Он был безукоризненно одет — за исключением ярко-белого кружевного воротника, весь в черном. Ничего не скажешь, подходящий костюм для дьявольского отродья! — прошептала она про себя. Тот факт, что он выглядит невероятно элегантно, она предпочла проигнорировать. Волосы цвета воронова крыла и медальный профиль производили впечатление неотразимой мужественности. Как обычно, при взгляде на него у нее быстрее забилось сердце. Алекс внезапно поднял глаза и, к неописуемому ужасу Карины, заметил ее в окне. И имел наглость улыбнуться ей. И помахать рукой!

Карина поспешно отступила от окна, униженная до глубины души. Он ее видел! Одно дело смотреть на мужчину влюбленными глазами с безопасного расстояния и совсем другое — когда тебя поймали на этом. Как она сможет это пережить?

Алекс был положительно взбешен. Он нещадно гнал Голиафа, чтобы успеть на встречу с сэром Гилбертом, только чтобы обнаружить, что тот надолго задерживается.

Наливая себе щедрой рукой превосходный французский коньяк хозяина, он пытался терпеливо ждать. Мысли его вернулись к Каре, и задумчивая улыбка появилась на лице. Ну и штучка! Безусловно, самая страстная женщина из всех, кого он знал.

Смакуя бренди, он с замиранием сердца предвкушал их следующее столкновение. Если прошлое предвестник будущего, то его ждет неслыханный восторг. Чтобы оторваться от ухаживания за столь прелестной маленькой озорницей и уехать в Лондон, понадобилось все его самообладание. И ради чего? — спрашивал он себя с горечью. А что, если у Гилберта не будет свежих новостей по делу Бушара?..

Этот лис Бушар снова перехитрил Алекса. На этот раз Алекс был уверен, что поймает мерзавца. Немного осталось мест, где предатель мог прятаться. Все порты были взяты под наблюдение, и Бушар был не настолько глуп, чтобы еще раз пытаться бежать во Францию.

Три года Бушар ускользал от Алекса. Ловкий противник, он долго дурачил Алекса, скрываясь под маской лорда Роберта Коллинза, защитника Королевства. Алекс поморщился при обидном воспоминании.

Неловко ерзая в кресле, он вспоминал... Бушар втерся в доверие к Алексу, прикидываясь его лучшим другом. А сам все время передавал разведке Наполеона детали британского наступления, которые Алекс легкомысленно ему выбалтывал. Алекс никогда не сможет забыть о гибели английских солдат, произошедшей по вине его непростительного легкомыслия.

Он единым духом проглотил остаток бренди и налил себе еще. Даже руки вспотели при одной мысли о предателе. Впервые в жизни Алекс жаждал убить человека.

— А, Далтон, — проговорил сэр Гилберт, закрывая за собой дверь. — Сожалею, что заставил вас ждать.

Алекс круто повернулся к нему.

— Какие новости? — спросил он с тревогой.

Гилберт подошел к столу и налил себе бренди.

— О Бушаре ничего, если вы надеялись на это.

— Тогда за каким дьяволом такая спешка? — проворчал Алекс.

Поставив хрустальный графин на стол, Гилберт холодно ответил:

— Не забывайте, что это учреждение функционирует не только для того, чтобы удовлетворять ваше чувство мести. Бушар лишь одна из многих проблем. Его час еще придет. Лучше сосредоточьтесь сейчас на нашей непосредственной задаче.

Алекс сжал зубы.

— И в чем она состоит?

Гилберт расположился за рабочим столом и пригласил Алекса сесть рядом. Последний неторопливо повиновался.

— Надеюсь, вы знакомы с Парижским договором? — спросил Гилберт, просматривая бумаги на столе.

Алекс кивнул.

— Тогда вы также знаете, как ненадежен этот договор.

— Ненадежен? — Алекс презрительно фыркнул. — Вы не забыли, что маленький капрал навсегда запрятан в Южной Атлантике?

— Может быть, но мы рискуем многое потерять, если мир не продержится. Члены Священного Союза полны решимости поддерживать мир.

— Я не разделяю вашей озабоченности. Наполеон уже имел свои сто дней.

Не смущенный скептицизмом Алекса, сэр Гилберт продолжал:

— Как вы знаете, Англия заинтересована в том, чтобы Людовик Восемнадцатый оставался королем.

