Молчание затянулось.

Когда Джехан показалось, что она больше не в силах выносить тишину, Дахар спросил у геда:

— Если мы должны начать изучение неизвестного, то как оно будет проходить?

— Я отвечу на любые ваши вопросы, — немедленно ответил гед.

— Нам разрешается задавать вопросы?

— Да. — Гед внимательно изучал лейтенанта, и Джехан снова отметила, что его лицо не выражало никаких чувств. Вероятно, они чертовски хорошие воины, подумала она, если позволяют себе смотреть на людей с таким оскорбительным безразличием.

По плечу, которое она вывихнула, нападая на геда, пробежала судорога.

Лейтенант обращался к геду уважительно. Жрецы-легионеры, конечно, полезны на поле брани — раненым необходима помощь, — но командовать… И все же, несмотря на свою простоту, Дахар выглядел настоящим бойцом, а не слюнявым знахарем. В суровом взгляде его темных глаз пылало жаркое пламя. Что ж, среди жрецов-легионеров попадались и такие — увлеченные не только боем.

Они задавали мудреные вопросы, раздумывали о том, что не стоило и выеденного яйца.

— Я Дахар Анла, жрец-легионер и первый лейтенант главнокомандующей. — Он помедлил, но произошло невероятное — гед не представился в ответ.

Джелийцы и делизийцы почувствовали себя бесконечно уязвленными. Делизийцы, даже солдаты, открыто выразили свое изумление. Фу! И это называется дисциплиной! Джехан прищурилась. Рыжеволосая сестра-легионер сжала кулаки.

— Скажи мне свое имя, — наконец выдавил из себя Дахар.

— Гракс, гед, — отозвался чужак. — Мой мир вращается вокруг другой звезды.

Все вновь замолчали. Джехан фыркнула про себя — она поверит геду не раньше, чем увидит заход Маяка. Дахар слегка подался вперед. Он сдерживался изо всех сил, но его взгляд сверлил геда, словно раскаленный клинок.

— Зачем вы пришли на Кому? Зачем вы построили Эр-Фроу? — вызывающе спросил он.

— Чтобы учить людей.

— Почему?

— Потому, что предпочли учить.

— Ты мастер-воин? Это твоя религия?

Снова повисла пауза, такая же, как та, что вынудила Джехан броситься на геда. Казалось, чужак к чему-то прислушивается. К чему?

— Мы не жрецы, — ответил он. — Мы пришли на Кому учить, потому что хотим понять психологию людей.

— Зачем? — послышался другой голос. Вопрос задал один из делизийских солдат. Джехан не поверила своим ушам: он заговорил раньше своего командира.

— К чему вам это? — угрюмо повторил солдат.

— Нам необходимо знание, которого у нас нет. Разве тебе никогда не хотелось узнать то, чего ты не знал раньше, просто ради интереса?

— Нет, — отозвался делизиец. Его мрачность граничила с наглостью. — Все, чего я хочу, — это получить драгоценности, которые вы обещали. Когда вы их дадите?

— Все, кто останется в Эр-Фроу на год, получат награду.

— А разве у нас есть выбор? Мы замурованы здесь, и даже вместо неба — стена! — раздался голос Дахара.

Джехан вздрогнула и уставилась на него. Небо — стена! Раздались восклицания — испуганные, насмешливые, изумленные. Только загадочный альбинос остался невозмутим. Может, он глухой?

— Как вы узнали об этом? — спросил гед Дахара.

— Влез на дерево возле стены, дотянулся до вашего неба и понял, что оно стеклянное.

Люди возмущенно зароптали. Гед сидел молча — снова к чему-то прислушивался! Вдруг одна из делизиек наклонилась вперед и закрыла лицо руками. Делизийский солдат вытащил нож, рыжеволосая девушка рядом с Джехан обнажила свой. Горожане и солдаты заволновались. Всех охватил страх — за исключением маленькой проститутки и женщины-стеклодува, которая уставилась на Дахара так, будто его слова повисли перед ней в воздухе. Она смотрела на лейтенанта в упор! Честное слово, Джехан следовало бы бросить эту наглую тварь замерзать в вельде.

— Стеклянная полусфера накрывает весь Эр-Фроу. Это еще одна стена, — настаивал Дахар.

Наконец гед ответил:

— Да, над Эр-Фроу — купол, но он не из стекла.

— Вы заперли нас, — сказал Дахар.

