Проклятье, может, и не стоило прогонять Тень!

Декариновый свет полыхнул перед глазами, Уолт бросил в Щит всю имеющуюся у него Силу, безумно гоня по Локусам Души магические энергии, но…

Возникшая серебристая сфера вряд ли выпустила бы из себя добычу. Поэтому Уолту оставалось только радоваться, что внутри нее оказался не он, а упавший на угорра прямо перед ним Каменнотелый. Сфера исчезла вместе с Преобразованным.

Убог нахмурился. Его правая рука снова начала подыматься, но в этот миг новый Каменнотелый свалился прямо на него. Попытался свалиться — Таллис Уберхаммер на миг словно превратился в расплывчатое пятно и оказался сзади упавшего Преобразованного. Багровый огонь из сочленений каменного существа ярко запылал и лизнул длинным языком Бессмертного. Убог отбил пламя в сторону, небрежно взмахнув рукой, будто отгоняя муху. Попади такое пламя в неприкрытого магическим Щитом Уолта, от него и пепла не осталось бы. Вот она — разница между Бессмертными и смертными.

Но что вообще происходит?!

На спину угорра приземлялись Каменнотелые. Именно приземлялись. Не падали свирепыми болидами, а быстро опускались. Преобразованные сформировали между Уолтом и убогом целый строй, угрожающе полыхая обретшим насыщенно алый цвет огнем.

— Какие глупости… — презрительно произнес Разрушитель, поднимая обе руки.

У боевого мага закружилась голова. Давящая аура Бессмертного стала еще более плотной, заставила опуститься на колени. Это могло означать лишь одно — он собирает всю свою Силу, чтобы покончить с Каменнотелыми и Магистром одним ударом.

И это у него, скорее всего, получится…

— Остановись, убог!

Святые Небеса! Как же Уолт был рад услышать Джетуша Сабиирского. Возможно, он бы даже завопил от восторга, если бы не давящая аура Уберхаммера.

Ракура уже догадался, что наставник создал заклинание, подчинившее ему Преобразованных Каменнотелых. Как Джетуш любил говорить: «Вся Земля в нашем мире подчиняется мне!» — подразумевая, что лучшего специалиста в геомагии не найти ни среди смертных, ни среди Бессмертных. И действительно, ни один из ныне живущих на земном диске магов не мог превзойти Земного мага в контроле Силы Тверди. Что касается Бессмертных, то ограниченные Функцией многочисленные боги и малочисленные убоги, отвечающие за процессы Стихии Земли в природе Равалона, управляли лишь некоторыми ее аспектами — плодородием, землетрясением, трясинами, пустынями и тому подобное. Пускай и не так, как Бессмертные, но Джетуш мог свободно оперировать любым из этих природных феноменов.

И вот сейчас он управлял Преобразованными. Камни из Океана-между-Мирами — так сказал Глюкцифен? В отличие от Хирургов, которых сюда пригласили, Каменнотелые были незваными гостями. Придя в Равалон, они предоставили элементы, из которых были созданы их тела, на суд здешних законов магии. И полностью подчинились этим законам, не сумев присоединить атакованный мир к своей реальности. Где-то так, наверное. Теория межмировых магических преобразований стала лишь недавно разрабатываться в Равалоне.

Да уж, Уолт, нашел о чем думать в такое время…

— Остановись, убог, — повторил Джетуш, появляясь рядом с учеником. Проклятье! Он был рядом уже некоторое время, а Ракура его не замечал, хотя… Тьфу ты! Возле Земного мага стоял Глюкцифен. Понятно, значит, очередное искажение восприятия — его рук дело.

Угорр застыл в воздухе.

Гора-голова замерла, прекратила расти. Моргали тысячи глаз, голодным взглядом следя за смертными и Бессмертными.

Каменнотелые не падали — они зависли огромной кучей над угорром. Прямо над Таллисом Уберхаммером. Огромной каменной кучей, покрытой багровым пламенем.

Пляшет пламя по телам иномировых созданий.

Ждет, когда ему позволят жечь и испепелять.

— Я не знаю, кто ты, убог, но только посмей тронуть моего ученика, и, клянусь посмертием, я не успокоюсь, пока ты не окажешься в Таргарараме!

