— Убивать сыщика было очень глупо с вашей стороны, — сказал Бушар, поглаживая черного кота, сидящего у него на коленях.

— Он подошел слишком близко к разгадке и все бы ей рассказал. А этого нельзя было допустить. — Филипп равнодушно пожал плечами. — Что мне было делать?

— Она бы даже не знала о вас, если бы вы ее не преследовали. Я предупреждал вас. Далтон не идиот.

— У меня кончается терпение. Когда я ее убью? — Филипп стукнул кулаком по столу. — Когда? Когда?

— Если вы будете создавать мне проблемы вашей глупостью, — проворчал Бушар, — я убью вас сам.

— Но вы обещали мне месть!

— Имейте терпение! Отомстите. Я тоже начинаю уставать от такой жизни. — Он обвел рукой убогую комнату. — Думаю, я использую молодую жену как наживку. — Он рассмеялся, откинув голову. — Это будет очаровательно. Влюбленный болван попадет прямо в нашу ловушку. Как вы думаете, Филипп?

Филипп усмехнулся.

— Да, конечно. Это будет легко. И я заставлю ее страдать. У нее такая нежная шея, как шелк...

Бушар нетерпеливо отмахнулся.

— Довольно о бабах. Сейчас у нас есть более срочные дела. Мы должны заняться нашим старым другом Билли Харпером, — проговорил он, поворачиваясь к человеку, забившемуся в угол убогой лачуги. — Мы оба уже отомстили бы, если бы он все не испортил. Ты это знаешь, Билли?

— Я не виноват! — выкрикнул Билли. — Я заставил его прийти, как вы просили. Я свое дело сделал. Откуда мне было знать, что он приведет друзей? Это его вина! — крикнул он, тыча пальцем в Филиппа. — Он дал ему уйти! Далтон умнее вас, вот что!

Закрутив ус, Филипп спросил:

— Хотите, я убью его прямо сейчас?

— Вы знаете, что надо делать, — кивнул Бушар.

— Нет-нет, начальник, я сделал, как вы сказали! — закричал Билли, пятясь от Филиппа.

— Мы не можем позволить себе ошибки, — произнес Бушар, отправляя в рот шоколадную конфетку. — Ты слишком много знаешь, mon ami. И имеешь скверную привычку рассказывать это любому, кто заплатит.

Колокольчик на дверях маленькой ювелирной лавки прозвенел, и Кара, прижимая ридикюль к груди, вошла внутрь.

— Добрый день, мадам, чем могу служить? — произнес невысокий лысый человек за прилавком.

— Я хотела бы продать... драгоценности, — ответила Кара.

Человек протянул руку, и она неохотно открыла ридикюль. Почувствовав укол совести, она быстро заглушила его и протянула шкатулку пожилому ювелиру.

Осмотрев сапфиры, она покачал головой.

— В чем дело? — спросила она, начиная тревожиться.

— Я не могу предложить вам столько, сколько они стоят, — ответил ювелир со вздохом сожаления.

— Сколько вы можете дать?

Он подозрительно посмотрел на нее из-под очков.

— Почему вы хотите продать такие прекрасные драгоценности? — спросил он, задумчиво потирая подбородок.

— Вряд ли вас это касается, сэр. Если вы не способны справиться с моим делом, я пойду в другое место, — заявила она, забирая сапфиры.

Ювелир протянул руку в попытке остановить ее.

— Я не говорил этого.

— Сколько вы предлагаете?

— Поймите, я могу предложить только очень скромную цену.

— Сколько? — спросила она, сдерживая нервную дрожь.

— Эти драгоценности редки. Немногие могут позволить себе такое, — заметил он, поднеся сверкающее ожерелье к свету.

Она кивнула, чувствуя тошноту. Названная им цена была оскорблением, но у нее не было времени на поездку к другому ювелиру.

— У вас есть наличные? — спросила она, заметно волнуясь.

— Нет, но я дам вам чек, и вы сможете получить сумму в моем банке.

Кара закрыла глаза. Еще одна задержка, прежде чем она сядет на корабль и окончательно избавится от этих противных британцев.

— Прекрасно! Я согласна.

Пока он заполнял чек, Кара нетерпеливо барабанила пальцами по прилавку. Наконец все было готово, и Кара поспешила на улицу.

