«В течение 18 месяцев я испытал на себе последствия клеветы, ревности, наскоки всяких убожеств, все что угодно. Я пережил все эти испытания, не прося ничьей помощи, не жалуясь, ибо понимал, что мне не на кого рассчитывать. Я горжусь правосудием своей страны. Единственное мое оружие заключалось в том, чтобы быть в ладу со своей совестью и ощущать поддержку общественности (…). Но постепенно бессилие следователей что-либо доказать превратилось в ненависть (и это еще не самое сильное слово). Меня следовало, так или иначе, наказать, бросил мне в лицо один из них, и, как сказал другой, для этого „настанет день“. Когда-то подобная угроза вызвала бы у меня улыбку. Сегодня я отношусь к ней весьма серьезно. Один высокопоставленный чиновник, чье имя я не стану разглашать, сообщил мне, что в связи с моим отъездом за границу против меня зреет заговор. Меня хотят там с помощью местной полиции арестовать за хранение наркотиков, которые, естественно, будут мне подкинуты в багаж и обнаружены в моем присутствии (…). Существуют три вещи, которые мне особенно дороги: жизнь сына, моя профессия и уважение зрителя. Публикуя это письмо, я хочу, чтобы народ знал: я рассчитываю на вашу защиту».

Разумеется, ничего с ним в этой поездке не случилось, и вмешательства президента не потребовалось, но его письмо привлекло к нему всеобщее внимание.

А тут в руках следователей оказался еще один югослав из окружения Делона и друг Марковича – Урош Милешевич, который начал давать весьма противоречивые показания, которые еще более запутали следствие. Газеты сообщали об очной ставке между ним и Маркантони, с одной стороны, и Александром Марковичем – с другой. С подозрительным опозданием следователи, наконец, догадаются отправить Уроша Милешевича для медицинского освидетельствования к психиатрам, и те быстренько признают его невменяемым. После чего Уроша Милешевича отпустят на все четыре стороны. А в августе аж 1976 года в газетах определенного толка промелькнет сообщение о его убийстве в одном из брюссельских отелей. Даже психически ненормальный Урош Милешевич для кого-то представлял опасность. Среди них вполне мог быть все тот же Маркантони, на причастность которого к смерти Марковича тот когда-то намекал. Однако Маркантони тогда находился в надежном месте – за тюремной решеткой и предпочитал помалкивать.

Таким образом, дело это обрастало все новыми и часто мало доказуемыми фактами и версиями, с привлечением все новых свидетелей. И всякий раз, когда появлялись новые имена из югославской диаспоры, как чертик из табакерки, возникало имя Алена Делона. Его не прекращают вызывать к следователю прокуратуры Версаля Ферре, в юрисдикции которого находится округ Эленкур. Следствие явно затягивалось, и многим все яснее становилось, что оно топчется на месте в тщетных попытках найти истинного виновника и закрыть дело. Как подчеркивает Эйманн в своей книге, дело Марковича потребовало 32 командировок судейских чинов во Франции, 52 ходатайств к Интерполу о проведении расследований по разным версиям, вызова 1808 свидетелей, составления 6000 протоколов, занявших 50 000 страниц. Когда 12 января 1976 года было прекращено дело в отношении Маркантони, следователи в своем заключении снова вспомнили Алена Делона. Так появилась юридически безупречная, но по-человечески безжалостная фраза: «Можно зайти слишком далеко, приписывая Алену Делону, играющему в кино роли негодяев, сделавших его таким популярным – намерение с помощью одного из своих друзей, Маркантони, отделаться от обременительного, ставшего к тому же шантажистом, конфидента».

«Дело Марковича» затянулось на целых семь лет. Оно изрядно попортило крови Алену Делону, поэтому суждение другого его биографа, Анри Рода, о том, что оно сделало его имя «еще более популярным», вряд ли уместно. Известно, что испачкать человека проще, чем дать ему потом возможность отмыться. Сие имеет прямое отношение к Алену Делону.

