«Что бы я хотел еще сказать, возвращаясь к понятию кинозвезды? А вот что – только слушай меня внимательно: миру нужны звезды. Без них он бы зачах от тоски. Ему надоело барахтаться в посредственности. Я имею в виду, что ему нужно мечтать. Во всех областях жизни и когда угодно. Так вот, если я через своих героев, через все то, что сделал, приношу людям мечту, значит, я не зря прожил жизнь. Мечта нужна всегда, и она будет жить, пока в мире есть звезды… Без них – в кино и на улице, в воображении и реальной жизни, воцарилась бы тьма».
Стоп. Я кончил. Все ли правильно? – «Так точно», – произносит Делон. – Ты все понял? – «Все именно то, что я хотел бы сказать. Ты усек самую суть». – Не перехвалил ли я тебя? – «Не думаю. Ты попал в самую точку». – Это было не просто. Я шел по тонкому льду, боясь провалиться в воду.
Он молча гладит Маню, огромного сторожевого пса, похожего на черную пантеру. Ален Делон обожает это чудовище редкой и ценной породы».
Надеюсь, читателю было не скучно познакомиться с подобным экскурсом в душу моего героя, с портретом, нарисованным Жаном Ко. Это было написано, когда Ален Делон отмечал свои 45 лет и 25 творческой деятельности, как у нас принято писать в таких случаях. Жан Ко прав: у Делона мало настоящих друзей. Сам Жан Ко был среди них до конца жизни. Среди тех, кто давно покинул сии места и кто был ему другом – Бернар Блие, Жан Габен, Лино Вентура. Он часто отпугивает людей, даже искренно к нему расположенных. Ален Делон соткан из противоречий, в нем, как в большой куче пустой породы, можно иногда с большим трудом разглядеть крупинки чистого золота. Но они есть, эти крупинки! Если этот человек хочет кого-то обаять, он это делает легко, в былые времена (да и сегодня) ему ничего не стоило вскружить голову женщинам.
Жана Ко, впрочем, перехлестывают эмоции. Так что возникает желание с ним поспорить. Он пишет, скажем, что Ален Делон лишен тщеславия. Нет такого актера на свете, который был бы лишен тщеславия! Тщеславие – двигательная пружина любого актера. Без него он не добьется успеха. Именно это тщеславие толкнуло Алена Делона на продюсерскую стезю. Он хотел быть сам себе хозяином. Это же сподвигло его перейти по другую сторону камеры – то есть стать режиссером. Впрочем, он довольно быстро остыл к этого рода деятельности. Ален Делон всегда считал себя киноактером – редкие «эскапады» на театральной сцене лишь подтверждали его правоту. Хотя он и не опозорился в тех редких случаях, когда выходил на сцену, а в последний раз, по выражению его друга Бельмондо, даже вышел на нее смело «через парадный подъезд».
Жан Ко считает, что Делон сделал себя сам. Это несправедливо по отношению к тем людям, которым он обязан своим восхождением на Олимп. Да и сам Делон всегда это признавал, называя Клемана, Висконти, Мельвиля, Дерея – и этот список можно продолжить. Ален Делон оказался в их руках податливой глиной, из которой можно было лепить что угодно. И это позволило им вылепить того Делона, которым он и сам справедливо гордится.
Жан Ко пишет о месте в жизни Алена Делона его первого сына Антони. Вначале он действительно занимался сыном, даже пытался его сделать волевым, лишенным страха, но занятый своими делами, так редко его видел, что Антони стал от него отдаляться. К тому же сын, обладая таким же «гнусным характером», как его отец, постоянно сталкивался с ним. Антони бунтовал, потому что не стремился стать подобием отца, хотя, очевидно, гордился им, но никак не хотел это показать. Первый отцовский опыт оставил в душе Алена Делона только ощущение горечи. Потому он так долго не хотел иметь детей от женщин, с которыми жил. Однако в нем, несомненно, теплилась отцовская лампада, и первая, кто этим воспользовался, оказалась голландка Розали ван Бремен.
(К сожалению, Мирей Дарк не могла иметь детей, у нее было больное сердце, и врачи запретили ей и думать о ребенке.)
Они познакомились давно, пересекаясь на светских тусовках, приемах, театральных и кинопремьерах. А потом однажды, находясь в Риме, он позвонил Мирей, предложив сняться в «Джеффе», сам принес ей сценарий. По словам Мирей Дарк, тогда-то и началась их любовь, продолжавшаяся 15 лет. «Прежде он мне представлялся слишком красивым и внушал страх, – рассказывала она, – а в разгар дела Марковича он оказался в ситуации, когда проявилась его слабость, когда он стал нуждаться во мне. Он стал доступен. И я забыла про свой страх».
