Ну что же, посмотрим.

Джетуш Малауш Сабиирский, лучший маг Стихии Земли Равалона, выпрямился. Расправил плечи. И стал предельно серьезен.

Он ударил всеми простыми боевыми заклинаниями, которые оставались скрытыми в ауре. Простыми — для него, конечно. Уолту или Эльзе половины хватит, чтобы полностью опорожнить Локусы и ауру. Из земли поползли приобретшие прочность стали стебли, и Травяные Копья пронзили ноги Ацедия, удерживая его на одном месте. Руки Огня голодными волками впились в живот, Шквал Ветра вцепился в горло, словно Дикий упырь, Цепь Молний рычащими угрями помчалась по рукам, Крик Вильгельма ударил по барабанным перепонкам, за ним последовали Молот Табула, Рев Тьмы, Светлое Изгнание, Купель Смерти, Пики Витгенштейна, Северные Агнцы, Скорпионы Эльдора, Глефа Ярости и другие, другие, другие… Пульсаров, огнешаров, ледяных стрел, водяных хлыстов, воздушных ям и каменных ядер Земной маг выпустил столько, что мог разбить войско королевства средних размеров, если бы Номосы Конклава не запрещали боевым магам участвовать в сражениях смертных.

Но всей используемой магии не хватило для уничтожения Ацедия. Тот бесновался посреди магического светопреставления, словно одержимый Тьмой и Мраком гоблинский шаман из Восточных степей, и, несмотря на хлещущую из многочисленных ран кровь, не собирался умирать. Скорость его регенерации могла сравниться, наверное, со скоростью восстановления тела Бессмертного, явившегося в мир смертных, Онтическим Эфиром. Но блондин отнюдь не Бессмертный — ни бог, ни убог.

Тартарарам с ним. Пусть веселится, как умалишенный. Ведь Ацедий еще не испытал мощь основного удара.

Пока элементарные и легкие боевые заклинания бесноватым градом сыпались на блондина, Джетуш плел основные чары. Несколько синхронных магоформ совсем не проблема для мага его класса. Сложностью некоторых чар восхитились бы даже Архимаги Конклава, но одновременно поразились бы: такая плотность магических энергий не может не аукнуться на нормальной работе Локусов Души и телесном здоровье. Но Земной маг понимал, чем рискует.

Ради победы он был готов на все.

Сначала потихоньку из ноздрей посыпалась пыль — неприятно, но терпимо. Но когда в пыльное облако стало обращаться его тело, когда он стал терять человеческий облик, превращаясь в груду крупиц — железных крупиц, — тогда противно-режущая боль от перевоплощения захлестнула сознание полностью. И маг хотел закричать, но кричать уже было нечем, нечем было и видеть, но он — видел, видел и контуры тающего комплекса заклинаний вокруг врага, и трескающиеся под ударом пролетевших мимо цели заклятий друзы, и уползающую подальше от эпицентра буйства чар многоножку, и фурию, все так же пытающегося пробить стенку куба бесполезным здесь копьем…

Расплываясь бесформенной массой над клубком магического трехцветья, внутри которого магия Джетуша пыталась справиться с одним-единственным противником, Земной маг подумал, что главная проблема Удария, одного из его лучших учеников в геомагии, который сумел подчинить чары Железной Бездны, но никак не мог подобраться к следующему, высшему уровню этой магии, в том, что для овладения Смертным Железной Бездны нужно суметь вытерпеть эту ужасную боль, сопровождающую преобразование тела, достойного трансформаций материи в тиглях и колбах алхимиков. И дело не просто в физической боли, ее Ударий, любитель подраться, мог вытерпеть. Смертный Железной Бездны, как и подобная магия, которой великолепно владеют члены Стражей Системы Конклава, входящие в отряд «Богадельня», разрывает в первую очередь эфирные нити тонкого тела, и боль от разорванных связей ауры и тела физического не идет ни в какое сравнение с обычной болью.

Это как получить щелчок по носу — и боевым молотом по затылку.

Дыхание Жестокосердного Анубиямануриса ледяным ветром веет в спину, когда смертный теряет свое привычное физическое существование и перестает быть просто смертным, но становится — Смертным Железной Бездны.

В свое время, использовав это заклинание, Джетуш одолел Каменных Змей горы Арай. Слабее, чем Горные Змеи, но куда более умные, обладавшие зачатками магических способностей, усиленных отпечаткомпокинувшего гору бога, они чувствовали себя чуть ли не Бессмертными, диктуя свою волю жителям окрестных деревень, пока по просьбе повелителя этих земель, герцога Людвига дэ-Тура, чей личный маг погиб, пытаясь изгнать Змей, Школа Магии не прислала специалиста. Чародей герцога был отомщен и мог радоваться в посмертии — уверенные в своей всесильности Каменные Змеи ничего не смогли сделать Джетушу, обратившемуся в Смертного Железной Бездны.