«Опасные связи» Делона с марсельскими гангстерскими кругами проявились еще раз в 1991 году, когда газета «Фигаро» сообщала, что актер был вызван для дачи показаний по делу бывшего легионера Жака Лафая. Он прибыл на суд на своем вертолете и показал, что действительно был знаком с обвиняемым во время съемок «Борсалино» в 1968 году, в которых Жак, носивший тогда кличку Скелет, принимал участие. В фильме Лафай получил «фактурную» роль боксера в сцене заказного поединка. «У нас много общего», – заявил тогда Ален и подтвердил, что Лафай арестовывался по делу о двух ограблениях, в том числе 3 сентября 1990 года – заведения «Ролекс» в Женеве. Что послал тогда ему телеграмму с одним словом «Держись!». Но то, что говорил Делон, противоречило показаниям самого обвиняемого, отрицавшего, что они якобы виделись в 80-е годы. Делон же упрямо твердил, что Лафай приходил на съемки фильма «Убрать троих», то есть в 1980 году. Но следователь не стал вникать в это «разночтение» и поблагодарил свидетеля, который как прилетел, так и улетел на своем вертолете с чувством выполненного долга. Но его показания нисколько не смягчили суд, который вынес Лафаю суровое наказание.

Больше на сей день новые вызовы в суды или для дачи показаний по уголовным делам своих друзей и знакомых у Делона не значатся… Наверное, он все же вынес определенный урок и как лицо публичное, к которому привлечено внимание, стал более осторожен, обрубив некоторые связи, которые могли его компрометировать. А тогда, в конце 60-х и начале 70-х, «Дело Марковича» не могло не влиять на его душевное состояние. Но он продолжал много работать, словно хотел таким образом заглушить, выражаясь словами Пушкина, шум внутренней тревоги.

«Бассейн» вышел на экраны в январе 1969 года. В том же году Делон снялся снова с Жаном Габеном и Лино Вентурой в картине «Сицилийский клан» Анри Вернея. Сценарий опять, как и картины «Искатели приключений», написал Хосе Джиованни по роману Огюста Ле Бретона при участии Пьера Пелегри и самого режиссера. Это еще одна история сенсационного ограбления, но в ней не меньший интерес имеют личные взаимоотношения персонажей «сицилийского клана» Миналезе с «пришлым» – французом Роже Сарте (Ален Делон), которого они сумеют вызволить из тюремного автобуса. Тот же Сарте придумает для клана Миналезе ограбление выставки бриллиантов. Глава «клана» – Витторио Миналезе (Жан Габен) с сыновьями и зятем, ознакомившись с системой охраны выставки в римской Вилла Боргезе, понимают, что это не может им удаться: коллекцию охраняют металлические двери, сотня датчиков и сторожа.

Тогда они принимают неординарное решение: похитить эту коллекцию во время ее транспортировки на самолете в США. При подлете к Нью-Йорку они нейтрализуют экипаж, поручив посадку сообщнику, опытному пилоту, на одном из хайвеев, который будет очищен от транспорта под предлогом ремонта. Местные подельщики быстро очистят багажное отделение, и вся компания мгновенно растворится в мареве раннего утра. Все у них сойдет, как задумано, только… внезапно выясняется, что Сарте совершил непростительную ошибку, совратив жену сына Витторио, француженку Жанну (Ирина Демик). Миналезе решают его покарать. Сарте неизвестны жестокие патриархальные нравы сицилийцев, и он спокойно отправляется получить свою долю. При этом Витторио хладнокровно расстреляет Жанну и «совратителя» и даже в виде особого презрения оставит на месте свидания кейс с деньгами. Не знает только старый Витторио, что инспектор Ле Гофф (Лино Вентура) уже сидит у него «на хвосте» и порушит затеянное и с таким блеском осуществленное ограбление.

У Алена Делона важная роль, в частности, для понимания менталитета членов «сицилийского клана». Весь фильм кружит вокруг него и Габена. Люди одной «профессии», они радикально отличаются друг от друга не только возрастом, но и всеми теми принципами, к которым молодой француз относится с пренебрежением и вызовом. Роль была выигрышная и важная. Чтобы снова сниматься со «стариком» Габеном и другом Вентурой, он бы согласился и на меньший гонорар и на менее важную роль. Но ему была известна репутация Анри Вернея, и он понимал, что картина будет иметь успех. Фильм действительно отличают превосходный актерский ансамбль, блистательная режиссура Анри Вернея, операторская работа Анри Декэ и музыка Эннио Морриконе.