Мирей Дарк становится его помощницей в делах, партнершей в картинах, советчицей. Она продолжает: «До этого, много снимаясь, я в течение десяти лет только и делала, что меняла отели. Некогда было вздохнуть. Мне надоело в одиночестве рассматривать себя в зеркале. А также причесываться, краситься, изображать некий персонаж. Мне захотелось жить с мужчиной, заботиться о нем, создать семью, жить, как женщина, а не актриса (…). У меня было несколько жизней с Аленом. Казалось, я все время снимаюсь в каком-то фильме. Мы принимали в доме много гостей. Все выглядело так, будто я делаю то, что хочу и чего бы иначе никогда не смогла бы сделать. Я вела дела. Я использовала свою свободу, чтобы вкладывать силы в абсолютно разные вещи. Ради него, ради него, ради него».
Мирей воспитывала Алена, чтобы он не бросал ее посреди зала, если она ненароком отвлекалась и начинала разглядывать других людей. Так было несколько раз. После чего она получила от Жана Ко длинное письмо, в котором тот пояснял ей, что такое быть хозяйкой дома Делона. Постепенно, начав его понимать с полуслова, она осознала, что значит быть нужной такому человеку, как он.
И вот он все-таки ее бросил… Спустя год после их разрыва она признавалась в интервью «Пари-Матч»: «Пока мы жили вместе, у него было много приключений, но как могло быть иначе?» Делон не делал драмы из того, что у них нет детей. Но все равно это была драма, говорила она позже. А потом ей сделали операцию на открытом сердце. Прошло еще некоторое время, и однажды Ален сказал ей: «Так не может продолжаться. Я влюблен в другую». Это была тогда Катрин Пирони, с которой он сблизился в Женеве, а потом поселил на Лазурном берегу.
Мирей сначала ничего не поняла. Но ей не пришло в голову просить объяснений, она молча собрала вещи и уехала. Она до сих пор помнит этот день – 12 июня 1983 года. А 7 июля, возвращаясь по делам Алена из Италии (она все еще вела его дела), она попала в автокатастрофу в Аостском туннеле. Узнав о случившемся, Делон проявил свои лучшие качества. Он вывез ее на своем вертолете и поместил в лучшую швейцарскую клинику. Врачи не верили, что она выживет. Но Делон выходил ее. Он проводил у ее постели круглые сутки, пока Мирей не выздоровела. А потом объявил ей, что разлюбил и уходит. Там, в клинике, они и расстались, как она говорит, «на этот раз навсегда».
Мирей Дарк думала, что жизнь ее теперь никому не нужна, но ошиблась. Встретив хорошего человека, она воспрянула духом. Начала работать. К несчастью, тот мужчина вскоре умер от рака, и она снова осталась одна. В течение десяти лет, стремясь всячески заглушить боль утраты, она много работает – на ТВ, сама сняла фильм «Дикарка», делает репортажи для программы «Специальный корреспондент». Но у нее, видимо, были благодетели на небесах: она познакомилась в 1996 году с архитектором, с которым живет и сегодня, и говорит, что очень счастлива. Было бы несправедливо, если бы Ален Делон испортил ей жизнь навсегда, как Роми Шнайдер. К счастью, так не получилось, и наверняка он сам только радуется этому…
Роман с Катрин Пирони, что и следовало ожидать, не затянулся надолго. Как и связь с Анн Парийо, знаменитой «Никитой» из фильма Люка Бессонна (с ней Делон снимался в фильме «В шкуре полицейского»).
Жан Ко в своем красочном очерке описал комплекс сверхчеловека Делона, исходя из неоднократных его заявлений, в которых тот говорил о себе как о самом великом актере Франции второй половины XX века. Признавая, что в стране много хороших актеров, он все равно ставит себя на ступеньку выше. Нет ничего удивительного, что среди коллег у него мало друзей. О себе как звезде первой величины он говорит, что отличается от других актеров, «умеющих лишь играть консьержей и слесарей». Сам он, мол, отказывался брать такие роли. Делон действительно никогда не играл клошаров, рабочих, безработных. Ему были интересны другие характеры – искатели приключений или сильные личности со «сдавшими тормозами». Я уж не говорю о центральных персонажах, проходящих через всю его жизнь: полицейских и лиц, преследуемых законом. Если присмотреться поближе, женские персонажи, за редким исключением, занимают в картинах с его участием не самое важное место. Точнее – подсобное. Поэтому в какой-то степени его картины можно назвать мужскими.
