Тогда… потрясла… в Мэддорате…
Но он не был в Мэддорате. За все время своей жизни Уолт Намина Ракура никогда не посещал Мэддорат. Находился рядом, в соседних странах, по делам Школы, но в самом Мэддорате — нет. За все время своей жизни. Этойжизни.
В горле образовался комок, руки задрожали. Уолт погасил заклятие и вытер проступивший на лбу пот. Невозможно. Не может быть. Он вспомнил событие из предыдущего рождения?! Тиэсс-но-Карана дала сбой?! Или… Или что?!
Как такое могло случиться?
Одно о Тиэсс-но-Карана Уолт знал точно: она блокирует знание о всех предыдущих реинкарнациях, надежно блокирует. Например, Возрождение Тени захватывает только навыки, своего рода простейшую физическую память тел, занимаемых прежде разумной энергемой Ракуры; но никогда Возрождение не затрагивало эмоции и мышление. Под ударом могло оказаться лишь его первое рождение, возникновение его «Я», на котором свило свое гнездо Тиэсс-но-Карана, — но обрывки других жизней просто не имели шанса появиться в его сознании!
Что-то затронуло основы? Неужели Ангел Небытия сломал незримые печати? Или магия иномирян-Хирургов как-то повлияла на сложные формулы, нарушив структуру древнего заклинания? Стоп, это пока несущественно. Куда важнее понять, чем грозит, если он произошел, сбой Тиэсс-но-Карана.
Да понятно, чем это грозит. Возрождением Тени, абсолютным и безвозвратным, и уничтожением Уолта как личности, превращением Ракуры в придаток Меча, могучий и непобедимый — но всего лишь придаток. И еще — разрушением Равалона, когда Меч войдет в силу в пределах ограничивающего его мироздания. Ни первое, ни второе Уолта не устраивало.
Хотя Тень молчит, после инцидента на спине угорра о себе ничем не напоминает. Тиэсс-но-Карана сдерживает Отражение, но не удерживает энергии прошлых перерождений, материализующихся в виде воспоминаний? Странно. Как если бы целый горшок без единой трещинки пропускал воду.
Проклятье, мало для него Подземелья и конклавовца, так еще и новые проблемы. Четырехликий Савах отвернул от него все свои четыре лица — Удачу, Везение, Счастливый Случай и Фортуну?
И что делать, если Тень начнет пробиваться в самый неподходящий момент? Когда рядом будут убоги, Джетуш, Игнасс, Эльза?!
— Тебе помочь? — спросила Эльза.
С трудом сдержавшись, чтобы не заорать от неожиданности, Уолт взглянул на ар-Тагифаль. Девушка вышла из ванной и выглядела чудесно посвежевшей: мягкая улыбка на губах, голубая гладь глаз словно подсвечивается изнутри, на щеках нежный румянец, светлые волосы рассыпаны по плечам. Наверное, Эльза решила не дожидаться, пока волосы высохнут сами, воспользовалась магией — остаточные октариновые чары гасли вокруг головы. То же самое и с одеждой. Видимо, пока Магистр купалась, специальные заклятия подчистили сапоги, штаны, кольчугу и куртку. Гм, она в обыденной магии разбирается лучше, несомненно, да…
— Помочь? — переспросил Уолт и обнаружил, что теребит в руках штаны, увеличивая дыру на правой штанине. Еще он обнаружил, что сидит в одном исподнем, и слегка смутился.
— Да, с одеждой. — Эльза опустилась рядом и осторожно взялась за шевелящийся камзол. Тот тут же свернулся у нее в руках и — Уолт мог поклясться! — довольно заурчал. Да что же он там такое наколдовал?!
— Как интересно. — Эльза с любопытством подняла камзол, развернула его. — Как ты это сделал? Никогда не встречала подобного распределения заклятий.
— Ловкость рук и никакого мошенничества, — пробурчал недовольно Уолт. Магичка недоуменно посмотрела на него.
«Почему я злюсь? — спохватился Ракура. — Она же не виновата. Она и представления не имеет, что сидит рядом с разрывным заклинанием, готовым вот-вот активироваться. Не подозревает ни о Тиэсс-но-Карана, ни о Тени. Вины Эльзы в моих неудачах нет. Лучше себя поругать!»
— Извини, — Уолт смущенно отвел взгляд. — Я просто устал. Как сказал учитель: слишком много нового. Да еще Хирурги… — Магистра передернуло.