— Нет. Купол построен не для того, чтобы держать людей взаперти. Он служит для того, чтобы удерживать воздух.

Воздух! Удерживать воздух. Да этот чужак смеется над ними! Бормоча проклятия, делизийский солдат шагнул вперед. Шепот перерос в гвалт, люди кричали, вынимая из потаенных мест оружие. Проститутка стиснула руки до белизны. Две женщины забились в истерике.

— Тихо! — рявкнул Дахар.

Половина людей в комнате мгновенно умолкли. Ни один джелиец — ни легионер, ни горожанин — не двигался. Делизийцы изумленно взирали на покорное поведение джелийцев. Джехан заметила, что вражеский командир нахмурился, и почувствовала удовлетворение: этому мозгляку нипочем не добиться такой дисциплины, и он это знает. Он рявкнул что-то своим солдатам, а тем пришлось прикрикнуть отдельно на каждого горожанина. У одного даже хватило наглости огрызнуться — в Джеле это могло стоить ему жизни. Они напоминали стаю кридогов. Собрались вместе для того, чтобы обманывать и наживаться друг на друге. Зверью неведома дисциплина.

Гед равнодушно созерцал всю эту суматоху. Постепенно делизийская половина комнаты тоже успокоилась.

— Зачем удерживать воздух? — снова поинтересовался Дахар.

Джехан этот вопрос показался бессмысленным, но гед ответил как ни в чем не бывало:

— Воздух удерживается, чтобы его можно было подогревать, точно так же вы закрываете свои дома, сохраняя в них тепло или прохладу. Целый год, пока вы здесь, воздух останется таким же теплым, как сейчас. Не будет ни жарче, ни холоднее.

Ни леденящего холода, ни палящего зноя… Джехан была поражена: ведь умение сражаться в суровых условиях — один из обязательных этапов подготовки легионера! Горожанин этого не выдержит, на такое способен только ратник. Неужели геды и впрямь хотят уничтожить различия между легионерами и горожанами?

Делизийка-стеклодув наклонилась вперед — она шевельнулась в первый раз за все время — и спросила:

— То, что мы видим, — это не небо, так? Купол ведь не прозрачный, а дымчатый. Как вам удалось изменить свет? Он ведь не солнечный, это… искусственный свет, свет, горящий под стеклянным куполом так же, как тот свет, что горит в залах?

— Да.

— Но я видел облака! — воскликнул один из делизийцев.

— Ты видел их изображение, движущееся в прозрачном слое купола.

— Изображения неподвижны.

Делизийцы снова зароптали и надулись с видом людей, которые подозревают, что их просто водят за нос. Но женщина-стеклодув настаивала на своем. С убежденностью и силой, которой Джехан в ней не ожидала.

— Это похоже на театр теней — тени ведь движутся. Это похоже на небо, но не небо. А настоящее небо — там, над Эр-Фроу? — обратилась она к геду.

— Да.

— Зачем?.. — ей приходилось перекрикивать разгалдевшихся сограждан.

Джелийцы, верные приказу Дахара, не издавали ни звука.

— Чтобы услышать, нужна тишина, — произнес гед.

Командиру делизийцев снова пришлось успокаивать своих солдат и горожан.

Джехан с презрением отметила, что он никого не наказал. Эйрис повторила:

— Зачем вы изменили свет?

— Что лучше: шестнадцать часов света и восемь часов темноты или тридцать шесть часов света, а потом тридцать шесть часов темноты?

Джехан невольно вспомнила изнуряющую усталость, которая наступает у людей во время Последнего света после короткой передышки Легкого сна, о леденящей тьме Третьеночи, когда все уже выспались, а до рассвета еще далеко. Горожане беспрестанно трясутся и проклинают темноту, больным становится хуже, а детей, которых матери-легионеры приносят в эти часы, очень трудно выходить. «Время Смерти» — так его называют жрецы-легионеры.

Толстая делизийка со сломанным носом сердито выкрикнула:

— Солнце есть солнце. Вся эта болтовня об измененном свете — чепуха!

Третьедень есть Третьедень! А купол твой не может быть стеклянным, нет такого мастера, который смог бы накрыть стеклом целый город.

— Он не из стекла.

Гед коснулся плоского предмета, который сжимал в ладони. Крышки столов словно растворились в воздухе, и снизу поднялись другие. Теперь на них лежали квадратики серой ткани с металлическим отливом. Гед взял со стола один из квадратиков, ткань провисла мягкими складками.