К несчастью, пешком до банка на Кинг Уильям-стрит было далеко. Улицы были забиты народом. Ей никак не удавалось взять кеб.

Вскарабкавшись наконец в экипаж, она прокляла все на свете. Никогда прежде ее не преследовало такое возмутительное невезение. Скорей бы уж покинуть эту Богом забытую страну!

Подъезжая к банку, она задыхалась от нетерпения. Прошла целая вечность, пока она дождалась очереди к кассиру. Тот отсчитал сумму, и Кара поспешила прочь из банка. На этот раз у нее хватило ума попросить кеб-мена подождать.

— В доки Ист-энда, и скорее! — крикнула она.

Кебмен поднял бровь.

— Вы уверены, мисс?

— Да, — сказала она коротко. У нее кончалось терпение. — Вы меня отвезете или поискать другой кеб?

— О нет, мисс. Как скажете, мисс.

Никогда Кара не была в таком состоянии. Закрыв глаза, она прислонила голову к кожаной подушке. Скоро, думала она, очень скоро все будет кончено. Ужасный кошмар останется в прошлом.

Алекс... Он не любит ее. Это совершенно очевидно. Как бы ей хотелось, чтобы их связь продолжалась за пределами спальни. Он такой добрый, внимательный любовник. И такой эгоистичный грубый муж.

Если бы только он сделал шаг навстречу. Он бы обнажила перед ним свою душу. Вместе они могли бы противостоять любому злу. Но этому не бывать. Вот почему она не может остаться. Это слишком опасно для нее и окружающих.

Бостон прекрасный город. Он был ее домом, сколько она себя помнила. Он сможет найти жилье и получить работу. Она прекрасно шьет, и, быть может, ей удастся получить работу в модном салоне? Да, будущее выглядит вполне радужным. Почему же тогда она утирает слезы рукавом?

После бесконечного пути по переполненным улицам они наконец прибыли в доки. Торопливо расплатившись с кебменом, она подобрала юбки и устремилась в судовую контору.

Дверь конторы с грохотом захлопнулась за ней, заставив довольно невзрачных людей обернуться к молодой элегантной даме. Оглядев маленький грязный зал и его отталкивающих посетителей, она крепче сжала ридикюль и приблизилась к кассе.

— Я хотела бы купить билет до Бостона. В один конец, пожалуйста.

Человек за окошком выплюнул на пол жевательный табак и прорычал:

— Судов нет до утра.

Кару передернуло от огорчения.

— Не может быть! — воскликнула она. — Вы не понимаете, я должна отплыть сейчас. Возможно скорее!

Но противный кассир только покачал головой.

— Это все, что я могу вам предложить.

Кара перевела дыхание.

— Очень хорошо, — сказала она и, порывшись в ридикюле, начала отсчитывать деньги на билет.

В момент, когда она подвинула деньги через прилавок, на них легла большая мужская рука. В ярости она обернулась, чтобы вырвать деньги у наглого грубияна, и застыла как вкопанная. Алекс!

— Моя жена, — сказал он, — передумала.

Стальные пальцы сомкнулись на ее запястье. Она не успела открыть рот, как он выволок ее из конторы, сопровождаемый смехом и поощрительными возгласами посетителей.

Порыв ветра сдул с головы шляпку. Она попыталась поймать ее, но муж дернул ее за руку и потащил дальше.

Она споткнулась.

— Алекс! — вскрикнула она, опускаясь на землю.

Он обернулся к ней, глаза его дымились от ярости. Алекс выглядел так, будто был готов убить ее. Он ведь способен на убийство, напомнила она себе. Ноздри его раздувались, жилка на виске бешено пульсировала.

— Вставай! — рявкнул он.

— Алекс! — взмолилась она; сердце билось как пойманная птица.

— Встаньте на ноги, мадам! — прорычал он, грубо дернув ее за руку. — Или предпочитаете, чтобы я волок вас всю дорогу до Брук-стрит?

Она помотала головой и с трудом поднялась.

— Алекс, пожалуйста... — крикнула Кара. Охая, она заковыляла вслед, еле поспевая за его быстрым шагом.

Поглазеть на позорное зрелище собралась целая толпа, которая весело поощряла ее грубияна-мужа.

Она едва успела перевести дух, как Алекс открыл дверь кареты и процедил сквозь зубы:

— Внутрь! — Поднявшись за ней, он хлопнул дверцей.