Губы Коналла вытянулись в тонкую линию.

— Если наши догадки верны, Маккалох постарается склонить Уиллоу выйти замуж за его сына. Если ему это удастся, все имущество жены перейдет в собственность мужа. Он хочет сделать Брэндаба новым владельцем Рейвенз‑Крейга.

— И я сама привела их к ней. Указала точно, где ее искать!

Шона зажмурила глаза, сдерживая поток слез.

Коналл убрал с ее мокрой щеки прилипшую прядь волос.

— Успокойся. Нет смысла себя упрекать. Давай рассуждать логически… куда они повезут ее. Может, в церковь, чтобы обвенчать?

— Это не Англия, Коналл! Любой беспринципный человек может объявить их законными мужем и женой. Здесь нет нужды оглашать имена жениха и невесты, здесь можно обойтись без церкви и даже без священника. Достаточно двух свидетелей… И согласия Уиллоу.

— Тогда они его не получат, верно?

Шона покачала головой:

— Уиллоу — трусиха и легко поддается влиянию. Они могут рассказать ей любую небылицу, и она поверит. Мне нужно найти ее. Пока не поздно.

В дверях появился Баннерман:

— Прошу прощения, сэр. Но ее светлость хочет поговорить с вами наедине.

— Не сейчас, Баннерман.

Баннерман замер в нерешительности.

— Что мне сказать ее светлости?

— Скажите что угодно, черт подери.

Дворецкий продолжал колебаться.

— Хорошо, сэр, — пробормотал он, закрывая двойные двери.

Когда Коналл вновь перевел взгляд на Шону, она уже начала разбинтовывать ногу.

— Не делай этого. Твоя щиколотка еще не зажила.

Она продолжала разматывать повязку.

— Начнем с того, что она и не болела. Я притворилась, что болит. — Ее щеки порозовели. — Чтобы удержать тебя.

Не обращая внимания на замешательство Коналла, Шона вскочила с кресла и прошла к его столу, повернув к себе резную шкатулка, подняла крышку и достала оттуда свой кинжал.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь ее вернуть.

— Нет, Шона. Я не могу позволить тебе отправиться в погоню за Уиллоу. Ты попадешь в беду.

— Коналл, тебя это уже не касается. Это вопрос крови. Они забрали мою сестру. Мою красивую, мою совершенную сестру. Меня не волнует, зачем они это сделали. Я еду за ней. Я заставлю их вернуть ее, либо они об этом пожалеют.

— Что ты сделаешь? Попытаешься наделать в них дыр, пока они не перережут тебе горло? Отдай мне кинжал.

Шона сунула его за спину:

— Нет! Я говорила тебе, что могу за себя постоять. Занимайся своей свадьбой, а я должна найти сестру.

— Черт подери, Шона. — Коналл протянул руку. — Я сказал: отдай мне оружие.

— Прочь с дороги.

На этот раз кинжал перекочевал вперед, и теперь его острие было направлено в его сторону.

Он иронично вскинул бровь:

— Что ты собираешься сделать? Убить меня?

— Я не могу тебя убить. Я люблю тебя.

Веселое выражение на его лице померкло, и рука безвольно упала.

— Что?

Шона прикусила губу.

— Ты слышал. А теперь прочь с дороги.

На его губах заиграла улыбка.

— Я никогда не слышал, чтобы женщина признавалась в любви с кинжалом в руке.

У Шоны перехватило дыхание.

— Это любовь женщины, которая должна любить издалека. И она так велика, что я готова терпеть разлуку, Коналл Макьюэн, лишь бы ты был счастлив.

Коналл шагнул к ней. В ее глазах снова блеснули слезы. Он наклонил голову и прижался губами к ее губам.

Ее губы сначала слабо задрожали, потом ответили искренним, самозабвенным поцелуем, как будто этот поцелуй последний. Ее руки легли ему на шею, продолжая держать смертоносный клинок. Коналл обвил ее стан руками и привлек к себе. К своему сердцу, чтобы крепко сжать в объятиях.

Он томно и с удовольствием целовал ее губы. Они были солеными от слез, а язык — сладким от чая с медом. Шона была женщиной контрастов: осторожная и отважная, искушенная и наивная, опасная и совершенная. Страсть и возмездие.

Повернувшись кругом, Коналл подвел ее к креслу, усадил и опустился перед ней на колени.

— Дай мне нож, — попросил он и протянул руку.