Алекс тяжело вздохнул. Людовик Восемнадцатый в его глазах был шут, ведомый Талейраном.

— Трон Людовика в безопасности.

— Да. Но о мартовском вторжении Наполеона не следует забывать.

— И роялисты начали белый террор против бонапартистов, — заметил Алекс с усталым кивком. — Вы никогда не заставите меня поверить, что французы будут приветствовать его сторонников. Они с удовольствием слушают, как он диктует свою автобиографию на Святой Елене.

— Неофициально я согласен с вашими впечатлениями. Гласно, однако, я должен принимать эту озабоченность всерьез. Не забудьте недовольство у нас дома. Любой, желающий нарушить баланс сил, может использовать экономические трудности в своих интересах.

Алекс потянул себя за галстук. Он понимал, что экономический кризис потряс страну. Безработица была пугающей, и многие ворчали, требуя парламентской реформы в духе Уильяма Коббета.

— Чего вы хотите от меня? Чтобы я отправился во Францию и попросил немногих оставшихся поджигателей признаться? — Он покачал головой. — Честно говоря, Гилберт, это потеря времени. Во Франции господствуют умеренные, которые поддерживают Политику правительства. Я отказываюсь верить, что кто-либо во Франции желает новой войны.

— Тем не менее, — проговорил Гилберт раздраженным тоном, — кое-что вы предпримете. Ухудшение социального и экономического положения в Англии идет на пользу тем, кто противостоит Хлебным законам. Не надо забывать об этой ужасной бойне при Питерсфилде.

Едва ли Алекс мог ее забыть. Ее даже, по аналогии с Ватерлоо, называли битвой при Питерлоо. Несколько сотен человек были ранены, некоторые убиты при разгоне митинга за отмену Хлебных законов и парламентскую реформу.

— Кто знает, куда заведет нас эта радикальная агитация? — Гилберт откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы под подбородком. — Если, разумеется, вы не предпочтете, чтобы я послал другого агента.

Алекс рассердился.

— Нет, — сказал он сухо, вперяя в Гилберта ледяной взгляд. — Я справлюсь. Когда ехать?

— Вы не едете.

Алекс недоуменно нахмурился.

— По вашему совету я пригласил Дэниела Резерфорда. Он уже изучает все возможные связи.

Алекс ухмыльнулся. Он хорошо представлял, что именно изучает его добрый друг Дэниел. И это был отнюдь не заговор.

— Заговор, если он существует, может организовываться дома, — заметил сэр Гилберт.

Алекс наклонился вперед.

— Кем? И для какой цели? — резко спросил он.

Медленная улыбка растекалась по лицу сэра Гилберта.

— А это вам и предстоит выяснить.

— Кара, — позвал ее сэр Чарлз из дверей кабинета, — вас не затруднит зайти ко мне?

Улыбка Кары исчезла, когда она вошла в комнату, ибо выражение лица герцога было строгим.

— Сядьте, пожалуйста, — сказал он сухо.

Усевшись в коричневое кожаное кресло, она заметила человека, стоявшего перед камином, и нахмурилась. Судя по одежде, он был из деревни.

— Вы узнаете этого человека? — спросил сэр Чарлз холодным тоном.

Недоуменно морща лоб, она уставилась на незнакомца.

— Нет, — ответила она, качая головой и удивляясь, почему герцог задает такой вопрос.

— Вы никогда в жизни его не видели? — настаивал он.

Глаза ее сузились в недоумении; она взглянула еще раз на неряшливо одетого человека.

— Нет, — сказала она, с любопытством глядя на дядю. — Никогда.

— Это та самая, ваша светлость, — воскликнул незнакомец, комкая в руках старую шляпу. — Я видел ее с ним в гостинице. Он взял ее прямо наверх, правда. Ему так не терпелось получить комнату...

— Довольно! — рявкнул герцог. — Я не потерплю подобных обвинений против мисс Симпсон в своем доме!

Тут ее охватила паника. Сердце заколотилось так, что готово было выскочить из груди. Он видел ее в гостинице с Алексом! Комната поплыла у нее перед глазами. Ее сейчас стошнит, прямо в кресле. Нет, только не здесь. Глубоко дыша, она попыталась успокоиться. Он не может ничего доказать.