Дикие вопли поднялись над толпой орков, на что с городских стен немедленно ответили проклятиями и ругательствами.

— Госпожа, подъемный мост с северной стороны все еще опущен, — доложил один из алебардщиков. — Чтобы добраться до него, оркам придется перейти через Догон. В полумиле отсюда есть деревянный мост. Поднять и северный мост тоже?

— Конечно, — ответила Роби, — но только после того, как вы впустите в город всех, кто находится под его стенами.

Она вновь поразилась тому, что даже для такого очевидного решения стражникам было необходимо дозволение или подтверждение со стороны совершенно незнакомого им человека, который появился вдруг откуда ни возьмись и назвался их начальником.

Она оказалась в ловушке — в городе, который еще совсем недавно желал повесить ее, в городе, тупость и трусость защитников которого могли сравниться лишь с жестокостью и бесстрашием нападавших.

Благодарственные молитвы доносились из толпы беженцев, собравшихся теперь вокруг колодца на площади у городских ворот.

Ардуин послал им на помощь какое-то странное существо.

В этот момент Ангкеель решил, что хватит с него королевской неподвижности, и набросился на крупного, никем не охраняемого цыпленка: новая городская власть была уже установлена, и никто и ничто не могло больше ее пошатнуть.

Командир стражников провел Роби ко дворцу Судьи-администратора, который когда-то был королевским дворцом. Об этом месте у нее сохранились смутные воспоминания детства: как ее держали пленницей в подземелье и как Йорш пришел освободить ее.

Дворец производил странное впечатление, какой-то кривой и несимметричный, с редкими маленькими окнами. Розальба прошла через пустынные торжественные залы, по пустынным строгим коридорам, через пустынные, никак не украшенные комнаты и через чудесный сад, наполненный цветущими растениями, и, наконец, поднялась по увитой глициниями лестнице в помещение, которое командир стражников назвал Большим тронным залом. Ограниченный стенами с трех сторон, с четвертой зал переходил в длинную открытую галерею, где на равном расстоянии друг от друга стояли огромные каменные статуи королей Далигара. Все они держали в руках мечи, обритые головы наиболее древних из них были увенчаны коронами, а у первых двух статуй в этом ряду — у первых королей Далигара — на плече сидел орел. Зал и галерея находились на втором этаже, а внизу оказался внутренний дворик, который разительно отличался от остального интерьера дворца, странного и мрачного. Дворик был обрамлен портиком, образованным витыми колоннами с опиравшимися на них наружными полуарками.

— Вторая руническая династия, — пробормотал Джастрин.

Командир стражников тоже ударился в архитектурные разъяснения:

— Там, где есть арки и колонны, — это древность. Дошла до нас еще со времен рунических династий, — пояснил он. — Осталось их мало, потому как Судья приказал снести всё, чтобы построить так, как нравилось ему. Снесли почти всё, кроме этого: это Галерея королей, сердце Далигара, но Судье она не нравилась. Это был не его трон, — добавил стражник, указывая на огромный, ничем не украшенный каменный трон. — Это трон Ардуина. Его же трон стоял в новом, Малом тронном зале, — вот тот был его, Судьи.

Розальба держала на руках заснувшую Эрброу, на плече у нее сидел задремавший Ангкеель. Джастрин с трудом ковылял за ними.

Проходя через Галерею королей, Розальба неожиданно увидела, что к ней направляются две фигуры — первые, кого она встретила в оставленном городе. Впереди шел какой-то важный сановник с вытянутым лицом, окладистой бородой и длинными седыми волосами. Одет он был в торжественные одежды из светлой парчи. За ним следовал такой же пожилой человек, но маленького роста, лысый, с круглым лицом и короткой бородой, одетый в темную тунику поверх льняной рубахи; платье его, при всей своей изысканности, производило впечатление рабочей одежды.

Подойдя к ним, Роби остановилась.

— Город окружен орками, его необходимо спасать, — объявила она. — Я — Розальба, наследница Ардуина.