Эльза положила куртку, переставшую дергаться, на кровать. Сделала несколько Жестов, прошептала Слова — и разрывы на боках и рукавах стали затягиваться сами собой. Переход от синтеза материи к овеществлению в конкретном гиле для подручных вещей у нее получился превосходно. Надо будет потом восстановить по памяти гештальт, разобрать на составляющие и понять, что же у него не получается. Может, все дело в ноэзисе? Вроде ведь делал все так же, как и Эльза, но у нее камзол не норовит вырваться из рук и запрыгать по комнате.
Впрочем, с памятью пока лучше не связываться. Один образ восстановил — и теперь не избавиться от навязчивого видения Возрождения с воплями Тени: «Бу-га-га! Я здесь хозяин!»
— Скажи, Уолт. — Девушка подвесила камзол на нечто вроде воздушной вешалки, и, пока по воротнику скакали октариновые искорки, взялась за магическую штопку штанов Ракуры. — Я… вот думаю…
— Да? — Уолт внимательно следил за действиями магички, плетущей вязь из Жестов и Слов. Надо запомнить, мало ли, вдруг карьера боевого мага будет обрублена на корню Конклавом, и придется тогда до конца жизни зарабатывать ремонтом одежды, ха-ха…
Собственная шутка не показалась Уолту смешной.
— Я… — Эльза неуверенно посмотрела на него. Она будто не решалась спросить о том, что очень сильно хотела узнать. Пальцы, складывающиеся в Жест, дрогнули, и пленка, накрывшая дыру на правой штанине, из октариновой стала эннеариновой. Девушка сосредоточилась и мгновенно исправила свою ошибку.
— Хотела спросить, почему у тебя такое странное имя?
«Нет, не такой у тебя был вопрос. Иначе зачем ты отвернулась, спрашивая? И почему так покраснела… Кхм… Впрочем, довольно мило покраснела. Ладно, отвечу на этот, хотя мучает тебя другой вопрос».
— Почему странное?
— Ну, первое имя западное, а остальные — восточные. Непривычно.
— А, в этом смысле. Все очень просто. — Камзол полностью восстановился, и Уолт бережно прикоснулся к нему, опасаясь неосторожно нарушить магию Эльзы и вернуть камзолу вид абы как соединенных кусков ткани, еще и изгрызенных молью. Интересно, если камзол укрепить в наиболее уязвимых местах кольчугой из мягкого мифрила, сможет он выдержать удар лапы Твари? Может, и выдержит, если кольчугу сплетут феи, добавив в свою работу, как всегда, толику естественных чар Фюсиса, которых чародеям никогда не удастся воспроизвести в лабораторных условиях и которые добавят кольчуге необыкновенных и, что самое главное, практически вечных свойств вроде сопротивления огню или ветру.
— Как ты знаешь, я сирота, меня подбросили в монастырь райтоглорвинов. А у исповедующих веру в Грозного Добряка есть традиция привечать представителей других вер и обмениваться с ними дарами. Ну это на тот случай, если не Грозный Добряк, а иной бог поднимется по Лестнице Совершенства до состояния Тв арца, и тогда райтоглорвины окажутся с ним в хороших отношениях, и их тоже спасут, когда настанет гипотетический Конец света.
— Странная концепция, — озадаченно сказала Эльза. — Они настолько не уверены в своем боге?
— Не то чтобы не уверены, наоборот, дай райтоглорвинам волю, они изничтожат все чужие веры, считая, что творят благо для всех смертных — ведь только Грозный Добряк спасет каждого верующего в него. Они, скажем так, перестраховываются. Грозный Добряк, конечно же, кандидат на роль Тв арца нового мира номер один, но в случае чего лучше спасение, чем смерть без перерождения. До ужаса прагматично, хотя по своим основаниям иррационально, впрочем, как и любая религия. Но я же не договорил. Так вот, в день, когда мне давали имя, в монастыре гостили иноки с Дальнего Востока, принесшие в подарок настоятелю священные книги своей религии. Одного звали Ракура, другого — Намина. Первое имя мне дали по традиции — в честь святого Уолта Яростного Молота, который принес веру райтоглорвинов в княжества Элории. Второе и третье имена мне дали в честь гостей, демонстрируя добрые намерения по отношению к ним и их религии. Хотя книги, как мне рассказывали, потом предали анафеме и спалили, стоило инокам покинуть монастырь. Как видишь, ничего странного.
