женщины, героини. Последнее время он часто писал от имени именно женщин, и потому это было ему сейчас совсем нетрудно, задача его нисколько не смущала. Попривык.
