— Как ты думаешь, куда ты идешь?

В голосе его ясно слышался смех. Элизабет закусила губу, борясь с желанием рассмеяться вместе с ним. Какая ирония, что девушка, которая не терялась в любой светской ситуации от самой легкой усмешки до самой короткой паузы, совершенно терялась в этих бескрайних просторах! Ей бы следовало предвидеть появление Уилла, но ничуть не бывало.

— Я шла… домой.

— А я раздумывал, не убегаешь ли ты от меня, — продолжал он с улыбкой, — когда увидел, что ты прошла примерно в ста ярдах от лагеря и продолжаешь решительной походкой направляться на запад.

Элизабет резко повернулась, поднеся сложенную газету к лицу, чтобы заслонить глаза от солнца. Теперь она видела ее на утесе — маленькую хижину из брезента и дерева, которую построил Уилл. Она осталась далеко позади, но Элизабет очень хорошо ее видела.

— Наверное, ты ее передвинул! — Она взглянула на Уилла и с шутливой укоризной покачала головой. — Ее там не было двадцать минут назад! Я в этом уверена.

Она тщетно ждала его ответа и наконец поняла, что он не собирается говорить. Его бледно-голубые глаза на загорелом лице пристально смотрели на нее, а полные губы, слегка изогнутые по бокам, не шевелились. Интересно, о чем он думает? Возможно, удивляется, насколько она изменилась.

Уилл Келлер был слугой ее покойного отца. Резкие черты лица всегда делали его непохожим на Генри Скунмейкера из высшего света. Но когда они оба стали старше, Элизабет обнаружила, что Уилл удивительно красив, и она считала это своим собственным драгоценным секретом.

— Тебе просто нравится, чтобы я гонялся за тобой, не так ли? — сказал он в конце концов.

— Да.

Она улыбнулась. Он ответил ей улыбкой. Затем она сделала шаг в его сторону.

— Значит, ты собираешься отвезти меня домой?

— Нет, — ответил Уилл и, перекинув ногу через широкую спину лошади, приземлился с другой стороны. — Прежде я хочу кое-что тебе показать.

Он взял лошадь под уздцы одной рукой, а вторую протянул Элизабет, и они пошли рядом, направляясь на север, вверх по склону холма. Она слегка отставала, крепко держа его за руку. Элизабет едва доставала до широкого плеча Уилла.

— Я увидел это на днях, когда разведывал здесь, — продолжал он, хотя на самом деле Элизабет не нуждалась в пояснениях.

Она следовала по этим необъятным просторам за ним, весьма приблизительно представляя себе его план заработать на западе состояние. И сейчас, взобравшись на вершину холма, она взглянула вниз, на арендованный ими участок. При виде целого поля оранжевых маков, сверкающего не хуже канделябров на Пятой авеню, она крепче сжала руку Уилла.

— Как красиво, — прошептала она.

— Не правда ли?

— Дома всегда было так много цветов, помнишь? Но ничего похожего на это.

— Потому что это дикие цветы. Да и вообще мы уже не дома.

Элизабет не нашлась, что ответить, и просто улыбнулась. Уилл взял ее лицо в руки и поцеловал. А потом прижал к себе, и она сразу забыла, что когда-то существовало какое-то другое место. В Нью-Йорке Они могли проводить время вместе и выказывать друг другу нежность лишь втайне, урывками, поздно ночью или рано утром. Теперь, на Западе, когда некому было за ними наблюдать, кроме огромного неба да старой лошади, сейчас опустившей голову. Элизабет тянуло к Уиллу с силой, которая чуть ли не пугала ее. Наверное, это тоска по упущенному времени, предположила она. А он уже поднял ее на руки и понес к лошади. Открыв сумку, притороченную к седлу, он вынул кусок брезента.

— Мисс Элизабет, — сказал он, глядя на нее своими искренними глазами.

Он по-прежнему называл ее так, хотя она и возражала. Ему трудно было отказаться от этой привычки. Он все еще держал ее на руках, и она крепко обхватила его за шею. Уилл бросил кусок грубого брезента на землю. Потом наклонился и положил Элизабет на брезент.

