Орки по-прежнему никак не давали о себе знать. Капитан сделал все, чтобы они не прошли незамеченными через границы, но настроение его от этого не улучшалось. Были они здесь или нет, он казался одержимым орками.

Лошади Малавенто были созданы скорее для ярма, чем для седла. Но пока их не продали, они паслись в верещатнике и ничего не имели против, если к ним приближались наемники, желавшие, когда совсем нечего было делать, научиться верховой езде. Табунщики учили солдат основам этого искусства в обмен на уроки фехтования и стрельбы из лука. Так многие из наемников, включая капитана, научились держаться в седле.

Во время одной из верховых прогулок на этих сильных и спокойных лошадях капитан, Лизентрайль, Тракрайл и Нирдли прибыли в Таллил, последнюю деревню в земле Бонавенто, находившуюся еще в руках людей. Повсюду виднелись прекрасные образцы резьбы: на скрипучих дверях, подвешенных на ржавых петлях, на расшатанных ставнях перекошенных окон, на разбитой черепице. Посреди грязных улиц, над которыми тучами вились невыносимо жужжавшие мухи, валялись капустные кочерыжки и козий навоз, и никто их не убирал. За начинавшим дичать виноградником виднелся заросший пруд.

— Да им что, совсем наплевать, как они живут? — возмутился Лизентрайль.

— Наверное, это потому, что орки совсем рядом, — ответил Нирдли. — Как когда ты живешь с тем, у кого полно вшей, — ты их тоже подцепишь.

— Может, это просто от страха, — предположил Тракрайл. — Они и впрямь на границе: может, боятся, что надо будет бросить все не сегодня завтра. Кто боится остаться без крыши над головой, не тратит силы на то, чтобы ее чинить.

Резьба поражала своим великолепием: горельефы и барельефы сменяли друг друга, открывая взору прекрасные сады и чудесных сказочных животных. Капитан подумал, не здесь ли была его родина, названия которой он, как оказалось, никогда не знал. Он приблизился к какому-то старику, который, низко наклонившись, мотыжил своей тяпкой жалкую капусту, назвал ему имена отца и матери и спросил, не знал ли тот, случайно, его родителей, которые, возможно, были родом из этой деревни. Старик ничего не ответил, лишь неопределенно помотал головой, даже не поднимая взгляда от капусты.

Капитан отошел.

— Мы ему не понравились, — заключил Лизентрайль. — Может, ему не нравятся гномы? — предположил он, пытаясь объяснить неучтивость старика. — Люди зовут их гомункулами, не то что ты — господами Народа Гномов, и никому не понравится встретить одного из них на пороге собственного дома.

Прошло лето. Ледяной северный ветер вновь принялся обдувать плоскогорье.

С приходом второй осени, быстрый, как ветер, на своем гнедом коне, чуть ли не до смерти искусанный комарами Силарии и в кровь исцарапанный колючками Золотых лесов, неожиданно прибыл гонец из Далигара.

В землях графства появился дракон. Кто-то летел на нем верхом, и они знали кто. Это не мог быть никто другой, кроме Эльфа — Проклятого, Ненавистного, Врага, Того Самого.

Он был угрозой для всего графства. Сама жизнь Судьи-администратора находилась в опасности.

Капитан немедленно призывался обратно: легкая кавалерия была уничтожена орками, и для защиты города никого не осталось.

Только он и его солдаты.

Из всех глупостей, которые Ранкстрайл слышал в своей жизни, эта казалась ему, без сомнения, самой большой.

У Далигара была армия целых и невредимых, вооруженных до зубов воинов настоящей кавалерии и пехоты, с настоящими парными наголенниками и стальными кирасами, с мечами, никогда не ломавшимися, сделанными настоящими мастерами, так что никакой эльф или дракон не мог создать для них затруднений. Но, очевидно, к этому заключению пришел только Ранкстрайл.

Помимо того, что весть гонца являлась полным идиотизмом, она грозила обернуться катастрофой.

Приказ ни с того ни с сего покинуть Малавенто, лишая всякой защиты пограничные селения, являлся безумием и преступлением, но у капитана не было другого выбора. Он успел созвать совет старейшин: прежде всего, они должны были позаботиться о сохранении сигнальных огней. Кроме того, призвав на помощь женщин и вооружив их серпами и косами, они могли бы организовать постоянную охрану границ: женщины тоже могут сражаться. И вообще, в местах, куда орки могут нагрянуть со дня на день, женщины никогда, никогда не должны быть безоружными.

