Кортни сердито смахнула с лица прядь волос.

— Вот почему ты утром встретил меня так холодно! Ты боишься, что я прячу в сумочке уздечку и, стоит тебе зазеваться, накину ее на тебя и лишу тебя твоей драгоценной свободы? Это единственное объяснение, другого я не вижу, потому что я точно знаю, что ты тоже ко мне неравнодушен.

— Дело не в…

Слова застряли в горле Райли, отрицать очевидное он не мог. В том-то и беда, что он неравнодушен к Кортни, и это еще мягко сказано. Будь он к ней безразличен, этот разговор вообще не состоялся бы.

— Скажи, Райли, разве я просила тебя сжечь записную книжку с телефонами других женщин? — Кортни подошла к нему почти вплотную и посмотрела в глаза. — Разве я хоть словом намекнула, что стремлюсь к браку или мечтаю о вечной любви?

В гневе Кортни была прекрасна, если бы Райли не боролся за выживание — и свое, и ее, — то залюбовался бы румянцем на ее щеках, огнем в ее глазах.

— Нет, — признал он.

— Тогда в чем дело? — Кортни ткнула его в грудь своим изящным пальчиком. — Что творится в твоей упрямой голове?

Райли вздохнул и произнес слова, которые — он точно это знал — оттолкнут Кортни.

— Мне не нужна твоя любовь.

Даже если бы Райли влепил ей пощечину, Кортни и то была бы ошеломлена меньше. Во всяком случае, эмоционально. Физически он к ней не прикоснулся, однако она почувствовала себя так, будто получила сильнейший удар в самое сердце, и оно разлетелось на мелкие кусочки.

«Мне не нужна твоя любовь». Какие слова могут ранить больнее?

Кортни отшатнулась от Райли и стала пятиться, пока не уперлась спиной в шкаф, но это не помогло, его слова по-прежнему болезненно отдавались в ее голове гулким эхом, к сердцу подбирался леденящий холод. Как я могла снова так жестоко ошибиться? — в ужасе спрашивала она себя.

— В таком случае мне больше нечего сказать. — Кортни с удивлением услышала, что ее голос не дрожит. К сожалению, она не могла сказать того же о руках и ногах. — Мне нужно собрать вещи.

Больше всего Кортни хотелось сейчас дать волю слезам, но потребность поскорее оказаться подальше от Райли помогала ей держаться. Она дошла до середины гостиной, когда Райли ее окликнул:

— Кортни, подожди.

— Не говори ничего, прошу тебя, — сказала она, не глядя на Райли. Ей не хотелось на него смотреть: вид Райли лишний раз напомнил бы ей, какой она была дурочкой, решив, что он не такой, как другие мужчины. — Мое самолюбие не вынесет нового удара.

— Мне очень жаль.

Если Райли рассчитывал ее умиротворить, то напрасно, Кортни только разозлилась. Она горько рассмеялась и сказала:

— Мне тоже.

Не дав себе времени сделать какую-нибудь глупость, например, расплакаться перед Райли, Кортни ушла в спальню и закрыла за собой дверь. К тому времени, когда она осталась одна, все ее тело сотрясала дрожь. Негодование, смущение и неудовлетворенность образовали гремучую смесь, Кортни чувствовала, что может взорваться от малейшей искры. Руки ее дрожали так сильно, что она не могла расстегнуть пуговицы на рубашке. После нескольких неудачных попыток Кортни просто стянула ее через голову и бросила на кровать. Смятые простыни, казалось, смеялись над ней.

— Проклятье! — пробормотала Кортни.

Она злилась не столько на Райли, сколько на себя: ее снова угораздило сделать неправильный выбор. Учитывая ее прошлое, ей не стоило бы удивляться, но на этот раз последствия ее ошибки будут гораздо серьезнее. На этот раз она по-настоящему влюбилась.

Кортни подобрала с пола бюстгальтер, прошла через всю спальню и взяла платье. По дороге ей пришлось переступать через одежду Райли, разбросанную по всей комнате, и она вспомнила, как ночью буквально срывала ее с его тела. Кортни было трудно представить свою дальнейшую жизнь без Райли, но у нее не было выбора. Он-то свой выбор сделал, ему не нужна ее любовь. Она сама ему не нужна.