Но Ацедий — он опаснее Каменных Змей.

Намного опаснее.

В этот миг все и началось.

Прямо по разделяющему долину и Подземелье рубежу вытянулась золотая нить, похожая по структуре на паутину пауков Адских джунглей — словно состоящая из многочисленных, крепко скрепленных восьмиугольников. Сплетенная из паутины сеть легко могла выдержать слона с лопнувшими висками или выстрел из катапульты, но здесь и сейчас плелась не сеть. Из золотой нити в небеса вылетела серебряная крошка, мигая вечерними звездами, следом начала трескаться, словно стекло, сама реальность, нагромождением хрустальных осколков возводя новую границу между обиталищем Соратников-шахтеров и Основой Нижних Реальностей.

Кристаллообразная насыпь росла быстро, словно политые живой водой волшебные бобы. Оранжевое небо, отражаясь в битом стекле действительности, окрасило оставшихся вне долины Глюкцифена, фурий и таггора желто-красными переливами. Окрасило — и заставило застыть в вечности, словно подвергнув их Обретению Покоя. Все застыло по ту сторону треснувшей реальности, замерло таким, каким было в тот миг, когда долину отрезало от Подземелья: Глюкцифен дергал себя за бороду и правое ухо, фурии с каменными лицами устремились в зону Инфекции, тагорр распахнутой пастью напоминал Адские Врата — но когда Уолт и Эльза заходили в долину, убоговская креатура начала закрывать пасть. Великая Река Времени наткнулась на препятствие и замерла, раздумывая, что с ним делать.

Уолт невольно вспомнил лангарэевскую Пелену.

Не похоже, правда, — но в то же время до ужаса похоже.

Магистр ударил не раздумывая. Может, опять напали Хирурги, может, еще один убог жаждал разобраться со смертным, может… Много чего могло быть. Но не было времени на размышления. Сгусток магической энергии приобрел форму, гиле воздуха затрещало, подчиняясь ноэме и ноэзису. Плеть голубой молнии хлестнула по стеклу, оставив на стене пульсирующий октарином поцелуй. В ответ стена выгнулась выпуклостью на месте удара, потянулась потрескавшимся хрустальным наростом. Будто стеклянный драконас из Ничейных земель издевательски показал язык.

Багровая шестиугольная звезда врезалась в стекло рядом с поцелуем, растеклась огненной кляксой — и застыла, очутившись в дымчатых кварцевых объятиях. Эльза выдохнула, вскинула руки в новом Жесте, готовя новый удар, Уолт зашептал Слова, призывая как атакующие, так и защитные заклятия. Вокруг девушки вспыхнул жемчужный ореол, восемь языков золотисто-желтого пламени медленно потянулись из земли под ногами, на кончиках пальцев заблестели чары Света. Уолт видел, что Эльза старательно выдерживала последовательность запутанных пассов, стараясь максимально использовать доступные ей запасы Силы. «Нельзя задействовать Копье Богов? Тогда создам заклинание не менее великое и могучее!» — так и читалось в решительном взгляде девушки.

Поле Сил, возвышенно называемое древними волшебниками «Великим Дыханием Мира», задрожало и чуть ли не зазвенело от мощности и сложности закружившейся в бешеной круговерти магии. Эльза едва удержалась на ногах, Уолт чуть не налетел на стеклянную стену. Чужие чары властно заявили о себе — непонятные, непривычные, неподвластные. Тугой узел посторонней волшбы втянул в себя созданные Магистрами магополя, обескровив творимые формы заклинаний.

Уолт быстро обернулся — и увидел белое, как снег, мерцание, погребальным саваном окутывающее элхида и охранявших психомага фурий. Псионик дернулся мухой в паутине, пытаясь вырваться из окружавшей магии, но не смог сдвинуться с места. Щупальца зашевелились; судя по начальным движениям, они готовились сплести узор, закрепляющий контур заклинания эль-элхида, пропуская через него его психомагию. Но Райхгер не успел. Вспыхнул невообразимой цветовой гаммой и тут же погас выросший из-под земли цилиндр, внутри которого оказался ментальный маг с охранниками. Никуда не исчезавшее сияние, лишь на миг скрытое цветовым взрывом цилиндра, поземкой обволокло Цфик-лай-Торага и Продолжающих.