Объясняя все это на ходу, Ранкстрайл прочел ужас в глазах своих слушателей и возненавидел всей душой и Судью-администратора, и Проклятого Эльфа, по вине которых Малавенто оставалось без наемников, один на один с землей, которая в любой момент могла исторгнуть из себя бесчисленные банды орков.

Когда впереди показался Город-Дикобраз, наемники чуть не падали от изнеможения после двадцатичасового перехода, во время которого они накормили своей кровью всех речных и озерных пиявок. На них не было живого места после колючек Золотых лесов и укусов болотных комаров. Солдаты с ног валились от усталости.

Опустилась ночь. У городских ворот их ждали нескончаемые препирательства со стражниками, которые не получили никаких указаний на их счет и не собирались беспокоить вопросами кого-либо из начальства. Тот факт, что присутствие наемников, даже ценой оставленной на произвол судьбы незащищенной земли и истребления ее жителей, являлось настолько необходимым, срочным, безотлагательным, настоятельным и неотъемлемым, тем не менее не напомнил никому о необходимости их размещения. Лучники на сторожевых башнях оказались единственными, кто хоть чем-то занялся: они заметили Волка и попытались пристрелить его, но Ранкстрайл моментально отбил у них эту охоту, коротко и ясно высказав им громоподобным голосом свое мнение о них самих, об их луках и о более подходящем применении последних.

Наконец глубокой ночью стражники решились позвать сержанта, который холодно и высокомерно просветил наемников насчет последних произошедших в Далигаре событий исключительной важности, описав ужаснейшую трагедию, от которой его мужественные воины едва смогли спасти город. Эльф, Проклятый, снова появился в окрестностях. Ценой огромных усилий они не дали ему осуществить хитроумный план похищения принцессы Авроры; при этих словах капитан впервые обрадовался, что его вызвали обратно, и, опять же, впервые возненавидел кого-то еще больше, чем ненавидел орков или Судью-администратора. Но и на этом Проклятый Эльф не успокоился, продолжал сержант: он вернулся в тот же день и освободил самых опасных преступников графства, заключенных в подземелье. Капитана удивили его слова, он недоумевал, что за злодеи могли находиться за решеткой у правителя, который традиционно предпочитал тюрьме смертную казнь.

Следующим утром Ранкстрайл разбил военный лагерь прямо перед городскими воротами, заняв весь берег Догона до самых зарослей камыша, и получил, точнее говоря, вырвал у властей по краюхе хлеба на каждых шестерых солдат и разрешение на охоту и рыбную ловлю.

Поручив Волка заботам Лизентрайля, Ранкстрайл явился во дворец Судьи-администратора. Массивное, мрачное и голое сооружение раздражало его: оно казалось одновременно и уродливым, и непрактичным. Еще в прошлый раз, во время долгой прогулки с Авророй по саду, он оторопел при его виде, но тогда ему было чем заняться, помимо любования архитектурой. Сейчас он мог спокойно осмотреть здание вблизи, так как срочность прибытия не избавила его, однако, от необходимости целое утро ожидать приема. От пажа, который провел его во внутренний двор, не укрылись весьма недвусмысленные недоуменные взгляды, которые бросал Ранкстрайл на неприветливые стены и редкие окна, кое-как разбросанные по лишенному каких-либо украшений фасаду, и паж с гордостью высокопарно объяснил капитану, что это и был так называемый новый стиль.

Весь Далигар — с его отвратительными дворами, окруженными портиками, с его банальными каменными лесенками, поднимавшимися спиралью вокруг домов, с его предсказуемыми балконами, подвешенными среди вьющейся зелени, с коваными железными решетками и облицованными мрамором воротами, с двойными винтообразными колоннами небольших храмов, с нишами и двухстворчатыми, трехстворчатыми и даже четырехстворчатыми окнами — весь этот Далигар вскоре должен был быть снесен и заново отстроен, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что при Судье-администраторе рождался новый мир, новая эра. Новый стиль. Разрабатывался даже новый язык. Как только заговору эльфов будет положен конец и экономика страны снова взлетит вверх, настанет черед нового стиля. Ранкстрайл в первый и в последний раз в своей жизни подумал, что нищета и голодная смерть имеют иногда свои преимущества.