— Что ты собирался сказать? — спросила она, когда он прилег рядом.

Она повернулась на бок, лицом к нему. Уилл снял с нее шляпу и начал задумчиво играть ее волосами.

— Однажды я построю тебе настоящий дом, — спокойно произнес он. — С комнатой, где можно обедать, и с комнатой, где можно принимать гостей, и чтобы было достаточно ваз, так что ты сможешь сорвать столько маков, сколько захочешь, и расставить их повсюду.

— О, я знаю, ты это непременно сделаешь!

Она рассмеялась, а затем потянула его за руку, так что он оказался над ней, заслонив небо.

Элизабет лежала, ощущая цветы под головой, через брезент, волосы ее разметались вокруг головы. Она улыбнулась, увидев, что выражение лица Уилла стало серьезным. Волосы у него сильно отросли, так что падали на воротник рубашки. Кожа, которая и прежде была смуглой, приобрела па солнце красноватый оттенок. Казалось, ему всегда было неуютно в городе, и только здесь, на открытых просторах, он чувствовал себя в своей тарелке.

Их губы слились, и, когда он отстранился, чтобы снова взглянуть на нее, Элизабет почувствовала, как у нее покраснели щеки и шея. Она ощущала приятную легкость. Молчание, которое последовало, как-то странно затянулось, и поначалу ей показалось, что у него есть еще какой-то сюрприз. Она не первый день знала Уилла и чувствовала, что за этим молчанием что-то стоит. Он явно собирается ей что-то сказать.

— Мы остановились здесь не только по счастливой случайности, — сказал он со своей очаровательной серьезностью, которая так пленила ее когда-то.

Оторвавшись от нее, он сел.

— Вот как? — беспечно ответила она.

— Да. Я уже знал об этом месте. Твой отец рассказал мне о нем.

Дыхание Элизабет замедлилось, и она почувствовала, что глаза ее увлажнились. Воспоминание об отце всегда так на нее действовало. С одной стороны, он олицетворял здравый смысл семьи, но с другой стороны, был не в ладах с финансами. Он принимал неправильные решения, касающиеся своего наследства. Элизабет приподнялась на локте, чтобы отогнать эти мысли.

— Но каким же образом?

— Когда я возил его повсюду, и мы беседовали.

Уилл тщательно выговаривал каждое слово, и речь его была лаконичной, как всегда, когда он перед разговором несколько раз что-то обдумывал.

— Он рассказывал мне о местах, в которых побывал. Он рассказывал мне о многих местах, которые я, возможно, захочу увидеть, но про это место сказал, чтобы я его отыскал, если захочу разбогатеть. Он дал точное описание. Он сказал, что…

— О, Уилл. — Элизабет показалось, будто холодный ветерок коснулся ее шеи. — Папа говорил много прекрасных вещей, но он был мечтателем. Ты же это знаешь. — Уилл продолжал смотреть в направлении хижины, ничего не отвечая. — Я просто не хочу, чтобы ты возлагал надежды на что-то нереальное. Как раз сегодня утром я прочла в газете, как трудно найти нефть, и как много людей, приехавших из Пенсильвании, потерпели неудачу. А ведь у них был опыт. Они не смогли конкурировать с крупными компаниями. Эти компании — единственные, кому удалось найти нефть.

— Я собираюсь обеспечить тебе такую же хорошую жизнь — не хуже той, от которой ты отказалась.

Взглянув на Элизабет, он положил руку на изгиб ее шеи.

— Твой отец сказал мне, как это сделать.

Элизабет особенно хотелось поцеловать Уилла в такие минуты.

— О, мне не нужны деньги, Уилл, — прошептала она.

И, прижавшись к его теплому телу, снова его поцеловала.

Позже, когда они шли обратно, в обнимку, тесно прижавшись друг к другу, она почувствовала такую умиротворенность, что на минуту даже перестала размышлять о том, правда ли на самом деле то, что она сказала под конец, — насчет того, что ей не нужны деньги.