У Уолта перехватило дух. Клятва посмертием! Это сильнее, чем Слово мага, и могущественнее, чем Предсмертное проклятие мага! Поклявшись посмертием, Джетуш отдавал свою душу во власть сил, чей уровень намного превосходил Бессмертных. Ходили слухи, что поклявшийся посмертием чародей воплощает в себе Мысль Тв арца. Говоря языком магии, становится материальным носителем Метаформы Великого Перводвигателя. А если мыслить мифически — обращается в чудесника. И после того, как потратит Силу, которая ему даруется для выполнения Клятвы, маг становится безвольным орудием тех самых сил, превосходящих Бессмертных. Более того, чародей навсегда теряет возможность перерождения, превращаясь после смерти в частицу высокочастотных энергий.

Так говорили. И в это верили. А еще Конклав под страхом смерти запрещал давать Клятву посмертия. Это один из Номосов. Потому что Клятва посмертием не только растворяла бытие мага в Мыслях Тв арца, но и нарушала ход естественных процессов, грозя мирозданию невиданными катаклизмами.

Впрочем, поклясться посмертием не так просто. Это долгий и громоздкий ритуал, где слова только начальный этап. Только мало кто об этом знает. Потому что это тоже — Номос Конклава, и нарушителей сурово карают.

Покарают ли Архиректора, узнав, что Уолт ознакомился с теорией клятвы посмертием, изучая закрытые архивы библиотеки? Вполне может быть. Может, дознаватель Конклава следил за ним по этой причине? Может, дело не в Ракуре, а в главе Школы Магии?

Ох, опять не те мысли, и совсем в не подходящее для них время! Лучше бы думал, что знает Уберхаммер о клятве посмертием. Это куда важнее.

Судя по виду убога, тот, если и ведал о Клятве, ее особо не боялся. Стоял невозмутимо и переводил взгляд с Джетуша на Глюкцифена. Может, Уберхаммер был осведомлен о сложности процесса, а, может, понимал, что это безобидный фантом, выдуманный магами, дабы потешить свое самолюбие и уверенность, что если надо — то они и Бессмертных прищучат.

Хватит с вас и Деструкторов, смертные. Ишь, чего захотели — объединяться с Мыслями Тв арца!

— Смертный, имя твое — Джетуш Малауш Сабиирский? — опять прозвучал вопрос, чуть не отправивший Уолта в посмертие.

— Протри зенки, Таллис Уберхаммер! — заорал Глюкцифен. — По-твоему, я буду тратить время в обществе не того, кто нужен нашему господину?! Какого Порядка ты вообще нападаешь на смертного, который находится под моим покровительством?

— На его ауре нет твоего Символа, Глюкцифен Лоссиар. — Бессмертный ткнул пальцем в сторону Уолта. Ракура похолодел. Однако ничем смертоносным из пальца не ударило, и боевой маг успокоился. Настолько, насколько может успокоиться человек, рядом с которым неторопливо точит нож бог смерти.

— Это значит — нет и твоего покровительства.

— Я… — Глюкцифен, кажется, смутился. — Я не вправе ставить Символ на наших… гостей.

Гостей? Гм, значение слова «гость» у Разрушителей, видимо, совершенно отличается от его смысла у смертных.

— Тем не менее, Глюкцифен Лоссиар, — Таллис холодно посмотрел сначала на Джетуша, а потом на Уолта, — с тобой должен быть один смертный. Один. Я же вижу двух. А чувствую — четырех. Что это, Глюкцифен Лоссиар? Твоя ошибка? Если так — то позволь мне исправить ее.

И он так быстро поднял правую руку над собой, что Уолт даже не успел испугаться.

— Стой!!! — испуганно заорал козлоголовый. — Стой, придурок!

Все висевшие над Таллисом Каменнотелые разом рухнули на убога. Из Преобразованных, стоявших между Уолтом и Разрушителем, вырвался сгусток огня и ударил по Уберхаммеру. Декариновая вспышка скрыла происходящее от глаз Уолта. Когда он проморгался и смог видеть, оказалось, что Магистра заслонил собой Глюкцифен. От козлоголового подымались вверх тонкие струйки серебристого дыма, а сам убог тяжело дышал.

— Немедленно прекрати, Таллис Уберхаммер, — прошипел Глюкцифен. — Немедленно прекрати… или…

— Или — что? — холодно спросил убог. Он невозмутимо продолжал стоять на том самом месте, только все Каменнотелые исчезли. И те, которые упали на него, и те, которые стояли между ним и Уолтом. От них не осталось даже и малейшего камешка.