Она снова поздравила себя с тем, что смогла обойтись без лжи. Последовало напряженное молчание. Первым спохватился маленький старик: лицо его осветилось, и он глубоко и растроганно поклонился ей.

— Госпожа, я комендант королевского дворца, — представился он. — И я почту за честь быть у вас на службе. Дайте мне знать, если вам будет что-нибудь угодно. Ваше присутствие… то, что вы находитесь здесь… — он прервался, подыскивая подходящие слова. — Мы не остались одни перед лицом опасности. С нами наследник Ардуина. Вы, госпожа, единственный луч света в зловещей тьме этой жестокой ночи.

Поклон другого, высокого старика, оказался далеко не таким глубоким: скорее кивок головой, чем настоящий поклон.

— Я церемониймейстер Далигара, госпожа, и я никогда не думал, что перед смертью мне придется столкнуться не только с бегством придворного штата и нападением орков, но и с тем, что Далигаром станет командовать босоногая королева.

Роби растерялась, не зная, сердиться ей или пропустить его слова мимо ушей. Она представляла, кто такой комендант королевского дворца: он, должно быть, смотрел за кухней, уборкой лестниц, подготовкой постелей и тому подобным, чтобы дом не превратился в прибежище крыс, тараканов и летучих мышей. Но она не была уверена, что знает, кто такой церемониймейстер. Наверное, кто-то вроде советника. И если этот верзила с седой гривой, и без того не вызывавший у нее симпатии, был когда-то советником Судьи, то это была еще одна хорошая причина держаться от него подальше.

Во всяком случае, он назвал ее госпожой. Она решила подождать со ссорой: может, сейчас все-таки не время ослаблять руганью и без того не слишком сильную оборону. Но потом передумала. Может, завтра орки перебьют их всех. Это была ее первая и последняя ночь в качестве повелительницы чего-либо. Стоило побыть настоящей королевой.

Она порылась в памяти, вспоминая, как говорили короли, полубоги и герои в трагедиях, которые придумывал Йорш, чтобы скоротать их длинные летние вечера на морском берегу. «Медленно, — повторял Йорш во время репетиций, — короли всегда говорят медленно. Им не надо бежать выбирать из сетей рыбу или жарить ее на обед. У королей нет других занятий, кроме как быть королями. У них на все хватает времени».

— Далигар не погибнет завтра, — ответила она, нарочито медленно произнося слова, — чего не могу сказать о вас. Кстати, мое терпение потерялось вместе с моей обувью. Впрочем, и в лучшие времена я им не особенно отличалась. Советую вам запомнить это.

То, что Далигар выстоит, было первым спорным заявлением, которое она себе позволила. Немедленно перейдя к насущным проблемам, она спросила у коменданта, где можно было бы уложить спать ее дочь, — где угодно, только не в кровати Судьи-администратора. Комендант поклонился и жестом пригласил ее следовать за ним во дворец. Джастрин, все сильнее прихрамывая, семенил за Роби. Завершал процессию чопорно выпятивший грудь церемониймейстер.

Перед резной дверью величественно и бессмысленно стояли четыре стражника. Они охраняли комнату, целиком обитую белым шелком и носившую гордое название «Малый тронный зал». В центре ее возвышалось инкрустированное золотом и серебром деревянное кресло, служившее троном Судье. Обитое сукном сиденье украшал вышитый золотом узор из ромашек. Со спинки кресла складками ниспадал роскошный плащ из темно-голубого бархата, искусно расшитый золотом и жемчугом, что делало его похожим на мерцающее под луной море. Спускавшаяся с потолка белая вуаль придавала трону схожесть с жемчужиной в хрупкой морской раковине.

В конце концов новую повелительницу привели в комнаты, которые должны были стать ее «покоями»: ряд больших залов, в самом дальнем из которых обнаружились огромная кровать с балдахином и большой камин.

Роби положила заснувшую Эрброу на кровать и укрыла ее шерстяным одеялом, окутавшим девочку мягким облаком. Наконец и Ангкеель слетел с ее плеча и безмятежно устроился рядом с Эрброу. Малышка обняла его, не просыпаясь.