Шона покачала головой:

— Он мне нужен, чтобы спасти Уиллоу.

— Шона, не упрямься.

— Ты не знаешь этих людей так, как знаю я, Коналл. Горцы — жестокие, не ведающие жалости люди. Их ничто не может остановить.

Коналл обхватил ладонью лезвие кинжала и сжал. Если она потянет его, то распорет ему ладонь.

— Кто живет с мечом, от меча и погибнет. Я не позволю, чтобы это случилось с тобой. Отпусти нож.

Глаза Шоны изучали его серьезное лицо. Ее хватка ослабла, и ладонь медленно разжалась.

— Ты доверяешь мне?

Она кивнула.

— Хорошо.

В дверь снова постучали.

Коналл недовольно заворчал:

— Что еще?

Дверь открылась. На пороге стояла герцогиня собственной персоной и смотрела на представшую ее взгляду сцену. Женщина застыла в неподвижности, поблескивая агатовыми бусинками, вшитыми в корсет ее платья из бордового шелка.

— Ваша милость, дайте нам еще несколько мгновений. Шона чрезвычайно огорчена.

Тонкая бровь герцогини взлетела к алебастровому лбу.

— Еще одна растянутая щиколотка?

Коналл поднялся:

— Замечание подобного рода ниже вас, мадам.

— А такого рода девушка ниже вас, сэр. Боже, вы вот‑вот женитесь на наследнице одного из богатейших герцогств Великобритании. Если вам нужна любовница, окажите мне сомнительную честь выбрать ее не среди отбросов скотного двора.

Коналл встал перед Шоной, словно хотел оградить от оскорблений герцогини.

— Вы далеко заходите, мадам! Как вы смеете оскорблять ее!

— Я просвещаю вас, сэр. Невооруженным глазом видно, что девица без ума от вас и изо всех сил старается расстроить ваш брак с моей дочерью.

— Если Шона без ума от меня, то, поверьте, для меня это большая честь.

— В самом деле, сэр? Имейте уважение к своему классу. Неужели вы ни во что не ставите благородство происхождения?

В лицо герцогини впился голубой огонь его взгляда.

— Единственное благородство, которое я признаю, — это благородство характера. А у Шоны Макаслан оно бьет через край. Мне изначально следовало искать такое благородство, а не то, что вы с такой неохотой мне предлагаете. — Коналл взял Шону за руку. — Должен с сожалением сообщить вам, что отказываюсь вступать в брак с леди Вайолет. Найдите себе другого дурачка, кому навяжете бедную девушку. А потом мстите мне. Делайте гадости. Только огорчать Шону я больше не стану. Счастье этой женщины для меня превыше собственного. И если брак со мной доставит ей хоть какую‑то радость, значит, и я буду счастлив.

— Коналл, — перебила его Шона, — думай, что говоришь. Я знаю, что с моей стороны было эгоистично стремиться заполучить тебя. Но я не могу позволить, чтобы из‑за меня пострадал Эрик.

— Я тоже не могу. И мы еще посмотрим, кто победит, защищая своего ребенка.

Герцогиня перевела взгляд с Коналла на Шону, затем обратно.

— Я не собираюсь обсуждать это в данный момент. Я пришла к вам, чтобы просить помочь найти мою дочь. Она, кажется, пошла утром прогуляться, но до сих пор не вернулась. Могу ли я просить вас распорядиться, чтобы ваши лакеи осмотрели окрестности?

Неистовый огонь в глазах Коналла сменился ровным горением.

— Нет.

— Нет? — Герцогиня округлила глаза.

— Я организую поисковый отряд для Уиллоу, которую похитили. Так что слуги будут заняты. Вы и сами можете обойти имение в поисках своей своевольной дочери. Или можете попросить о помощи Стюарта.

Герцогиня, оскорбленная, поджала губы и покинула кабинет.

— Ты отдаешь отчет своим действиям?

Коналл улыбнулся.

— Ага, — ответил он с шотландским акцентом. — Потому что люблю тебя, Шона Макаслан. И жениться хочу на тебе.

Он нежно поцеловал ее в губы.

Часы в коридоре пробили три. В открытую дверь постучала миссис Доэрти.

— Прошу прощения, сэр. Ваш брат просил меня передать вам это письмо. Но велел сделать это не раньше трех.

Коналл в недоумении открыл сложенный листок и прочел. На его лице заиграла едва заметная улыбка.