Она не была уверена, на кого злится больше, на него или на себя, вероятнее всего, на обоих. На себя — за глупость, за то, что позволила себе влюбиться. На него — за то, что он грубо вышвырнул ее вместе с ее любовью из своей жизни.

Кортни надела платье, застегнула «молнию» до талии и села на кровать.

— Кортни?

Райли вошел в спальню. Кортни оглянулась, не заботясь о том, что бюстгальтер на ней не застегнут, а лиф платья свисает вниз от талии. На красивом лице Райли застыло жалкое выражение, но Кортни не испытала от этого мрачного удовлетворения, напротив, ее собственная боль только усилилась, у нее возникло желание швырнуть в Райли чем-нибудь тяжелым и желательно острым. Райли засунул руки в задние карманы темно-синих джинсов.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

Кортни злилась и недоумевала, почему он не может просто оставить ее в покое. Райли выразил свою позицию яснее ясного. Она ему не нужна. И она это уяснила, так что же ему еще нужно? Она застегнула бюстгальтер, поправила чашечки и повернулась к нему в пол-оборота.

— Вот как? И что же я, по-твоему думаю?

— Ты думаешь, что я — бесчувственный мерзавец.

С этим Кортни спорить не стала.

— Можешь добавить еще несколько определений покрепче, и тогда ты, пожалуй, станешь первым мужчиной в истории, который хоть в чем-то прав.

От ее резкости Райли поморщился, как от боли.

— Наши отношения скончались, и я сейчас не в настроении препарировать этот труп.

Кортни отложила это занятие до того момента, когда останется одна и запасется несколькими упаковками бумажных носовых платков. Она встала и надела лиф платья. Ей хотелось как можно быстрее покинуть квартиру Райли, пока она действительно не запустила в него чем-нибудь.

Хмурые складки на лбу Райли означали, что он не оценил ее сарказм.

— Кортни, ты действительно мне не безразлична. — Он шумно вздохнул и взлохматил пятерней и без того растрепанные волосы. — Черт, наверное, я даже тебя люблю. Не знаю точно, со мной такого еще не случалось.

— Значит, мне невероятно посчастливилось. Я влюбилась в мужчину, который говорит, что любит меня, но не хочет моей любви. Здорово, Райли, железная логика, ничего не скажешь!

Кортни застегнула «молнию» на платье до конца и огляделась, ища туфли. Хоть убей, не пойму, думала она, как можно одновременно признаваться женщине в любви и причинять ей боль.

— Ты только еще сильнее все усложняешь, — пожаловался Райли.

Есть, нашла! Носок одной туфли выглядывал из-под кровати.

— А я и не собиралась облегчать тебе жизнь.

Кортни встала на колени, откинула свисающую до пола простыню и чуть не расплакалась: постельное белье все еще хранило запах Райли, запах их неистового соития.

— Может, остановишься на минутку и позволишь мне все объяснить?

Кортни схватила туфли и поспешно встала, чтобы не вдыхать запах, напоминающий о том, что она теряет. От резкого движения у нее на секунду закружилась голова.

— И не подумаю! — бросила она и быстро пошла к двери спальни.

Райли последовал за ней. И воспоминания — тоже.

Шпильки были разбросаны по дивану и по полу, Кортни собрала их и высыпала в сумочку. Она выпрямилась и почувствовала на плече тяжелую руку Райли, вынуждающую повернуться. Кортни повернулась, но не подняла на него взгляд. Она боялась, что если посмотрит в глаза Райли, то не выдержит и разрыдается.

— Кортни, посмотри на меня.

Не смей, не вздумай смотреть ему в глаза, это слишком опасно! — приказала себе Кортни.

Райли мягко приподнял ее голову за подбородок, вынуждая посмотреть на него. Кортни подчинилась — и была ошеломлена выражением боли, которое читалось в его взгляде. Райли страдал так же, как она.

— Мой отец любил маму.

Бархатный голос Райли, полный чувства, немного пригасил гнев Кортни, но не до конца.

— Она была для него всем. — Он опустил руку. — Когда она умерла, он тоже умер. Физически он не изменился, но внутри него что-то умерло, осталась только внешняя оболочка. Кортни, я не гоняюсь каждый день за вооруженными преступниками и, конечно, не лезу на рожон без особой необходимости, но в моей работе все равно есть элемент опасности.